Цена вздоха (СИ)

Но женщина в ответ лишь закатывает глаза и уже начинает отворачиваться.
— Встретить в этом лесу всего лишь обычного медведя, а не кого похуже — это уже везение. — Заговаривает она, не глядя вниз. — А к тому же, его жизнь все равно ничего не стоит. С какой стати мне….
Но старик вдруг хватает женщину за руку, другой рукой вцепившись в торчащую ветвь, и подтягивает колдунью к себе так резко, что улыбка на ее лице тут же рассеивается. От такой внезапности в чертах колдуньи проявляется случайный испуг, и она уставляется на сердитого и хмурого старика, выпучив красивые, ярко-золотые глаза.
— Быстрее! — Велит он сердитым тоном.
И женщина с недовольством вздыхает. Снова опустив веки, слегка насупив брови, она медленно отстраняется, а после с неприязнью одергивает руку.
— Ладно… в этот раз. — Говорит колдунья по-прежнему спокойно, ничуть не беспокоясь. — И не смей мне приказывать.
Старик глядит вниз, прищуривается, но может разглядеть мало. Несчастный, попавшийся жестокому зверю на пути, из последних сил отвоевывает у медведя драгоценные мгновения. Он все не желает сдаваться, бросается в медведя всем, что попадет под руку, но только злит животное, а все равно не хочет молча принять не самую худшую участь, какую мог найти в этом проклятом лесу.
— Быстрее! — Торопит старик, прошипев, со стиснутыми зубами.
И колдунья, недовольно фыркая, заваливается вперед и бросается вниз, падая вниз быстрее камня.
Внизу продолжается борьба. Мальчишка, лет тринадцати на вид, прижавшись к дереву только и может, что испуганно глядеть на разъяренного медведя, бросаясь ветками, землей и всем, что попадет под руку. И зверь не медлит, поднимая лапу и готовясь прибить ребенка.
Мальчик лишь крепче сжимает в руках плетеную корзинку, набитую какой-то травой и цветами. Между ним и зверем уже остается всего пару шагов, когда мальчик резко меняется в лице. В последний миг он исполняется яростной решимости, хватает с земли попавшийся под руку камень и бросает в зверя. Камень больно ударяет медведя по носу, но тот лишь чуть встряхивает головой, после чего рычит лишь еще злее. Новый, мощный рык и яростный взгляд животного бьют в лицо вонью животной пасти и чистым, парализующим ужасом. Отвратительный запах становится лишь дополнением к пугающей силе звериного голоса, но все мысли теперь лишь об одном: больше зверь тянуть не собирается.
Однако едва медведь перестает рычать, как перед ним внезапно появляется женщина. Колдунья падает так резко, что даже грозный зверь растерянно отшатывается назад. А женщина с улыбкой, спокойно и легко опускается на ноги, видя, что медведь замер, и спешить уже нет нужды. И тогда колдунья, хитро улыбаясь, небрежно взмахивает рукой.
— Кыш. — Говорит она растерявшемуся зверю, но тот не шевелится. — Кыш. Ну? Давай, иди отсюда.
И словно этого достаточно, колдунья тут же начинает оборачиваться. Впрочем, она успевает лишь немного повернуть голову, как медведь стряхивает испуг, шире расставляет передние лапы и снова рождает громкий, пугающий звериный рык.
Мальчик только изумленно таращится, не решаясь двинуться, или хотя бы моргнуть. Колдунья и теперь остается безмятежна, когда зверь, вперившись в нее яростным взглядом, теряет интерес к мальчику и обращает весь свой гнев уже на нее. Женщина, недовольно вздыхая, снова взглядывает на зверя, и слегка наклонив корпус вперед, уперев одну руку на бедро, открывает рот и вскрикивает, рождая в ответ на медвежий рык хриплый, громовой рев.
Звон нежного женского голоса первым касается слуха. Но вслед за ним с уст колдуньи срывается хриплый бас, стремительно разрастаясь и прокатываясь по округе волной бурного грома. Словно яростный клич безликого чудища из глубин черноты. Мальчик за спиной колдуньи вздрагивает и чуть не подскакивает, ощутив, как земля отвечает на голос женщины дрожью.
Коричневая, прелая листва под ногами колдуньи, словно даже ее бездушной сущности не удается избежать ужаса перед жутким громовым звоном колдовского голоса, мелко дрожит, но едва колдунья замолкает, как тут же все пропадает. Женщина перестает кричать, выпрямляется, отводит голову назад и с улыбкой взглядывает на ошеломленного медведя, но вдруг снова резко наклоняет к нему голову и снова взмахивает рукой.
 
— Кыш!
Зверь боязливо пригибает голову, поддавшись на миг испугу, но продолжает смотреть на маленькую в сравнении с ним женщину. Еще мгновение, и его морда начинает снова обретать звериные черты, как только страх ослабевает и начинает таять в жарком пламени животного гнева. Медведь снова поднимает голову. Оправившись, зверь становится только злее. С серьезной мордой, он медленно поднимается, встает на задние лапы, и, разинув пасть, рычит с такой силой, что зловонное дыхание пробирается даже к носу замершего в недоуменном изумлении мальчика за спиной колдуньи.
Но женщина и теперь остается спокойна.
— Ах так? — Говорит она, дав векам опуститься ниже и укрыть золотые глаза.
На лице колдуньи вновь появляется обаятельно хитрое выражение, но зверь не собирается дожидаться ее следующего шага. Сразу же он заносит лапу, чтобы приблизиться на шаг и ударить, но вместе с ним женщина поднимает руку. И прежде чем зверь успевает нанести удар, колдунья вырисовывает кончиком указательного пальца витиеватый рисунок прямо в воздухе.
Изящные движения колдуньи так спокойны, что глядя на них начинает казаться, будто время замедляет ход. Ее ладонь почти не двигается, а пальцы скользят по воздуху легко, но в то же время так быстро, что за ними не успевает даже взгляд. Кончики пальцев оставляют прямо в воздухе тонкую голубую линию, а всего через мгновение получившийся рисунок, витиеватый символ из тонких, переплетающихся линий взрывается блеском и мгновенно тает. И тут же зверь, не успевший нанести удар, взлетает, как пушинка.
— Ха-ха! — Разлетается звонкий женский смех, быстро угасая среди высоких, толстых стволов заколдованного леса.
Мальчик раскрывает глаза еще шире, не зная предела изумлению, но даже больше него удивляется зверь, впервые поднявшийся над землей и впервые оказавшийся настолько беззащитным и слабым.
Колдунья на миг избавляется от смеха, продолжая держать руку на весу и растопыренными, тонкими и длинными пальцами удерживая в воздухе голубой, мерцающий знак. Слегка двигая запястьем, она заставляет магический знак изменять положение, а вместе с тем медведь вдруг начинает переворачиваться в воздухе.
Зверь неуклюже болтает лапами, словно пытаясь выплыть из заколдованного места, но тщетно. Его рев быстро изменяется и становится похож на жалобное урчание. И колдунья, глядя на барахтанья животного, снова начинает хохотать.
Трудно не растеряться, смотря, как грозное животное болтается в воздухе, дрыгается и кряхтит, и хрипит так жалобно, что через несколько мгновений легко пробуждает сочувствие.
А впрочем, колдунья и не собирается мучить животное понапрасну. Смех быстро ей надоедает и мигом гаснет. А следом она вздыхает, расслабляет пальцы и опускает руку, и тут же блиставший в воздухе голубоватый узор растворяется без следа.
Едва рисунок колдуньи исчезает, как медведь тут же сваливается на землю. Плюхнувшись на спину, он быстро перекатывается на лапы и встает, прыжком оборачиваясь к женщине. Теперь зверь уже не пытается испугать колдунью рыком. Напуганный ее силой, он только смотрит, не решаясь ни шагнуть, ни пошевелиться.
Прождав миг, колдунья скрещивает на груди руки. Она медленно наклоняет голову, и зверь в то же мгновение отступает на шаг, чуть не отскакивает, но остается на месте, неуверенно, тихо рыча.
— Кыш. — Говорит колдунья еще тише, чем раньше. — Давай, пошел.
Зверь медлит, и женщина вытягивает перед собой руку. Держа ее ладонью вниз, колдунья легко взмахивает пальцами, словно ее жесты должны быть зверю яснее слов, а медведь лишь глядит, но еще через миг, пытаясь не сводить взгляд, он вдруг начинает пятиться, отступает чуть дальше, а потом разворачивается и бросается прочь, вновь давая колдунье повод рассмеяться.