Дева в беде, или где будем принца делать, женщина? (СИ)

Крепость на Ветровом холме стояла всегда, когда-то это была легендарная Ллаевоан, ее построили дщери нарьяма, еще до Исхода, в те времена, когда их раса была многочисленной, когда им принадлежали Лес Теней и Сумеречный Лес, Равнина Ветров и Равнина Разнотравья та, что теперь именовалась Северными Землями Империи. Ллаевоан казалась непобедимой многие сотни, а то и тысячи лет, но была взята хитростью людей, таковы законы жизни, побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто умнее. Несмотря на всю боевую мощь нарьяма, крепость пала в объявленный период Восполнения, время, когда грозные воительницы рожают и воспитывают новое поколение. Хитрости людям доставало, чтобы взять крепость, но не хватило силы, чтобы удержать. Кагарин Белая смерть осадила ее сразу же по окончанию периода Восполнения, утопив в крови, а после и вовсе оставив обожжённые руины. Никто не выжил тогда из обороняющихся, единицы выжили из тех, кто успел осесть вокруг. Нарьяма никогда не брезговали устраивать показательные расправы. Эта была более чем показательная. Акт невиданной жестокости для устрашения смертных. Никто не пользуется слабостями нарьяма не заплатив за это кровавой цены. Правда и сама Кагарин битву не пережила, погибла получив случайную стрелу, но прямо в горло. Ее тело сгорело вместе с крепостью, а меч… меч был передан тому, кому было завещано продолжить путь это великого Меча. На самом деле, если бы тот несчастный Дерек или он был Уильрихом, история не увековечила имя бедного парня, который убил Белую смерть узнал бы заранее кому, благодаря той стреле, даст возможность подняться, он бы застрелился бы сам, во младенчестве, или вовсе в утробе.
Почти две тысячи лет на месте Ллаевоан оставались лишь обглоданные огнем и временем остовы башен, как жуткое напоминание о силе и жестокости.
Но мир меняется. После Исхода от числа нарьяма осталось меньше трети, их сил более не хватало чтобы удержать твердыню Даэдрахир в заливе Цирон. Постепенно они покинули твердыню, а вместе с тем и южный берег Льдянки, оставив укрепления и пастбищные земли Оркам. Но те слишком не привыкли к оседлой жизни, кочевники и налетчики, живущие по законам Чести своего Рода, орки были далеки от фортификаций, сложных тактик, и крупномасштабных осадных войн, а потому еще в юности Турман Великий собрав огромную армию, и при поддержке Эльфийского короля, устроив кровопролитнейшую из войн уже навсегда оттеснил за Льдянку последние темные племена. Великолепная башня Даэдрахир устоявшая после нескольких попыток ее уничтожить была переименована в башню Двух Лун и по сей день используется Империей, как маяк, не требующий огня. Залив Цирон переименовали в залив Полумесяца, где постепенно разрасталась на фундаментах построек нарьяма портовая Рана. И в качестве последнего плевка за Льдянку, последнего унижения проигравшим на фундаменте печально известной Ллаевоан вновь выстроили крепость — Последний Оплот, как доказательство того, что люди теперь тут во главе всего. Надпись уничижительную для других рас так же разместили. Над главными воротами Оплота было увековечено в камне — Теперь тут вечно будут править Люди. Пометили, как говориться, территорию. Такое не могло не вызывать ответной реакции.
Как раз традиция посольств Эльфийского Короля на празднование Сбора Урожая была мерой вынужденной, чтобы эту самую ответную реакцию сгладить.
Первые годы после того, как Оплот начал строиться и вокруг начали оседать жители, орки повадились нападать на села и деревни рядом разграбляя собранные урожаи, угоняя скот и людей. Особенно кроваво они делали это как раз в праздник Сбора Урожая в свете огромных праздничных костров. Как бы тем самым намекая, кто тут все еще хозяин и кому принадлежит то, что дарует эта земля. Конечно, это было вызвано в том числе и не человеческой обидой за попрание Темных Твердынь и присвоение себе не своих мест, но не малую роль играло и то, что орочей праздник Трок ‘хаз совпадал по времени празднования с человеческим. Если у людей была традиция собираться вместе петь, пить, плясать, жечь костры, и наедаться от пуза перед долгой зимой, то Трок ‘хаз при общем совпадении традиций, одной деталью все же отличался, он подразумевал жертвоприношения. Кровавые жертвоприношения. Лучших жертв, чем людские орки придумать не могли, толку оркам от них мало, а вот крови в них ну очень много. Так почему же не задобрить землю заодно и за Льдянкой, щедро полив ее кровью ненавистных людей?
Это длилось не сказать чтобы долго особо по эльфийским меркам, как только Турман Великий скончался, а его старший сын Бресан взошёл на престол, игнорирующий Турмана после его женитьбы на Итариллэ, Онотимо наконец-то соизволил услышать имперские призывы о помощи и стал каждый год высылать хороший отряд эльфийских воинов в состав которого обязательно включался кто-то из детей Ивэ, перед зимой в людских городах лекарь дающий советы никогда не лишний. Вооруженные ростовыми луками, с длинными тяжелыми стрелами, около метра длинной и почти ста грамм весом эльфы сделали нападения орков не эффективными, слишком много их самих стало погибать при налетах и слишком мало добра и пленных им теперь удавалось уводить. Меньше пленных, меньше жертв для подношения своей земле. Оттого-то орки и поумерили свой пыл, да и к Трок ‘хаз стали запасаться загодя, с лета, постепенно умыкая заблудившихся, отставших, одиноких путников. Ну или тех безумцев что рисковали перебраться за Льдянку. Каждый год эльфийских воинов требовалось все меньше и меньше, и к настоящему времени эта миссия тоже была уже символичной. Теперь уже ради гордости эльфийского короля. Мол властвуют то люди, но мы то все знаем, как обстоят дела на самом деле, и чьи острые уши торчат ото всюду. И все знали, а потому посланника с дарами от щедрот Онотимо, раньше-то вместо даров были стрелы и лекарства, теперь же тоже надо было чем-то королевской милостью одаривать, вот и шел вход эльфийский бисер, жемчуг, реже шелк, принимали к празднику со всем хозяйским радушием, низко в благодарности приклонивши голову, осыпали цветами, подносили мед, отводили одну из главных ролей на праздновании. Да и само празднование было очень широким. Таких костров, как на Севере больше не жгли нигде, да и таких диких нравов уже почти нигде не оставалось. Сейчас люди все больше склонялись к цивилизованным застольям под навесами и танцам на настилах. А не к пляскам в убранных полях вокруг костров, горящих до небес.
Отправляя дочь в Оплот Онотимо, не считал, что хоть чем-то рискует, по хорошему оркам крепость была совершенно не к чему, для кланового отряда налетчиков она была не по зубам, объединять в армию несколько отрядов разных кланов ради разграбления Оплота орки бы не стали тоже, ведь их склочность всем была известна. При дележке добычи налетчики и порезать друг друга могли. Их, конечно, всегда объединяли нарьяма, но у тех сейчас был очередной период Восполнения в самом разгаре, как раз первым детям периода должно было исполниться лет по пятнадцать, что соответствовало годам 5 по человеческим меркам развития, и они должны были начинать тренировки. Так что да, рисков не было. А вот возможность вытряхнуть Андунэль из ее привычного мира, подарить ей новые эмоции и переживания, а заодно дать возможность посмотреть другими глазами на окружающих ее — это было идеей отличной.
***
Эльфийского посланника в Последнем оплоте встречали парадно, у главных ворот. Все было готово ко встрече еще с утра, как только из ближайшей деревне, где посланник ночевал в оплот пришел мальчишка с предупреждением о том, что эльфы на месте. Замесили тесто для сдобного каравая, оттерли кубки и чаши для распития меда, украсили главные ворота, собрали цветов для того, чтобы осыпать ими прибывших.
Где-то к полудню с дозорной башни донеслось долгожданное:
— Едут!
И город пришел в возбуждение. К воротам выехал лорд Горан с супругой, двумя сыновьями и дочерями, одеты все были по последней моде, в бархатах и жемчугах, на леди вовсе была меховая накидка, хотя погода все еще позволяла обходиться без особого утепления, на зато какой повод выгулять обновку. Извечное. Их знаменосцы несли перед ними их семейное знамя, что-то не внятное на голубом и как положено знамя Империи, черный ворон в размахе крыльев на алом. За семьей лорда двигалась городская знать, те, кто жили в верхнем городе, старший жрец с братьями и послушниками Великого, их всех от простого люда отрезали гарнизонные солдаты, после прохода почтенной процессии простые горожане и успевшие стянуться в город окрестные крестьяне валили к воротам уже толпой.