Бремя Власти

— Еще до отплытия мне назвали нескольких человек, с которыми следует связаться первым делом. Это…
Уже выйдя из камеры, я заметил:
— Что ж, выходит, решили нас натравить друг на друга. Хм-м, ожидаемо… чего уж там. Но зачем лезть, если у самих рыло в пушку? Думается мне, что Ирландия с Шотландией заслужили право быть свободными… Дима, ты что на это скажешь?
— Мне кажется — не моего это ума дело, — буркнул Колпак.
Видно и впрямь тяжко ему пришлось. Но ничего наука будет — не лезть с глупыми советами, да и остальных доброхотов поубавится.
— Вот посему и занимаешься ты в Петровке разными полезными делами, а не сидишь подле меня в Москве. Каждому нужно заниматься своим интересом и не лезть туда где мало что понимаешь.
— Твоя правда.
До кабинета шли в тишине, даже шагов охранителей не слышно. Дима еще даже не догадывался о том, что я ему приготовил и какие задания 'вручу' на ближайшие полгода. Ну а то, что изобретатель увидел крайне неприятные картины допроса, так это даже полезно — в суровое время живем.
В скором времени Россию будут ждать немалые испытания — не своевременные, но оттого не менее важные! Посему и люди должны быть как кремень, пусть далеко не все, но хотя бы один из тысячи за собой вести должен…
  
Эпилог
 
13 сентября 1716 года от Р.Х.
Москва. Кремль.
Серебряный зал.
Так повелось, что убранство Кремля претерпело изменения под влиянием моего вкуса и желания Оли. Некоторые залы и комнаты отличались от тех, что я помнил по ТОЙ истории, но частично Кремль остался в схожей стилистике. Однако объединяло оба направления одна особенность — каждый зал 'отвечал' за определенное мероприятие.
Одной из таких традиций стало проведение судилищ в Серебряном зале.
Сегодня в нем собралось много народа, именитого и не очень, старого и молодого, опытного и не обремененного прожитыми летами. Да и как не попасть сюда всем тем от кого зависит доведение государевой воли до самых дальних уголков России.
В этот день предстояло разобраться с крайне щекотливым вопросом — как наказать молодого генерала Прохора Митюху за своеволие и гордыню, проявленную во время сражения!
Свыше трехсот человек собралось в зале. Вопреки обычаям времени, когда основная часть должна стоять от начала и до конца заседания, в Серебряном зале две трети площади занимали кресла и стулья: с указанием места для каждого приглашенного. И не дай Бог кто-то займет чужое! Тут и до кровной вражды недалеко, посему императорскому церемониймейстеру — Ивану Федоровичу Ромодановскому, единственному сыну князя-кесаря, приходилось постоянно следить за тем, чтобы влиятельнейшие люди России не передрались, будто дворовые псы.
Отношение обоих государей передалось от отца к сыну. Их воспринимали как верных дому Романовых, умных царедворцев и волевых управленцев, на которых можно оставить не только столицу, но и доверить казну! А это в эпоху мздоимства дорогого стоит.
Слушанье назначили на десять часов, причем с перерывом на обед — благо и зал под кушанье находится через пару коридоров.
Как и положено арестованного генерала привели государевы охранители: все в черных мундирах, расшитых серебряной нитью, у каждого клинок и револьвер. Случись, какое безобразие и грозное оружие мгновенно окажется в руках императорского воина. А уж что каждый из них может в бою заменить с десяток простых воев, — доказанный опытом факт. Причем совсем недавно.
Хотя Митюху вели не как заключенного, а как почетного гостя — ни оружие не забрали, ни кандалов не повесили. Знающим людям такие 'мелочи' о многом скажут. Ну а незнающих в этом зале не было…
Вот генерал-майор встал на кафедру для обвиняемых. Здесь не было ни защитников, ни обвинителей. Тот кто стоит перед императором должен сам доказать свою правоту не смотря ни на что.
Однако пока главного судьи в зале не было. Недолго. Всего несколько минут.
 
Отворяется боковая дверь и в нее входит молодой государь. Он, как и его отец старался отказаться от душных традиций ретроградства, мешающих ускорению процессов управления всем государством. Частично получалось, частично нет — люди не всегда готовы к переменам. Хотя кто их спрашивает, если так велел государь?
Единственный неизменный предмет оказался трон. По заказу Алексея Первого в Кремле было поставлено три трона: два в Гранатовой палате и один в Серебряном зале. В остальных помещениях исключительно богато украшенные кресла, только напоминающие дизайном основной трон. Ведь по сути, оставшийся с эпохи правления Иоанна Васильевича Четвертого трон, до безобразия неудобный стул, отделанный золотом, каменьями и освященный патриархом.
Но для важных случаев он необходим. Сегодня один из них.
Государь одет неброско, без вычурности и нелепых кружев — столь модных в Европе. На нем мундир без знаков различия, его мог бы носить и воин Суздальского, Пензенского или Новгородского полка. За исключением одной детали: вместо кепи у него на голове тонкий платиновый обруч усыпанный самоцветами с двуглавым орлом, держащим в лапах скипетр и державу. Этот атрибут Алексей носил не столь часто, только по важным поводам.
И сегодня один из них.
Слушанье по традиции должен открыть — секретарь, коим обычно являлся князь-кесарь. Однако сегодня его не было — приболел старик. И его заменил серб граф Савва Рагузинский, личность известная и неординарная. В свои сорок семь лет он успел исколесить пол Европы, Османскую империю и даже участвовал в прохождении первого торгового каравана до Цинской империи. При Петре Первом он активно участвовал в торговых делах государства, именно с его подачи в десятом году была принята разменная медная монета. Да и после он немало укреплял не только свое благосостояние, но и участвовал в государевых начинаниях. И как закономерный итог — постепенное продвижение в придворных чинах.
Первым сел император, за ним все остальные. Кроме молодого генерал-майора и охранителей, зорко взирающих за каждым присутствующим. После бунта мнимость полковника Нарушкина поднялась на порядок. И на сей раз государь ему не противился. Да и как тут противоречить. Если на кону жизни самых дорогих для него людей?
— За действия, повлекшие за собой многие смерти воинов России, отказ выполнять приказ вышестоящего командира во время сражения и совершение противоправных действий к начальству при отягчающих обстоятельствах… перед государем держит ответ — генерал-майор корпуса Русских Витязей: Прохор Петрович Митюха.
Серб стоял чуть в стороне от кафедры, за которой стоял генерал. Вполоборота к залу и государю, так чтобы видеть малейшее движение императора. Сейчас Алексей Первый сидел на троне расслабленно, не проявляя и тени беспокойства из-за проходящего суда над своим вернейшим генералом и что самое важное — воспитанником!
Для основной массы присутствующих высокородных 'зевак' этот день являлся триумфов Старой крови над Молодой. Мало того, что большинство присутствующих имела длинную родословную, так еще и возвышение молодого, но безродного дарования стало бельмом на глазу более именитых посредственностей. 'Голубая кровь' и 'соль земли' государства отчего-то решили, что запись в любой из Боярских, али Княжеских книг позволяет претендовать на значимое место без малейшего труда. Однако это не так и спрос с таких 'хитрюг' значительно больше. Раз удостоила тебя Судьба родиться в старом роде, будь любезен послужить на благо Отчизны, прославляя не только себя, но и ту Кровь, к которой принадлежишь. В этом вопросе император Алексей всецело поддерживал своего отца, хотя и не столь агрессивно, предпочитая действовать больше исподволь, заставляя дворянство с боярством больше шевелить мозгами.
Ну а пока они предавались размышлениям о собственной судьбе, молодой генерал-майор начал говорить:
— Действия, кои совершены мною, ни в коем разе не могу признать правильными…