Дева в беде, или где будем принца делать, женщина? (СИ)

Дэекен так задумался над перспективами, что вовсе не смотрел под ноги и, конечно, оступился, за что тут же получил нагоняй от эльфа.
— Под ноги смотри, все-таки, — ворчал Менэльтор. — В ущелье придется идти тихо, и если ты вот так там оступишься, то шуму наделаешь, просто жуть. Оно на то и называется ущельем Тишины, что вести там себя надо так тихо, как только способен.
***
Когда телега с добром барона и Андунэль наконец-то достигла брода через Льдянку уже светало. Перед глазами принцессы предстала совершенно неожиданная картина, ведь она ожидала чего угодно, но не лагеря многотысячной армии. Вооруженные орки сновали туда-сюда. Где-то кто-то кричал, где-то кто-то отдавал приказы. Горели костры. Разворачивались навесы.
— Ирше, что это? — спросила эльфийка в ужасе у своей надсмотрщицы.
— Как что? Война! — довольно ответила налетчица, жмурясь первым солнечным лучам и улыбаясь во весь свой клыкастый рот.
В отличии от гоблинов и нарьяма орки себя под солнцем чувствовали вполне уверенно, оно их не слепило и не мучило, они были приспособлены к жизни на открытых пространствах в любое время суток.
— Так мы не в ваши земли? — еще раз переспросила Андунэль.
— Ну это как посмотреть. Сейчас это не наши земли, но раньше были и скоро станут наши, так что сама решай, каков ответ на твой вопрос.
— Вы собрались захватить Рану!
— Но это уже и вовсе не вопрос, а утверждение. — посмеялась орчиха и замахала своими огромными ручищами, и закричала во всю мощь своей глотки на чистом орочьем — Тордран! Я тут!
Не услышать родной рев ее брат просто не мог, он и так выискивал сестру, а уж теперь спешил к ней со всех ног.
— Ирше, ну чего, как добрались?
— Да нормально, а ты как? Видела я деревню по дороге, но она совсем пустая была. Что разбежались люди еще до вашего появления?
— Ну да, добро свое похватали и ушли. Молодцы, конечно, чего уж, догадливые. Но обидно прям, я думал умыкнуть козу или барана и сожрать. А хрен там был. Так что довольствуемся пайком.
— Ой, ладно тебе Тордран, пожрать чего есть, и нормально, а козу тебе в Ране достанем, или может даже быка! — Ирше постучала расстроенного брата кулаком по плечу, три раза, — Ты меня для жалоб на недостаток еды выискивал, или надо чего было?
— Точно, надо! Кагар сказал забрать Рыжую и тащить ее под наш навес. Глаз с нее не спускать, и сделать так чтоб она не попадалась на глаза командующей и остальным серым, но сделать так, чтоб эльфы рыжую все-таки увидели.
— Так забирай и тащи, — брат с сестрой разговаривали на орочьем, а принцесса хоть и понимала, о чем они говорят, однако вида не подавала.
— Ну Ирше’Кха, — недовольно потянул Тордран, — ну расскажи зачем ему это?
— Я почем знаю? Ты бы у него и спросил.
— А я спросил, так он ответил, что так надо.
— Ну вот значит так надо.
— Ирше, ну ты ж догадываешься зачем, объясни, ну интересно же.
— Ой, ладно, сам будто не понимаешь, — закатила глаза Ирше, хотя, прекрасно знала, что ничего Тордран не понимает, — мы за ней будем присматривать и держать возле себя, чтоб эльфы не решили сбежать умыкнув ее. Она чего-то для них больно ценная, и любая угроза ей делает их послушными. Пока она у нас они тихие. А показать им ее надо, чтоб они видели, что она живая, вот и все.
— Хм… А чего в ней такого ценного?
— Ну может она у них жрица там какая-то, или еще кто-то. Этого я уж точно не знаю. И Кагар не знает, я спрашивала.
— А почему Зувлок нельзя ее видеть?
— Не знаю.
— Ну догадайся! — поклянчил Тордран, видимо он так клянчил с самого детства догадок от своей сестры, раз уж своих мозгов не хватало.
— Ну мало ли какие у него виды на Рыжую, может он ее потом с нас как трофей потребует за Оплот, а если Зувлок не видела, о ком он говорит, то и не станет даже узнавать. А если увидит, так мало ли и себе захочет?
— А ей то она зачем? — почесал свой затылок Тордран.
— Да затем же зачем и Кагару, петь и танцевать!
— Ну так да, тогда понятно, — согласился орк.
В его мире было все просто, никого не было умнее, чем Ирше. И если Ирше говорила что-то, то Тордран верил, что так оно и есть. Между прочим любому, кто пытался с ним поспорить, и доказать ему что его сестра могла и ошибиться Тордран готов был клыки пообломать.
Вися мешком у Тордрана на плече Андунэль, отрывисто соображала, насколько она в заднице. Зувлок, командующая армиями нарьяма была тут, и это значило только то, что бойня в Ране будет нешуточная. Если Рана падет, а она будет в плену у орков, то ее отец совершенно точно придет за ней, и Рану осадит еще до имперских войск. Но выживет ли при таком раскладе сама Андунэль? Вот в чем вопрос. Не сбросят ли ее и остальных пленников со стен осажденной папочкой Раны прямо осаждающим под ноги? Орки то может быть и не сбросили бы, а поменяли бы хоть на возможность уйти, при должной подаче, но Серебряная Ведьма точно не даст состояться никаким переговорам с Онотимо.
«Задери их всех ими же любимая Шилок в темном лесу в двойное полнолуние» — подумала принцесса, как раз в тот момент, когда Тордран протаскивал ее мимо связанных эльфов, которых так же как и ее саму везли в телеге, будто добро повешенного барона.
***
Ближе к ночи начался дождь, так что очередная ночевка на дереве отменялась, к огромному удовольствию Дэекена. Самую малость это удовольствие подпортил факт, что вместо дерева Мэл решил ночевать в небольшой сырой пещере, где он не разрешил разводить огня, но зато герцог предвкушал сон без необходимости быть связанным.
— Если тебе есть что сказать, то лучше сказать это сейчас, завтра я чуть свет разбужу тебя, и мы сразу же пойдем в ущелье. Там нельзя будет разговаривать. Нельзя будет спотыкаться. Нельзя будет зевать.
— Менэльтор, я вот о чем тут подумал, а ты можешь оставить какой-то знак для разведчиков, может быть даже руну на входе в ущелье, чтобы они нашли эту пещеру? Просто на тот случай если из ущелья мы не выйдем, ну или если попадемся уже после выхода, мы бы могли тут на стенах написать послание для эльфийского короля. Под ногами у нас весьма неплохая красная глина, и на стене ей можно что-то написать.
Мэл задумался на пару секунд, а потом одернул рукав своего кафтана, оголяя красивый манжет расшитой рубахи. Красивый и грязный.
— Разведчики прекрасные следопыты, если я брошу белый манжет с явно эльфийской вышивкой, да еще и семейным орнаментом, они точно его заметят, и точно будут знать, что его оставили специально для них. По нашим следам они совершенно точно придут в эту пещеру. Дэекен — ты просто гений! Серьезно, я бы никогда не додумался бы до этого. Завтра я напишу послание тут на стенах, до того, как тебя разбудить. Все же мое зрение поострее, и я в предрассветных сумерках сделать это смогу, — судя по голосу Менэльтор был счастлив.
В темноте Дэекен довольно улыбнулся, вот такой расклад его устраивал, не всем же ослепительно блистать солнечными лучами в золотых кудрях, некоторые вполне себе могут блистать отточенностью своего блестящего ума. От таких мыслей даже засыпалось как-то невероятно приятно.
***
Проснулась Андунэль уже на закате. Ее опять напоили орочей дрянью, от которой она проваливалась в глубокий сон, не чувствуя ни боли, ни неудобств. Орки из клана Бизоньего копыта собирались, кто-то что-то доедал, кто-то что-то искал, Тордран крепил на свои плечи шкуру, Ирше сидела, обматывая рукоятку одного из двух огромных клинков больше похожих на увеличенные в размере поварские топорики, с вытянутыми прямоугольными лезвиями. Но Андунэль не хотела открывать глаз, все еще лелея надежду, на то, что предыдущие события ей просто приснились.
— Ты снова проснулась, эльфийка. Не притворяйся, — как и сутки назад этот голос не давал даже лишней минуты грез о хорошем.
— А ты снова пришел узнать, как мне спалось, нарьяма?
— Нет, я пришел посмотреть на тебя и подумать похожа ли ты на одного моего знакомого эльфа или нет. Но вот беда, я никак не могу вспомнить его рожу.