Отпуск в тени дракона (СИ)

«Хоть перед Александром отыграюсь, а при маме опять придется держать лицо».
— Тем не менее я ничего не помню, — сказала, подавляя гнев и раздражение от неприятного разговора.
— Хорошо, — выдохнул следователь, убирая в карман блокнот и доставая визитку. — Если что-то вспомните, то позвоните по этому номеру.
Молча забрав белую прямоугольную карточку, положила её на тумбочку. Он ушел и даже дышать стало легче. Я боялась. Что меня привлекут к этому делу как свидетеля и заставят давать показания на суде.
«Придется разыгрывать потерю память до последнего», — констатировала мрачно.
У меня были и другие важные дела на сегодня. Пробиться к Люциану любой ценой. Но медперсонал вежливо игнорировал просьбы отвезти меня к нему. Тогда я решилась на крайние меры.
— Если вы меня сейчас не отвезете, то я сама доползу! — зашипела угрожающе. — Дорогу знаю.
— За что мне это наказание в конце смены? — пробубнила медсестра. — Успокойтесь, иначе позову врача с уколом.
— Мне нужно к нему-у-у, — протянула слёзно, грозясь скатиться в истерику в любую секунду.
Медсестра стремительно вышла из палаты, а соседки уставились на меня с любопытством. Видимо, дожидаясь бесплатного представления.
Я так и осталась ни с чем. Хоть и очень хотелось воплотить все свои угрозы в реальность, делать этого не стала. Страх перед психбольницей победил.
Софи появилась ближе к ночи. Я сразу накинулась на нее с мольбами о помощи.
— Они не хотят со мной разговаривать, — пожаловалась, смотря в добрые глаза своей спасительницы. Женщина выглядела усталой и измученной.
— Не удивительно, — усмехнулась она. — Вон какой скандал устроила. Мне на тебя успели пожаловаться.
— Вот ведь ябеды, — фыркнула наигранно.
— Да уж и ты не лучше, — выдохнула медсестра, закончив возиться с повязкой. Утром я никого не допускала до себя без выполнения моих условий.
— Софи, прошу тебя, отвези меня к нему. Я тут с ума схожу.
— Тебе еще не сказали? — нахмурилась она. — Так и спихнули все на меня. Ух, прохвосты.
— Что они должны были мне сказать? — сердце пропустило удар. Я буквально чувствовала, что слова Софи мне жутко не понравятся. Но выбора нет.
«Я должна узнать, что происходит!»
— Твой… — она замялась, кусая губы. — Друг… Он… Пропал.
— Как пропал? — опешила, расширив глаза. — Мне нужны подробности.
— Никто ничего толком не знает. Но после твоего визита его осмотрел врач, а через час он пропал, — Софи начала тараторить. — Говорят, что по камерам так и не нашли, как именно он смог выйти. Прости. Это всё, что мне известно.
Медсестра выглядела расстроенной и потерянной. Она внимательно наблюдала за тем, как сжимались и разжимались мои кулаки. Я понимала. Что она ни в чем не виновата, а наоборот, молодец. Не побоялась рассказать правду.
— Спасибо, — буркнула устало. — Не кори себя. Все хорошо.
Отвернувшись, я закрыла глаза, слушая удаляющиеся шаги. Скрипнула дверь. Соседи по палате стали тихонько переговариваться между собой. Я не слушала их. В груди будто что-то оборвалось.
«Он сбежал от меня, — билась мысль. — Зачем я вообще к нему привязалась? Мне одного предательства не хватило? Теперь Тони мертв… Почему это должно было случиться? Я никогда не желала никому смерти».
Сердце отчаянно рвалось из груди. От чего-то меня мучила вина за гибель Тони. А еще стало обидно, что после всего совместно пережитого Люциан просто сбежал.
«А может, он к источнику отправился? — трепыхнулась слабая надежда. — Он обязательно вернется, как только восстановится».
Мне хотелось кричать от безысходности. Опять я осталась один на один со своими проблемами.
«Всё правильно, Рян, так и должно быть, — шепнул голос. — Ты не достойна иметь мужчину рядом».
Я не заметила, когда именно это началось, но слезы лились бесконтрольно. И вот уже половина подушки совершенно мокрая. Но пошевелиться оказалось невозможно. Беспомощно хлюпая носом, молила, чтобы сон накрыл меня своим одеялом. Но тот не шел. Голова болезненно гудела, нос опух, ресницы слиплись.
Спустя несколько минут я все же нашла в себе силы успокоиться и выпить воды.
 
Заглядывала Софи с виноватым видом. Но прикрыв веки, я притворилась спящей, чтобы избежать разговора с ней. Она, конечно, очень проницательная и добрая женщина, но я была не готова делиться с ней наболевшим. Учитывая её характер, будет переживать за меня. Ведь не зря она ходила такая понурая. Правду знала и жалела меня.
Заснула я ближе к утру. Пробиться к Люциану не пыталась. Бесполезно. Он слишком далеко, поэтому раньше ничего не получалось.
В обед явилась мама.
— Не переживай, доченька, — проговаривала она. — Я всё оплачу. Тебя скоро выписывают, так что живи у меня. Мы с папой позаботимся о тебе.
— Мне не нужна… — я хотела сказать: «жалость», но замялась. Она точно разозлилась бы на такие слова.
— Вот, — мама достала прямоугольную белую коробку. — Телефон тебе купила.
— Спасибо, — сказала, растерянно принимая подарок.
— Вот и хорошо. Будь умницей и слушай маму. Замки в твоей квартире я уже поменяла. Пока поживешь у нас. А ее сдадим, — улыбаясь, родительница выливала на меня ушат информации, от которой хотелось выть. — Я обо всём договорилась.
— А меня, как всегда, забыла спросить, — буркнула едва слышно. Я словно опять вернулась в прошлое. Надо отметить, не самое приятное.
— Работать пока не сможешь, посиди дома, — продолжала она, в упор не замечая моего недовольства. — Я так рада, что ты с нами.
Она будто разговаривала с кем-то воображаемым, а не со мной.
— Ладно, — перебила поток ее малопонятной речи. — Поживу у вас какое-то время. Но квартиру не нужно сдавать. Я не хочу, чтобы там находились чужие люди.
— Да какие ж они чужие? — моргнула она, наконец обращая внимание на свою дочь. — Родственники они нам… Дальние.
«Всё это бесполезно. Для начала выберусь из больницы, а там придумаю, что делать дальше».
Мама еще что-то говорила, но я уже не слушала. В голове творился полнейший сумбур и застрявшая усталость. Она просто пожирала меня изнутри, лишая желания что-либо делать. В том числе бороться с родственниками. Хотелось плыть по течению, притворившись послушной девочкой. Но я не знала, как долго смогу существовать в той, придуманной для меня, шкуре.
Дни в больнице слились друг с другом. Слиплись, как мармеладки в тесной упаковке. И не находилось сил, чтобы разлепить их. Будто и не со мной все происходило, а с кем-то другим.
Сознание прояснилось только на выписке. На меня надели старые треники и вытянутую футболку. Свой выбор мама объясняла тем, что «так удобней». Моё мнение, естественно, никто не спрашивал.
— Через две недели придете снять швы, — велел мне врач, записывая что-то в тоненькой карточке.
Мама сидела рядом и с полуулыбкой на губах, изображала заинтересованность.
До квартиры родителей мы добирались на такси. Уже там она начала бубнить по поводу высоких затрат на «дитачку». Меня затапливало чувство стыда.
— Я могу сама заплатить, — вмешалась в ее сумбурный монолог.
— Сиди уж, калека, — отмахнулась она. — Кто ж тебя теперь замуж возьмет?
От резкой смены темы я чуть не подавилась слюной.
— Может, мне не нужен муж, — сказала тихо. К несчастью, мама прекрасно расслышала мои слова.
— Глупости! — взвилась она. — Приличная женщина в твоем возрасте должна быть замужем и растить детей. Но ты не волнуйся, обязательно кого-нибудь тебе найду.
Икнув, я сжала губы плотнее, чтобы не ляпнуть чего-нибудь в ответ.
«Бесполезно. Она никогда не примет мою точку зрения. Ведь есть только ее мнение и неправильное».
Водитель тихонечко посмеивался над нами, но в разговор не вмешивался.
Подъехав к пятиэтажному дому, мы выбрались из машины. Не без трудностей, но я справилась не жалуясь.
— Обопрись на меня, — сказала мама, тоном, не терпящим возражений.
Старушки на лавочке у подъезда поохали над моей судьбой. И быстро потеряли к нам интерес.