Ветвь боярышника и виноградная лоза (СИ)

— И как же он изготавливает палочки?
— Больше не изготавливает. Только консультирует и продаёт. Он знает каждую палочку наощупь и может тактильно измерить длину, а с помощью обоняния определить сердцевину и дерево. На поход к мастеру меня натолкнула мысль о телесной памяти, которой обладают некоторые магические артефакты. Например, снитч, который Гарри впервые поймал, узнавал его, когда он прикасался к мячику губами.
— Из-за того, что он чуть его не проглотил? — ухмыльнулся Малфой, вспоминая себя маленького и злорадствующего на трибунах с биноклем.
— Именно, — кивнула Грейнджер. — Скримджер перед смертью отдал снитч ему, и когда Гарри коснулся его губами, на золотой поверхности появилась надпись: «Я открываюсь под конец».
— И что это значило?
— Мы так и не узнали, — она пожала напряжёнными плечами. — Наверное, перед смертью Гарри разгадал тайну.
— Когда Хагрид принёс его из леса, он нашёл неподалёку от места, где лежал Поттер, какой-то квадратный чёрный камень, — припомнил Драко.
— А, воскрешающий камень… — разочарованно протянула Гермиона. — Жаль, что от него никакого проку.
Драко нахмурился, не до конца понимая странную метафору с отсылкой к сказке Барда Бидля. Дары Смерти ведь ненастоящие? Мантия-невидимка и бузинная палочка ещё куда не шло, но воскрешающий камень… Что ж, он спросит об этом позже.
— Что сказал тебе старый мастер, Грейнджер? Что же за чертовщина приключилась с нами и нашими палочками?
Гермиона робко коснулась ладонью его груди, медленно проводя пальцами по льняной ткани рубашки.
— Телесная память, — тихо произнесла она. — Он сказал, что это огромная редкость. Такое с низкой долей вероятности, но может случиться лишь с теми палочками, которые сами выбрали своих хозяев. Когда это произошло, мы наделили их своей магией, и когда я нашла твою палочку, а ты — мою, между ними образовалась телесная связь. Они почувствовали своих первых хозяев на расстоянии. Будто они стали двумя половинками одного целого. Наши тела словно проводники между ними. Как сказал мастер, палочки не видят между нами различий. Они воспринимают нас как одного человека. А поскольку палочка — не просто артефакт, а неотъемлемая часть каждого волшебника…
— Выходит, в нас поселились частички друг друга, — прошептал Драко. — Немыслимо…
— Да, — согласилась Гермиона и приподнялась, пристально глядя ему в глаза. — Немыслимо.
Малфой коснулся её щеки, поглаживая большим пальцем всё ещё влажную от слёз скулу. В голове был полный беспорядок. Мысли смешались в кучу, переполняющая радость казалась чем-то эфемерным, перебиваясь чувством окончательной растерянности. Как волей случая и проделками магии именно их судьбы вдруг настолько крепко переплелись?
— Я был уверен, что ты мертва, Гермиона, — прошептал Драко, вглядываясь в карие радужки её глаз. — Ты не представляешь, как разрывалось моё сердце каждую ночь, когда я видел твою улыбку, и каждый новый день, когда понимал, что это был всего лишь сон.
— Знаю, — ответила она, прижимаясь щекой к его ладони, накрыв его руку своей. — Я и сама не вполне была уверена, что ты выжил. Но хранила надежду. А когда две недели назад вспомнила, что не вернула последнюю книгу в библиотеку, и столкнулась с Блейзом прямо у входа… Ох, ты бы видел, как я набросилась на него с объятиями! Чуть не задушила! Будто он стал ответом на все мои вопросы!
Она рассмеялась своему воспоминанию, и Драко почему-то очень живо представил эту сцену.
— Хотел бы я на это посмотреть, — усмехнулся он. — Как вообще, чёрт побери, он тебя разыскал?
Гермиона снова рассмеялась.
— Показывал всем старую газетную вырезку из «Пророка», — она покачала головой, а Драко усмехнулся, закатив глаза. — Но он бы так ещё очень долго пытался меня найти.
— Какой же придурок, — в этих словах было столько любви. — Но стоит отдать ему должное, он единственный верил, что ты жива. Если бы не он… Кто знает, увиделись ли бы мы с тобой вновь.
— Конечно, увиделись бы, — их лица находились совсем близко, они буквально дышали одним воздухом. — Я бы нашла тебя. Совсем скоро, — их взгляды синхронно опустились на губы друг друга. — Хотя бы ради этого момента.
 
Драко обхватил её лицо ладонями, подался вперёд и прильнул к её губам. Долгожданный и совершенно необходимый поцелуй с солоноватым привкусом счастливых слёз был словно глоток свежего воздуха, будто весь этот год они по-настоящему не дышали, а лишь поддерживали жизнь своих истощённых тел. Эта одержимость и пугала, и восхищала.
Им совсем нельзя умирать. Они просто обязаны прожить долгую жизнь, иначе…
Вдруг прямо рядом с ними раздался тихий хлопок. Драко и Гермиона нехотя отстранились друг от друга, пытаясь отдышаться и вернуть ясность ума.
— О, хозяин Драко, сэр, умоляю, простите Дэйзи, она не знала… — эльфийка упала на колени и начала неистово биться в сокрушительных поклонах.
— Всё в порядке, Дэйзи, встань, пожалуйста, — мягко попросил Малфой, всё ещё тяжело дыша. Эльфийка тотчас же поднялась и отряхнула чёрное платьице. — Познакомься, это Гермиона Грейнджер. И она обожает эльфов.
Грейнджер и Дэйзи были взаимно очарованы друг другом, несмотря на необычные обстоятельства встречи. Обменявшись рядом любезностей, Драко поинтересовался, что привело Дэйзи сюда.
— Ваша матушка просила передать, что вернётся к обеду и хотела бы разделить трапезу с Вами, — виновато отчиталась эльфийка, ковыряя землю носком изящной туфельки.
— Превосходно, — улыбнулся Драко. — Тогда накрывай стол на три персоны, — он бросил на Гермиону лукавый взгляд, наслаждаясь её удивлением. — Спасибо, Дэйзи.
Эльфийка поклонилась и исчезла.
— Что ж, это… было неожиданно, — нервно усмехнулась Гермиона. — Думаешь, это хорошая идея?
— Уверен на все сто процентов.
Они снова слились в поцелуе. Гермиона и Драко опустились на траву, прижимаясь друг к другу телами. Это было удивительно, насколько комфортно и гармонично они ощущали себя в объятиях друг друга, целуя незнакомые губы, словно целовали их всегда. Они понимали, что им некуда спешить, но всё равно торопились поделиться лаской и теплом, словно в любой момент их могут этого лишить. Им понадобится время, чтобы хорошо друг друга узнать, но самое главное они уже знают.
Лёжа на спине и разглядывая солнечные блики, пробивающиеся через листву, Драко прижимал к себе девушку, что слушала размеренный ритм его сердца, положив голову ему на грудь.
— Знаешь, — тихо проговорил он, — в ту ночь, когда всё закончилось, я думал о небе.
— О небе?
— Да. В тот момент уже занимался рассвет, и мне подумалось, что для каждого факультета Хогвартса найдётся на небе оттенок. Как и место в жизни. Они гармоничны между собой. И только Слизерин и все его дети отныне застряли в некоем лимбе. Кажется, для нас больше нет места в этом мире. Единственный зелёный цвет, порочивший небо уродливым пятном, исходил от Чёрной Метки.
Она усмехнулась и уткнулась носом в его шею, вдыхая такой незнакомый, но удивительно приятный запах. Запах Драко.
— Ты неправ, — она прижалась к нему сильнее. Малфой удивлённо нахмурился. — Да, вы всегда держались особняком, отдельно от остальных. Не были так дружны с другими факультетами, как каждый из нас. Но это не значит, что вы теперь изгои. Уверена, несмотря ни на что магическое сообщество способно отказаться от предрассудков и вспомнить выдающихся волшебников-слизеринцев, которые привнесли в мир много хорошего.
— Они всё равно не вписываются в мою забавную теорию про небо, Грейнджер, — ухмыльнулся Драко.
— В предрассветный индиго, зарю и солнце сквозь грозовые тучи? — «как она догадалась про Пуффендуй?!». — Нет, определённо не вписываются, — покачала она головой, лукаво улыбаясь. — Но ведь есть ещё северное сияние.
Комментарий к Глава 3.