Пляска в степи (СИ)

— Уедут они — вдвоем со мной останешься, — сказал Ярослав, когда девки скрылись за крутым поворотом, почти спустившись к воде. — Не заскучаешь? — в его голосе звучала добродушная насмешка.
Подавив зевок, Звенислава посмотрела на мужа.
— Так отправь в Белоозеро Стемида — вот и не заскучаю.
Она только фыркнула и закатила глаза, когда князь рассмеялся густым, звучным смехом.
***
А на следующее утро после Купальской ночи в терем пришла знахарка Зима. Попрощаться. Звенислава как раз уложила сына в люльку, когда просунувшаяся в дверь чернавка сказала, что внизу на подворье ее ищет Зима Ингваровна.
— Так позови же ее сюда! — княгиня с недоумением поглядела на девку.
— Она не хочет, госпожа! Просит тебя к ней выйти, — чернавка, чуть не плача, развела руками.
— Иди-иди, княгинюшка, я прослежу, — старая нянька подошла к люльке и погладила по щечке агукавшего княжича. — Мы с Крутишей тут побудем.
Поправив кику, Звенислава кивнула и торопливо спустилась по всходу и, пройдя через сени, вышла на крыльцо. Знахарка сидела на поваленном бревне подле теремной стены. Завидев княгиню, она поднялась, опираясь на толстую клюку. Звениславе показалось, что знахарка за седмицу, которую они не виделись, постарела еще на пару зим — вот и на палку стала с собой носить...
— Я ухожу, государыня, — но глаза у нее остались прежними: яркими и холодными. И глядела она вокруг совсем не как старуха.
— Куда?
Звенислава приметила котомку у нее за спиной и почему-то вздрогнула.
— Домой, — скрипящим голосом отозвалась знахарка, перекинув на грудь две белых, седых косы. — Хочу умереть дома.
— Оставайся, — словно дитя, попросила княгиня, почувствовав, что на глаза навернулись слезы. Она невольно всхлипнула и прижала ладонь ко рту. — Оставайся в тереме, коли хочешь.
— Я здесь уже не надобна, — Зима Ингваровна покачала головой и улыбнулась. — Твой сынок здоров. Моя сестра умрет нынче ночью. Скажи князю, чтобы сжег ее на костре в отдалении ото всех.
Звенислава не посмела спросить, откуда знахарка про старую княгиню Мальфриду ведает. Лишь кивнула в ответ на ее слова. Она глядела на госпожу Зиму и не могла поверить, что та снова уходит. Снова покидает их — ее. И чувствовала, что больше они и впрямь не свидятся.
— Еще об одном лишь скажу тебе, девочка, — знахарка улыбнулась ей так ласково, как улыбалась, еще когда жили они в княжестве дядьки Некраса. — Ты уж запомни крепко. Коли соберется твой князь следующим летом сызнова на хазар пойти да добить тех, которых нынче не смогли — ты его отговори. Обмани, притворись — но отговори. Иначе встретит он там свою погибель.
Зеленые глаза Звениславы широко распахнулись, и она ошеломленно закивала.
— Запомнила? — знахарка, прищурившись, окинула ее внимательным взглядом. — Так не позабудь же.
Зима Ингваровна еще раз улыбнулась ей и, слегка помедлив, развернулась и ушла с подворья. Больше Звенислава ее никогда уже не видела. Она еще долго стояла на крыльце и глядела той в спину, воспретив кметям запирать ворота.
Княгиню Мальфриду они сожгли, как и завещала знахарка, далеко-далеко от терема, и курган для нее складывать не стали. Старые бояре, которые еще хорошо помнили молодого князя Мстислава, сунулись к Ярославу: мол, негоже так, все же ладожской княгиней она была, не девкой-чернавкой. Но Ярослав был непреклонен. Как и когда повелел оставить тело Святополка в лесу диким зверям на растерзание.
Так и прервалась на Ладоге ниточка княжьего рода, тянувшаяся от княгини Мальфриды через ее сына. Пройдет еще с дюжину зим, и некому будет их вспомнить.
Тем летом лишь одно тревожило княгиню: молчаливая, хмурая Чеслава. И так, и эдак она к ней с вопросами подбиралась, а все без толку! Даже на хитрость пошла и Рогнеду упросила подсобить, чтобы та, как будут они вместе с княгиней вышивать, про сотника Стемида обмолвилась при воительнице. Мол, уж больно тяжко тот по Рогнеде убивается, пора уже обвыкнуться да смириться.
Но и это не разговорило Чеславу. Лишь сердитее она вздохнула да поджала губы. Отчаявшись, Звенислава сдалась. Коли захочет, то поведает воительница, что у нее на сердце лежит. А нет — так и нечего душу ей бередить.
 
А Стемида, немного погодя, Ярослав и впрямь из терема отослал. Ненадолго, до осени — как отправятся в свое княжество Желан с Рогнедой. Чтоб голову дурную прочистил влюбившийся сотник да беды не случилось — так и сказал ему князь в лицо. Надо ж удумать было, на княжну позариться!
Как уехал к южным границам ладожского княжества Стемид, так совсем в тереме наступила тишь да гладь. Крутояр рос здоровеньким, крепеньким мальцом, и Звенислава не могла на него налюбоваться. Любава с Яромирой, вытянувшиеся за минувшую зиму, смотрелись уже совсем взрослыми, хоть и бегали обе еще в детских рубашонках. Старшая княжна вовсю звала себя невестой и хвасталась первым жениховским даром — девичьим венцом с серебряными височными кольцами, и у княгини язык отсох вразумлять непослушную дочь, что так делать не полагается.
В один из дней уже на исходе лета, когда оставалась лишь пара седмиц до возвращения Желана и Рогнеды в родные земли, Звенислава с сестрицей в сопровождении Чеславы отправились на торг. Больше поглядеть, нежели что-то взять: приближалась тяжелая осенняя и зимняя пора, и никто не ведал, как справится с ними ладожское княжество после весеннего набега Святополка. Ярослав все последние седмицы провел в соседних землях, пытаясь сторговаться с князьями и прикупить запасов для своих людей.
Нынче ждали князя домой: с надеждой и страхом. Чем ближе подкрадывались первые осенние холода, тем тревожнее и беспокойнее становилось в городище.
Не удержавшись, Рогнеда все же взяла на торге на память рясны из жемчуга, добытого неподалеку от Ладоги.
— Чтобы не забывать, — так и сказала она Звениславе, слегка удивленного глядевшей на сестрицу, которая потянулась за небольшой мошной к поясу на поневе.
Когда вернулись они, у ворот на них едва не налетела встрепанная, перепуганная тетка Бережана. Звенислава ее такой не видала, даже когда стояло под ладожскими стенами войско Святополка. Сперва у княгини сердце чуть не замерло: помыслила, что-то приключилось с Крутишей.
Оказалось — не с ним, но легче Звениславе не стало.
— Любава пропала, государыня, — и тетка Бережана упала княгине в ноги, прямо на землю в пыль. — Куда — не ведаю, — заголосила женщина.
Звенислава пошатнулась, но подоспевшая Чеслава вовремя подставила ей руку, и княгиня удержалась на ногах.
— Как — пропала? — спросила она мертвым голосом, побледнев. — Я же говорила с ней по утру перед тем, как ушли мы.
— Все верно, княгинюшка, — тетка Бережана, повинуясь взмаху ее руки, кое-как поднялась с колен.
Убрус у нее на голове сбился, тонкая ниточка скромных бус перекрутилась на шее, и пояс на поневе ушел в сторону, аж к левому боку.
— Я их с Яромиркой в горницу вышивать отправила, а сама пошла приглядеть за княжичем — больно он раскричался что-то, нянька успокоить не могла. Вернулась — Яромира одна на лавке сидит! Сказала, Любаша по нужде отошла, мол, вернется скоро. А княжны все нет и нет, нет и нет, тут я искать ее пошла...
Тетка Бережана задохнулась от сбивчивого рассказа и схватилась за сердце.
— Довольно тут стоять, в терем идем, — Рогнеда, крепко стиснув локоть Звениславы, потянула ее за собой и кивнула Чеславе, чтобы та взяла под руку тетку Бережану.
Напившись в сенях прохладной водицы, так заговорила вновь.
— Весь терем обыскала, все подворье — нет нигде княжны, никто не видал! Уже кинулась к тебе, государыня, на торг бежать, а тут ты воротилась... — и женщина с жадностью приникла к черпаку с водой.
Вернув его в ушат, тетка Бережана прислонилась спиной к стене и утерла кончиком убруса потное лицо. Выглядела она еще бледнее княгини.
— Вот же непослушное дитя! — Звенислава покачала головой. — Идем-ка, нужно с Яромирой потолковать.
Но младшая сестра клялась, что ничего о том, куда Любава делась, не ведает. Мол, с ней сестра ни о чем таком не говорила. И она в горнице сидела вышивала и не видала, уходила ли та с подворья или нет.