Цена вздоха (СИ)

— Не волнуйся, он еще успеет тебя удивить.
— Да что ты?! — Резко оборачивается колдунья.
— Тебе лучше поторопиться и отправиться за ним следом, — говорит старик, — пока еще мальчишка не угодил в неприятности. На проклятой земле я ничем не смогу ему помочь. А к тому же, для тебя это шанс узнать мальчишку лучше.
Но колдунья лишь презрительно отмахивается слов и укладывает руки на груди под вырезом.
— Мне все равно. — Говорит она. — Мне же нужно лишь избавить его от проклятия, верно? Сделаю это — и тогда смогу с тобой развлекаться, сколько захочу.
— Не похоже, что тебе очень нужно мое послушание. — Перебивает старик. — Так что займись делом и проследи за мальчиком. Сейчас только ты сможешь ему помочь, если что-нибудь случится.
— Не нужно твое послушание? Ха! Ты думаешь, я этого не сделаю? Ох, старик, готовься. Ведь когда ты проиграешь….
— Я ведь уже проиграл. Разве ты забыла? — С улыбкой перебивает старик. — Ты выиграла спор. Там, в лесу. И я обещал подчиняться, до тех пор….
— А ведь точно! Ха-ха! И как я забыла? — Радуется женщина. — Что ж, отлично, тогда….
— Не спеши. Мы ведь уже вышли из леса. Пусть мы еще на проклятых землях, но лес уже позади. А ты помнишь, какой был уговор?
И лицо колдуньи быстро мрачнеет.
— Раз ты даже не воспользовалась шансом мной управлять, — продолжает старик, — то вряд ли тебе это вообще было нужно.
Колдунья стоит на месте, опустив руки, глядит на старика и быстро закипает, а скоро уже не сдерживается.
— Проклятье, старик! Ты меня обманул!
— Хитрость, — еще продолжает старик улыбаться, но постепенно лишается своей улыбки, хмуро вглядываясь в сторону кладбища, — это оружие глупца.
И этими словами ему удается быстро успокоить колдунью. Хотя ее сердитое выражение лишь чуть гаснет, но никуда не исчезает.
— Опять эта нелепица. — Бурчит она, продолжая еще сердиться. — Как ты мог мне соврать?
— Прости, маленькая А́йва. — Говорит он тихо. — Я и сам вспомнил о нашем споре, лишь когда вышел из леса.
Колдунья сердито морщится, глядит в сторону, вжав голову в плечи, и не желает поворачиваться. И старику опять приходится ее торопить.
— Иди. — Говорит он, спустя немного времени. — Будь рядом с мальчишкой. Этого достаточно, чтобы вскоре ты и сама всей душой захотела его спасти.
Колдунья медленно поворачивает голову, щурится с подозрением и ничего не говорит. Но старику достаточно сейчас одного взгляда, чтобы прочесть ее мысли.
— Иди. — Повторяет он. — Не узнав мальчика, ты не сумеешь меня победить.
Колдунья продолжает сердито щуриться, но больше не может заставить себя промолчать.
— А с какой стати тебе заботиться о моей победе? — Всматривается она в лицо старика. — Уж не думаешь ли ты, что я поверю, будто тебе самому хочется мне прислуживать?
Но старик в ответ ей улыбается.
— Не все же мне рассказывать. — Говорит он спокойно. — Но, ладно, в этот раз я тебе отвечу. Как я сказал, не узнав мальчика, ты не сможешь одержать надо мной верх, но дело в том, что узнав его, ты уже не останешься равнодушной.
И колдунья недовольно фыркает, явно не разделяя уверенность старика.
— Как скажешь. — Говорит она, повернувшись и глядя вдаль, туда, где Алеша уже закапывает тело одной из сестер в глубокую, вырытую с трудом могилу. — В любом случае, не жди от меня пощады.
Только ее слова старика не трогают.
— Теперь иди. — Говорит он вновь. — Проведи с ним несколько дней, и ты сама все увидишь.
И колдунья, помедлив, взлетает и уносится на ветрах в сторону домика, к которому уже идет с деревенского кладбища и сам мальчик. А старик лишь успевает напомнить, чтобы колдунья не призывала напрасно печати, и после ее ухода, старик поднимает с земли брошенные Айвой яблоки и начинает есть, тщательно вытерев их о ткань серой рясы.
Алеша возвращается к дому измотанный и уставший. Зайдя внутрь и лишь на миг опершись на стену, он всего на мгновение закрывает глаза, а открыв, тут же вздрагивает, пробуждаясь от внезапно захватившего сна.
Мальчик сразу вскакивает и оглядывается. В тесном, маленьком жилище ничто не желает успокоить его тревог. Проведя взглядом, Алеша сразу останавливает его на соломенной кровати, где покоится холодное, безжизненное тело его младшей сестры.
 
Еще мгновение он только стоит, глядя на спокойный, безмятежный сон девушки, уже неспособной проснуться, но миг быстро проходит, и мальчик печально опускает глаза. А после, стараясь не глядеть в лицо сестры, подходит ближе и еще долго не может решиться поднять ее с кровати.
Колдунья уже начинает скучать, дожидаясь, когда мальчик выберется из дома. Пока она только следит издали, гадая над тем, отчего старик так им заинтересовался, но вскоре устает и поглядывает в сторону дерева, уже раздумывая вернуться.
Старик успевает доесть оставленные на земле яблоки, и колдунья, будто может заметить это даже отсюда, с ветвей небольшого дерева, растущего за домом мальчика, устало выдыхает. И неожиданно ее слух улавливает тяжелый скрип кривой двери.
Сразу же колдунья устремляет взгляд к входу, через который из дома выбирается мальчик. Едва волоча уставшими ногами, он тащит на спине холодное, окоченевшее тело сестры, чуть не падая, но не собираясь останавливаться.
Когда Алеша проходит мимо стоящей у дома маленькой и кривой телеги, женщина не удерживается от ехидной усмешки. Закинув одну ногу на другую, она одновременно скрещивает на груди руки и вновь устремляет взгляд к большому дереву.
— Ответь, старик, — шепчет она едва слышно, так, что и на расстоянии шага собеседник не сумел бы расслышать ее слов, — ты же не думаешь, что этот идиот удивит меня своим бараньим упорством?
Мимо проносится ветер, шелестит листва, но колдунья, застыв, не спешит отвернуться.
— Даже здесь, на проклятой земле, — вдруг раздается тихий голос старика у самого уха, — ты готова тратить силы на пустую болтовню? Твоя легкомысленность убьет тебя однажды, и даже я не смогу помочь, если ты не будешь прислушиваться.
Но колдунья лишь очерчивает взглядом полукруг, достав им до облаков, и резко бросив по дуге в обратную сторону.
— Мне для этого не нужно даже пробуждать печати. — Говорит она, сидя на ветвях, и начинает качать ногой. — Так что отстань, старик. Я не настолько глупа, чтобы колдовать на проклятой земле. Ну… если только в самом крайнем случае.
— В том и беда, — раздается голос старика, — что каждая твоя прихоть тебе кажется отчаянной необходимостью.
Колдунья раздраженно фыркает.
— Хватит, старик. Не затем мне ветер приносит твои слова, чтобы ты мне надоедал своими поучениями. Лучше скажи, долго мне еще смотреть за этим пустоголовым? Он, кстати, сейчас как раз загоняет себя в могилу.
Старик в ответ молчит.
— Что, не интересно? — Улыбается колдунья, щуря глаза.
— Вовсе нет. — Приносит ветер ответ. — Но я уже привык видеть, как часто ты ошибаешься.
Колдунья вдруг хмурит взгляд и наклоняет корпус, хотя старик так далеко, что наклонившись, она все равно ничего не сумеет этим добиться.
— Не зли меня, старик.
И он тут же уводит разговор в другую сторону.
— Оставим это. — Приносит ветер его голос. — Скажи, что с мальчиком? Отсюда мне трудно что-нибудь разглядеть.
Колдунья вздыхает, но тихим вздохом рассеивает на лице недовольство.
— Что с ним? Недостаток ума, видимо. — Отвечает она сердито, но почти сразу вздыхает и объясняется. — Он тащит мертвую девчонку. На спине.
Колдунья делает небольшую паузу.
— Считаешь, он не должен ее захоронить?
— Да я не об этом. — Сердится колдунья, так же мгновенно возвращая хмурый вид, как быстро она умеет с ним расставаться. — Этот олух прошел мимо телеги и собирается тащить ее на себе до самого кладбища. Вот я и хочу тебя спросить, уж не думаешь ли ты, что ему достаточно бараньего упорства и пустой головы, чтобы меня впечатлить?
Ну а старик, как всегда, остается непоколебим.
— Наверное, — говорит он, — у мальчика есть на то причины.