Разъяренный (ЛП)
Перелёт утраивает моё беспокойство, но я уже начинаю становиться профессионалом в этом деле. Оказавшись на борту, принимаю клоназепам и извиняюсь перед парнем на соседнем кресле, предупреждая:
— Если тебе нужно будет в туалет, просто иди, потому что я сплю как убитая.
— Нет нужды, — говорит, засмеявшись.
Следующее, что я помню, это то, что стюардесса трясёт меня — довольно сильно — сообщая, что мы прибыли в Нью-Йорк.
Нью-Йорк.
«Мэдисон-сквер-гарден».
И Маккенна Чёртов я-люблю-тебя-ты-восхитительный-ублюдок Джонс.
Выхожу из здания аэропорта и, волоча за собой чемодан на колёсиках, ловлю такси. Вещей, что я с собой взяла, хватит на неделю, но я не знаю, что будет дальше. На самом деле я ничего не знаю, кроме того, что он не ушёл. Что он вернулся за мной.
Минуты, пока мы направляемся на концерт, тянутся мучительно долго. Я барабаню пальцами по бёдрам, ерошу волосы, беспокойно выглядываю в окно. За последние полчаса мы едва продвинулись на метр.
— О боже, такие пробки, — жалуюсь таксисту, ноги ноют от какого-то неудержимого порыва бежать. Просто беги к нему, верни его, поговори с ним. Признайся, наконец…
— Там проходит концерт… Трудно подъехать близко.
— Дальше я пойду пешком, — говорю я водителю, сунув ему пару купюр, а затем с сожалением вытаскиваю свой багаж и устремляюсь ко входу в «Мэдисон-сквер-гарден».
Сцена подготовлена и освещена тёплым светом. Замечаю одного из помощников и бросаюсь к нему.
— Мне нужно войти, — прошу его, задыхаясь. Он мгновенно меня узнаёт, — я вижу это по блеску в его глазах — отодвигает заградительную ленту и впускает меня внутрь.
— Пройди за сцену. Об этом я позабочусь, — говорит он, указывая на мой чемодан.
— Спасибо.
— Группа на «разогреве» скоро закончит, — сообщает он.
В этот самый момент дикая музыка, играющая на заднем плане, смолкает, свет гаснет, и когда я, пробираясь наощупь, обхожу сцену и слышу, как в темноте начинает играть скрипка, то останавливаюсь, затаив дыхание. Звучит мягкая, берущая за душу мелодия, заставляющая плоть трепетать. Включается свет, мои глаза фиксируются именно на той фигуре, которую они освещают.
Боже, я люблю его так сильно, что щемит в груди.
Он опустился на одно колено, наушники с микрофоном обхватывают подбородок, голова опущена, и когда остальные инструменты подхватывают медленную легко запоминающуюся мелодию скрипки, Маккенна начинает петь.
Как лунатик, делаю шаг к сцене, но я всё ещё недостаточно близко, чтобы быть замеченной, потому что он в противоположном углу, затерянный в своём собственном мире начинает петь медленные и скорбные строки.
Ты смахиваешь розовую прядь цвета сахарной ваты в своих волосах,
И я молю богов, чтобы ты была там всегда:
В ночных кошмарах, в моих фантазиях и снах.
Я так боюсь, что больше не увижу тебя никогда.
Слова и музыка теперь начинают звучать обнадеживающе.
Ты можешь прятаться за своим гневом,
И я могу пытаться убежать.
Но ночью, когда я сплю, ты врываешься ко мне,
И мне страшно, потому что для меня ты единственная.
Мелодия достигает своей кульминации и голос Маккенны звучит во всю мощь.
Ты моя девушка!
Ты моя девушка!
Пандора, ты моя девушка.
Я не могу выкинуть тебя из головы,
Я всегда тебя обожал.
Пандора,
Умоляю тебя,
Ты для меня единственная.
Так предписано звёздами, отныне и навечно.
Ты моя девушка!
Ты моя девушка!
Пандора, ты моя девушка.
Высокие, до бёдер, кожаные сапоги, в любую погоду,
Сегодня, сейчас и во все времена.
Подойди, моя девочка, вонзи в меня свои коготки
Я не боюсь, потому что ты единственная, и это судьба.
Ты моя девушка!
Ты моя девушка!
Пандора, ты моя девушка.
Я не могу выкинуть тебя из головы,
Я всегда тебя обожал.
Пандора,
Умоляю тебя,
Ты для меня единственная.
Так предписано звёздами, отныне и навечно.
Ты моя девушка!
Ты моя девушка!
Пандора, ты моя девушка.
Под конец слова звучат сбивчиво, почти как импровизация.
Я никогда не должен был тебя обижать
Лгать, что я по тебе не скучал.
Мне в моей жизни нужен твой сексуальный огонь
Никто другой не сможет поднести спичку
К свече, потому что эта свеча — ты, ты — моя «добыча».
Ты лишаешь меня разума!
Ты сводишь меня с ума!
Ты наполняешь моё сердце надеждой
И выворачиваешь душу.
Нет такого места в мире, где бы я не хотел,
Моя королева вампиров,
Кричать, прикасаться, целовать и любить тебя.
Пандора, ты моя девушка.
Когда песня заканчивается, наступает удивительная тишина, тысячи и тысячи огоньков сияют в темноте, а последний куплет эхом разносится по всему стадиону.
Эмоции сжимают горло так сильно, что становится трудно дышать. Вот почему он хотел, чтобы я была здесь.
Думаешь, я появлюсь, ты мне споёшь, и мы будем жить долго и счастливо?
Это то, к чему я стремлюсь…
Счастье и любовь свернулись клубочком у меня в животе. Как будто мне сейчас семнадцать. Хронологически я старше и внешне озлоблена, но внутри я всё ещё его девушка.
Та, кто думала, что однажды он ко мне вернётся.
Та, кто надеялась, что однажды он поймёт, что оставить меня было ошибкой.
Я думала, он меня не хочет, но это не так. И теперь я боюсь, что всё это исчезнет, когда он узнает, что я наделала…
В горле пересохло от невысказанных слов, тело отяжелело, и всю меня обдало жаром. На долгое, долгое мгновение кажется, что я парю в воздухе и нахожусь в трансе, и когда замечаю, как взгляд Маккенны ищет меня в толпе, моя реакция мгновенна.
Я проталкиваюсь к одному из рабочих сцены. Не говоря ни слова, он впускает меня, и я бегу как можно быстрее, слыша крик Лекса со сцены:
— Ладно, народ, вы слышали этого красавчика, — гул публики превращается в рёв. Тяжело дыша, останавливаюсь у края сцены, и мой парень — мой парень — кажется, изо всех сил пытается прийти в себя. Он только что выложился перед тысячами людей, и я вижу, что он продолжает искать меня в толпе.
Я так хочу, чтобы он увидел меня. Если бы у меня был помидор, я бы швырнула его ему в лицо. Его великолепное, знаменитое лицо, которое так хочется поцеловать.
Делаю шаг вперёд, на сцену, но вдруг меня останавливает Лайонел.
— Он создаёт вокруг себя самый большой хаос. Ты можешь объяснить, что, чёрт возьми, происходит?
— Дайте мне пройти. Пожалуйста. Пожалуйста.
— Ты поцелуешь его? — сердито спрашивает он.
— ДА!
Начинается новая песня. Когда я вижу там все эти тысячи людей, меня охватывает вспышка дурного предчувствия, но это только подпитывает мою решимость.
Из динамиков льётся вокал Маккенны, и на него направлен каждый луч света. Его окружает дюжина танцоров.
— Лео, отойди! — умоляю я.
Когда Лео отходит в сторону, я врываюсь на сцену. Уже не важно, что я так сильно не хотела быть здесь — теперь ничто не разлучит меня с ним. Ни эта сцена, ни Лео, ни свет, ни фанаты, ни моя мать, ни его отец, ни я.
Пока я двигаюсь вперёд, чувствую, что камеры следят за каждым моим шагом, и стоит мне пересечь сцену, как верхний свет внезапно смещается в мою сторону. Ноги Маккенны широко расставлены, его мощные мускулы бугрятся, задница обтянута кожей. Он стоит лицом к своим поклонникам, его вокал держит их в напряжении, и тут я прижимаюсь к нему сзади. В тот момент, когда моё тело соприкасается с ним, вижу, как напрягается его кожа, как будто он меня почувствовал. В горле скручивается горячий узел. Руки Тит и Лив чувственно скользят вверх по его бокам, но когда девушки видят меня, то убирают руки, отходят на пару метров и продолжают танцевать там.