Пляска в степи (СИ)
Annotation
Князю нужна невеста и добрый военный союз, его младшему брату — княжеский престол. Невесте не люб жених, а чужеземная знахарка давно взращивала внутри себя месть. Дочь хазарского военачальника хочет сберечь свою любовь, а выращенная при дворе дядьки сирота пытается достойно встретить свою судьбу.
Пляска в степи
Девка в тереме I
Княжий отрок I
Железный меч I
Колокольчики в волосах I
Девка в тереме II
Княжий отрок II
Железный меч II
Удельный княжич I
Княжий отрок III
Девка в тереме III
Колокольчики в волосах II
Железный меч III
Княжий отрок IV
Удельный княжич II
Девка в тереме IV
Колокольчики в волосах III
Железный меч IV
Княжий отрок V
Удельный княжич III
Железный меч V
Девка в тереме V
Колокольчики в волосах IV
Кметь с косой I
Княжий отрок VI
Удельный княжич IV
Железный меч VI
Девка в тереме VI
Интерлюдия. Робичич
Колокольчики в волосах V
Девка в тереме VII
Княжий отрок VII
Кметь с косой II
Железный меч VII
Удельный княжич V
Девка в тереме VIII
Княжий отрок VIII
Колокольчики в волосах VI
Кметь с косой III
Девка в тереме IX
Железный меч VIII
Девка в тереме X
Княжий отрок IX
Интерлюдия. Князь
Кметь с косой IV
Девка в тереме XI
Эпилог
Пляска в степи
Девка в тереме I
Княжна Рогнеда была красива, и Звениславка старалась пореже на нее глядеть. Да стрыю на глаза поменьше попадаться.
В тереме стоял доселе невиданный переполох. Княгиня Доброгнева гоняла слуг денно и нощно, и те мыли, терли, скребли, отчищали шкуры, меняли сено, взбивали перину. Со дня на день ждали в гости князя с мАлой дружиной. Звениславку то не касалось, и она норовила улизнуть в свою горницу пораньше, сразу после вечерней. Уж больно строга стала княгиня Доброгнева, да и стрый-батюшка, волнуясь перед приездом дорогих гостей, все чаще стал покрикивать да замахиваться на домочадцев.
— Знамо дело, ведь дочку сватать норовит! — шептались теремные девки, ничуть не смущаясь того, что Звениславка их слышит. Слуги считали ее ровней и не боялись. Обсуждали при ней и княгиню, и раздоры их с дядькой Некрасом, и молоденькую княжну Рогнеду — дочку на выданье.
«Отрезанный ломоть», — сказала про Звениславку однажды тетка Доброгнева. Сказала много зим тому назад и больше не повторяла, опасаясь мужниного гнева, а Звениславка все же запомнила, хоть и была тогда еще совсем дитем.
Рогнеда ходила по горницам, гордо задрав нос, и мать, княгиня Доброгнева, ее не одергивала.
— Рано, ох рано княжна возгордилась, — говорили слуги. — Не сомкнул пока князь на белых рученьках тяжелые браслеты, не скрепил сватовство.
Но дядька Некрас говорил так, словно сватовство — решеное дело, и потому Рогнеда уже видела себя княжьей женой. Как ни крепилась Звениславка, а все одно — завидовала двухродной сестре. Ее-то саму дядька не торопился сватать, но Звениславка, ведая, что ее ждет, не шибко печалилась. Коли родную дочку князь Некрас просватал за князя, то вот братучадо, дочку давно погибшего молодшего брата, прочил — самое великое! — кузнецу али дружиннику из общины.
Звениславка не смела ни роптать, ни просить. Княгиня Доброгнева постаралась, чтобы нелюбимое братучадо крепко-накрепко запомнило: она должна целовать руки своих дядьки и тетки за то, что приютили сиротку, дозволили жить в княжьем тереме да растили вместе со своими детьми.
— Славка, эй, Славка!
Она опомнилась, услышав голос тетки Доброгневы.
— Ты пошто посреди горницы столбом стоишь? Работы нет? — княгиня спускалась по всходу, недовольно смотря на нее.
— Задумалась, тетушка, — Звениславка опустила взгляд, принялась разглядывать дощатый пол у себя под ногами.
— За косы давно никто не трепал, — Доброгнева Желановна сощурилась и, подойдя к Звениславке вплотную, рукой приподняла ее подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. — Увижу еще раз, что бездельничаешь, накажу, мало не покажется.
— Да, тетушка, — покорно произнесла Звениславка, потупив взгляд.
Княгиня была в дурном настроении, и не стоило давать ей повода сорвать его на ней.
— Ступай, — женщина оттолкнула ее от себя и круто повернулась, отчего полы темного, богато расшитого платья хлестнули Звениславку по ногам.
Она посмотрела вслед уходящей женщине: княгиня Доброгнева надела нынче свою самую красивую рогатую кику, с камнями да жемчугом, и одно из лучших платьев.
«Верно, ждут князя нынче», — подумала Звениславка и поспешила убраться из горницы. А то ведь княгиня не преминет проверить, исполняет ли строптивая девчонка ее наказы.
Поднявшись по всходу, она увидела двух теремных девок: одна ревела и утирала лицо, пытаясь переплести растрепанные косы, а другая ее утешала.
— Нечего было рот открывать, дуреха, — озабоченно причитала Забава. А вот первую, ревущую, Звениславка прежде не видела у них в тереме.
— Как тебя зовут, милая? — спросила она, остановившись подле девок. Забава стрельнула взглядом, но ничего не сказала.
— Устя, Устинья, госпожа, — всхлипнула девчонка. Совсем молоденькая, зим одиннадцать, не больше.
— Я тебе не госпожа, — улыбнулась Звениславка. — А ревешь чего?
— Дурная, потому и ревет, — сказала Забава и дернула за рукав Устинью, собравшуюся заговорить. — Идем уже, и так вон из-за тебя сколько тут простояли зря…
Забава утащила за собой девчонку, крепко держа ее за запястье. Звениславка молча поглядела им вслед. Стало быть, княгиня Доброгнева все же оттаскала кого-то за косы нынче утром.
Еще с вечера ей велели починить исподнее Рогнеды: собирали для княжны большое приданое. Звениславка вернулась в свою горницу, поглядела на высокую стопку одежи и, вздохнув, взялась за иглу. Следовало поспешить. Коли тетка спросит, а у нее не готово, реветь ей вечером, совсем как нынче молоденькой Усте.
Работа спорилась в ее руках, и время летело незаметно. Звениславка, перекинув за спину тяжелые светлые косы, негромко напевала себе под нос, чтобы шилось веселее:
— Ай, люли-люли-люли… люли-люли-люленьки…
Она радовалась, что княгиня не задала ей работу потяжелее, и нынче она не скребла терем вместе с девками да не таскала от колодца тяжелое коромысло. Обычно тетка зорко следила, чтобы она не задирала нос али не ставила себя вровень с Рогнедой, и потому частенько поручала ей то же, что и теремным девкам.
Звениславка была привычна к тяжелой, грязной работе, и ее руки знали, каково полоскать зимой в реке рубахи, но нынче княгиня то ли пощадила ее, то ли попросту забыла — виданое ли дело, к приезду князя терем готовить! Дядька, хоть и сам был князем, да не таким: земель, дружины да богатства куда меньше, и слово его не много значило на княжеском вече. А тот, с которым чаяли сватовства, князь Ярослав — был и сильнее, и богаче.
Хотя про князя Ярослава болтали разное, одно другого хлеще. Звениславка слышала, что говорят девки, и Рогнеда нет-нет да и кривилась, поджимала недовольно губы. Хоть и гордилась, хоть и задирала нос, что князь из самой Ладоги ее сватать будет, но порой вздыхала… князь князем, но ведь робичич он.
Звениславка мало что в том смыслила. Никто ей не объяснял, знамо дело, как, коли он родился робичичем, смог стать великим князем? Потому она и мыслила, что слухи о нем — лживые, злые наветы. Не может робичич быть князем!
Кладя стежок за стежком, Звениславка вздыхала. Коли был бы жив ее батюшка… Она едва помнила его; молодшего брата князя Некраса убили на поле боя, когда его дочери едва минуло три зимы. Мать Звениславки пережила мужа ненадолго, и она оказалась на попечении стрыя, дядьки по отцу. Ей говорили, что отец и мать хорошо жили, даже любили друг друга. Ее отец ушел из отчего дома, не привел жену в княжий терем, а выстроил им в городище избу. Теперь там с семьей живет воевода дядьки Некраса…