Бремя Власти

Вражеские командиры пытались остановить своих солдат, вновь сформировать колону, а некоторые уже начали выстраивать шеренги для атаки, да только получалось плохо и даже безобразно — едва ли не треть бойцов лежала на земле и еще столько же поддались яростному порыву, замешанному на страхе, злобе и крови. Но расстояние оказалось все еще велико для результативного рывка — саксонцы с поляками не пробежали и половины как начали выдыхаться.
Упустить такой шанс генерал конечно не мог. Сейчас Прохор не глядел на то что происходит на позициях возле его рубежа обороны. Для него исчезли Рязанский, Московский, Псковский и Новгородский полки, остался только враг, которого нужно уничтожать всегда и везде, любым способом без пощады и жалости.
Вот отступили за спины братьев последние пары мортирщиков и теперь ничто не мешает витязям стрелять.
— Беглый огонь! Пли! — приказал Митюха, гарцуя чуть позади центра строя. Загудели горны, вмиг оживились витязи и тут же послышались первые слитные залпы — при такой команде вести корректировку огня отдавалось ротному, а непосредственно направлять огонь уже сержантам, благо что в каждой пятерке бойцов есть капрал, свободно следящий за боеготовностью своих воинов.
На губах генерала заиграла, ему вспомнилось, что еще не так давно он стоял перед строем, под палящими лучами южного Солнца и даже не замечал, как о кирасу рикошетят стрелы грязных степняков. Теперь же война другая, да и звание иное, а уж о мозгах и говорить не следует — рисковать головой понапрасну нельзя, эту истину в Митюху Старший Брат вбил до конца жизни.
Между тем противник все же сумел приблизиться настолько, что в строну корпуса все же прозвучали первые пока еще куцые редкие залпы. Вскрикнул молодой витязь, Прохор оглянулся и узнал в нем шестнадцатилетнего Ваньку Ладейщикова, боец из него так себе, но вот как столяр уже успел себя проявить.
'Неужто убили?' — не поверил Митюха.
Но нет, вон подняли.
'Ранен, правое плево в крови, видать пуля срикошетила от кирасы, может только задела, и кость не повреждена…' — сразу оценил генерал, но отвлекаться в начале боя — ошибка непростительная, поэтому тут же переключился на происходящее на поле боя.
Врагов будто бы и не убывало! Сколько не убивали, а их все пребывает и пребывает, словно головы с змея, что сторожил Калинов Мост. Да только и своего огонька у руссов имеется изрядно.
Мортирщики, заняв позиции в тылу тут же приступили к бомбардировке наступающих шеренг противника. Новые хлопки взрывов на правом фланге зазвучали чаще. Колпаки стреляли на износ, стволы уже начали дымиться, того и гляди очередной снаряд взорвется прямо внутри орудия. Прохор уж хотел кликнуть зарвавшихся артиллеристов, но те и без него все видели, да и разбирались в своем деле не в пример лучше, так что бочки с уксусом, для охлаждения, уже катили к пушкам.
Разбившись повзводно, роты стали вести перекрестный огонь по атакующему противнику. Но как бы отлично не действовали витязи — враг не отступал и вот уже в трех местах сумел вступить в рукопашную! Если бы не рогатки, предусмотрительно выставленные перед строем, то дело могло окончиться трагедией, ведь вместе с пехотой на корпус обрушился ни с того ни с сего кавалерий противника. Да не какие то там оголодавшие степняки, а закованная в латы польская гусария. Видно враг все же сделал выводы из первых дней сражения, вот и решил попробовать на зубок самых низкорослых русских воинов. Но просчитались вражины и град пуль отогнал зарвавшихся панов, но проблемы не решил — эскадроны все же нашли лазейку и ударили на стыке витязей и новгородцев.
На несколько секунд воины замялись и поляки с остервенением принялись рубить ошалевших новгородцев. Русские воины пытались отбиваться, благо фузея со штыков не абы что, но толи шляхта попалась очень уж опытная, толи с этого края воины сами были малоопытные, но отбить атаку не получалось.
А к полякам уже неслась пехота, почуяв слабину в обороне противника!
Прохор все видел, даже то, что командир новгородцев — полковник Свиридов Петр Ильич, пытается помочь своим воинам, но не успевает: на его центр основательно навалился трусоватый полк саксонцев вместе с отрядом наемников Бурого Волка.
 
Впервые за долгое время командования Прохор ничего не мог сделать — имея под рукой свыше трех тысяч бойцов, в этой ситуации у него не было сил выделить и пары рот в помощь соратникам, ведь ослабь он собственную линию, противник прорвется. И тогда их уже ничего не спасет. Но от понимания сложившейся ситуации молодому генералу лучше не становилось. Он до крови закусил губу и единственное на что решился — отослал два эскадрона кирасир прикрытия в помощь своему правому крылу, да и то не в лобовую атаку, а только как огневую поддержку, ведь недаром у каждого из них по паре тяжелых пистолей.
Генерал чувствовал, что этот момент решающий, тот кто сдюжит — выиграет!
* * *
Принц Евгений Савойский.
Все резервы брошены в бой, даже часть обозников — самая боеспособная, и то ушла навстречу врагу. Не для того, чтобы победить, всего лишь стать живым щитом для лучших солдат, готовых сбить противника с этого проклятого холма, а потом вовсе погнать его до самой Москвы.
Фельдмаршал ни на мгновение не сомневался в победе. Да и как тут сомневаться, когда все спланировано до такой степени, что каждая фигурка-человечек ведет себя именно так как от нее и ждут.
Да, сражение вышло трудным, да много крови пролито, но еще больше ее прольется, главное — это завершить наконец эту вакханалию, сломить царя. А после можно и потери подсчитать, хотя чего греха таить, Евгений не зря кидал на самые опасные направления кого угодно, но только не своих имперцев, именно поэтому черно-белые мундиры удалось сохранить едва ли не в сто процентной целостности.
Опытнейшие полководец с довольной улыбкой следил за тем как кавалерия сжимает фланги и вот-вот готова прорваться в тыл к руссам, держащимся из последних сил. Вон несколько сот летучих гусар умудрились даже прорваться сквозь строй зеленых мундиров, но фельдмаршал конечно знал — им долго не выстоять, русские воины перебьют наглецов. Вот только это первая ласточка, и с каждой минутой их все больше. Как та, что принесла весть о сдаче сразу двух люнетов и теперь руссам точно придется отступать, потом что их тактика строилась исключительно на обороне и потери связующих точек фатальна.
— Господин, они отступают! — не сдержал эмоций молодой полковник, адъютант Евгения, барон Франц фон Граунтберг.
Фельдмаршал покровительственно кивнул, но говорить ничего не стал, посчитал лишним. А между тем ситуация начала развиваться лавинообразно. Вот зубчатая шеренга, с несколькими выступами отбивается от саксонцев, недобитых поляков и имперцев, а через минуту, тот строй, казавшийся непоколебимым, неожиданно ломается, спрямляется и … отступает прямо к холму, с которого уже не стреляют батареи. Да и вообще, на котором казалось вовсе никого нет!
Принц Савойский, потер свои красные от недосыпа стариковские глаза, чувствуя, что происходит нечто странное. В его прогнозе подобного не было, руссы не должны были сдавать стратегическую точку, они были обязаны биться до последнего, и получить удар с тыла от кавалерии. Разум командующего тут же начал анализировать ситуацию ища решение для этой ситуации. Ловушка? Нет, в нее Евгений не верил — нет у противника сил чтоб сдержать атаку и одновременно готовить пакость, физически нет солдат, а это значит тут нечто иное.
Ну а между тем не прошло и пяти минут как все русские полки застыли плотным строем, облепив подножие холма, стоя несокрушимой стеной. Вот только настолько ли она несокрушима как кажется? Ведь солдат то осталось всего ничего, уж это фельдмаршал видел хорошо.
И вот решающий момент близок, вестовые доложили о выходе двух корпусов гусарии на позиции. Атака началась незамедлительно. Паны в кой то веки показали себя неплохими воинами, сумев атаковать обоз врага и раненых, уж с этой задачей они обязаны справиться, после чего руссам ничего другого не останется кроме как сдаться. Окружены, избиты и морально сломлены, что может быть чудеснее для завершающего штриха разгрома?