Цена вздоха (СИ)

— Эй! — Наклонившись, дергает его за рукав колдунья. — Сюда слушай, дурень. Идем, пока нас не схватили. Да быстрее же! Насмотришься еще.
Алеша подчиняется. А дальше, приходится весь день прятаться в какой-то подворотне, но даже отсюда удается подсматривать за городскими жителями, так что мальчик не жалуется, хотя день проходит скучно, и ничего почти не происходит.
Один раз удается снова полюбоваться магическим знаком, нарисованным колдуньей в воздухе, но уже к вечеру, а вскоре после, когда темнеет, сам собой прилетает целый пирог и удается перекусить, но на этом все приключения заканчиваются.
Наступает тьма, ночь опускается на землю, но город все еще не спит. Мужики, разгружавшие телегу, только сейчас бросают ее в луже, утащив куда-то бочки, по улицам еще ходят с факелами редкие прохожие, и город засыпает гораздо позже, чем мог бы подумать Алеша.
О ночлеге мальчик и вовсе не задумывается до тех пор, пока его не начинает клонить в сон, но вот странный взгляд колдуньи он замечает еще днем.
— Чего? — Вдруг спрашивает Алеша, заметив в тусклом свете молодой луны, что Айва вновь на него смотрит.
— Ничего. — Спокойно отворачивается колдунья.
Алеша вдруг чувствует, как в уме быстро накипает злоба и удерживается лишь потому, что вспоминает слова волшебника, говорившего не поддаваться эмоциям.
— Чего я, не вижу что ли? — Говорит мальчик сердито, но сдержанно.
Айва тут же поворачивается к Алеше всем корпусом, на миг оставив мысли о ночлеге, которые ее занимали.
— Видишь что? — Прищуривается она.
— Как смотришь весь день! — Вспылив, повышает мальчик голос, но от строгого взгляда Айвы, и все еще помня наказ старика, он насилу заставляет себя успокоиться. — Как на… как на….
Подобрать сравнение Алеша долго не может, как ни пытается, ведь в его доме, когда еще были живы сестры и родители, все смотрели с теплом лишь друг на друга, а весь оставшийся мир представлялся угрозой, с которой ежедневно приходилось сражаться, чтобы выжить.
— Как на дохлую курицу! — Вспоминает мальчик взгляд одной из сестер, заметив в лице Айвы отголоски этого выражения, но голос его теперь становится больше виноватым, чем злым. — Чего я сделал-то?
Айва не злится, даже улыбается и хлопает мальчика по голове, вручая оставшуюся часть пирога.
— Странный ты, вот и смотрю. — Отвечает колдунья. — Мы когда спустились, то ты молча за мной пошел, даже ничего не сказал, будто бы так и должно быть.
— Когда это? — Недоумевает Алеша.
— Когда? Ну ты даешь, мальчишка. Ты летел, понимаешь?! Летел! — Не сдерживает Айва удивления, но тоже быстро успокаивается. — А только встал на землю, даже не… странно это.
Колдунья, задумавшись, опять начинает разглядывать Алешу, и он даже в ночи это замечает, хотя теперь, сам не зная, почему, не сердится, а вместо этого чувствует смущение.
— А чего надо было делать?
— Да ничего. — Отвечает колдунья, отворачивается и замолкает ненадолго.
Какое-то время она сидит молча, раз взмахнув ладонью и больше ничего не делая, а как только Алеша доедает пирог, Айва поднимается с земли, приглашая его за собой.
— Ну, идем. — Легким взмахом она отряхивает платье, но от ее ладони по одежде бьет такой сильный ветер, что даже мальчик прищуривается.
Приходится следовать за колдуньей, но больше все равно делать нечего. Алеша молчит, успевает забыть свою злость и возобладать над чувствами. Да и уже клонит в сон, мальчик не привык оставаться на ногах в такое позднее время, и начинает спотыкаться на ходу.
Один раз Алеша даже падает, но Айва только велит ему не шуметь и живее подниматься и ведет дальше. Скоро она приводит мальчика в переулок, где стоит разваленный, старый, дырявый сарай.
Легко сломав пару досок и отодвинув их в сторону, Айва заглядывает внутрь, но там почти ничего не оказывается. Старые инструменты, сломленные черенки, грязные мешки, непонятно с чем, куча пыли и собачья вонь — вот и все, что отыскивается в заброшенном сарае.
— Фу. — Отворачивается колдунья, вдохнув плотный, душный, наполнившийся закружившей пылью воздух.
 
Только она высовывает голову, как в стороне медленно, с опаской, боязливо выбирается из сарая маленькая собачка. Выбравшись наружу с поджатым хвостом, собачка тут же начинает скулить, не дожидаясь, пока ее хотя бы заметят и с лаем уносится куда-то прочь, напрасно испугав своим внезапным появлением.
— Шавка проклятая. — Сдержано ругается Айва, но тут же это перестает заботить колдунью и она подвигает мальчика рукой. — Ну-ка, отойди.
Айва взмахивает ладонью, и внутри поднимается шум. Даже ночью, в свете молодой луны, едва освещающей город, можно заметить, как через щель между сломанных Айвой досок вылетает плотное облако пыли. По воздуху, на улицу выбирается вся грязь, вся пыль, вылетают мешки, начинают ударяться друг о друга с глухим звуком и мигом влетают обратно. Затем, Айва снова раздвигает сломанные доски, проходит вперед, а миг спустя высовывает голову и смотрит на застывшего на месте Алешу.
— Заходи, чего стоишь? — Велит она сердито, берет мальчика за руку и затягивает в сарай.
Внутри оказывается уже не так грязно. Скоро Айва опять рисует магический знак, а через какое-то время в сарай прилетает целый стог сена, охапками растянувшийся в целый караван и пролетев так аж через несколько домов. Здесь стог укладывается на землю, на него сразу ложатся сами собой пустые, уже чистые от пыли мешки, а сверху падает Айва, с удовольствием растягиваясь на приготовленной кровати.
Сделав глубокий вдох, колдунья тут же встает.
— Вот же шавка вонючая. — Тихо ругается она, снова рисуя магический знак. — Дышать невозможно.
Мешки тут же отправляются в угол сарая, а им на смену прилетают чистые простыни, и теперь уже Айва, растянувшись на соломенной куче, вытягивает ноги и ерзает, устраиваясь поудобнее.
— Иди сюда, ложись. — Хлопает Айва ладонью по соломе, укрытой простыней и хитро улыбается. — Или боишься?
— Ничего я не боюсь. — Обижается мальчик и укладывается рядом.
Алеша ложится спиной к колдунье, она тоже отворачивается и велит засыпать, и только мальчик закрывает глаза, как тут же проваливается в черноту забытого сна.
Просыпается Алеша так же внезапно, как уснул. Где-то неподалеку кричат петухи, мимо пробегает свора городских собак, с улицы доносится шум, скрипит проезжающая телега, переговариваются мужики, а где-то вдали звонко смеются женщины. Весь этот непривычный шум сразу вырывает Алешу из сна, но только открыв глаза, мальчик тут же застывает.
Айва дышит прямо мальчику в ухо, и ее горячее дыхание парализует Алешу, пробуждая неизвестные ему чувства. Алеша на миг даже перестает дышать, хотя сам этого не замечает. Он медленно опускает глаза, стараясь не шевелить головой, еще только начинает чувствовать остальное тело, руку колдуньи на своей груди и ощущает, что нога Айвы лежит у него на правом бедре и упирается в левое колено.
Не успевает мальчик ничего сделать, как Айва вдруг шевелится, постанывает, когда сон отпускает ее ум проснуться, сжимается, проводит ладонью по груди, и Алеша, вздрогнув, застывает, будто к его горлу приставили нож.
Колдунья открывает глаза. Заметив мальчика, она прищуривается с легким недоумением, поднимает голову, оглядывается, но только через миг понимает, что случилось, улыбается и кладет голову обратно на плечо Алеши.
— Повезло тебе, сопляк. — Шепчет она ласковым голосом прямо в ухо, заставляя мальчика снова вздрогнуть. — Надеюсь, ты успел насладиться мгновением.
И после Айва спокойно поднимается, непринужденным взмахом поправляет задравшийся почти до самых колен подол и встает с соломенной кровати, оставив оцепеневшего мальчишку дальше заливаться краской, лежа на простынях.
Вдруг, колдунья тоже застывает.
— Тихо. — Шипит она, не поворачиваясь к мальчику.
И хотя Алеша и так не двигался и ничего не молчал, он все равно застывает.
Где-то рядом звучат женские голоса, но Алеша их только замечает, даже удивляясь, как не услышал раньше. Женщины должны быть совсем рядом, можно даже услышать, о чем они говорят, но ничего интересного в беседе для мальчика, да и для колдуньи все равно нет, хотя Айва все равно прислушивается и выглядывает из щели на улицу.