Танцуй на краю, детка! (СИ)

      Это сбивало меня с толку.
      Невесомой и едва ли послушной рукой я снова поднесла телефон к уху.
      – Знаешь, я тоже хочу кое-что тебе сказать…
      – Что? – ответил он почти сразу.
      – То, что Антон спит сейчас на моем диване, ничего не значит. Я попросила, чтобы он ушел утром и больше не приходил.
      – И к чему мне эта информация?
      Меня задел его приободренный тон.
      – К тому, что, во-первых, не окрыляйся так явно, – процедила я.
      Послышался тяжелый вздох.
      – А во-вторых?
      Теперь уже вздохнула я.
      – А во-вторых, я поняла, что Антон – моя большая ошибка. Одна из самых больших.
      Сказав это, я поморщилась. Намек был слишком явным.
      – А моя самая большая ошибка – это ты, Вика, – вдруг произнес Ден.
      Стоп.
      Да он охренел?!
      – Я пытался тебя воспитать, – продолжил Ден, – но ни черта в этом не преуспел.
      – Ну не так уж и ни черта, – проворчала я. – Хотя из тебя хреновый воспитатель, кто бы спорил.
      – Я пытался тебя понять, но, видимо, это бесполезно.
      – Один раз обломался, и сразу бесполезно. Видимо, так пытался.
      – Ты можешь заткнуться и послушать?
      – О, я вся внимание.
      – Прости, что на вечеринке одноклассников так подкатил к тебе. Это было… по-дебильному.
      Я помедлила, вспоминая, как Ден прерывающимся шепотом умолял меня все забыть. Это… почти свело меня с ума тогда. Я хотела уступить ему. Но не смогла.
      – Очень по-дебильному, – с усилием произнесла я. – Ты всерьез думал, что я сразу раздвину ноги?
      – Я ошибся, – только и сказал он. – Во всем, что касалось тебя.
      Я не знала, как понимать его слова, и поэтому ничего не сказала.
      Пауза опять затягивалась.
      Я ждала от Дена еще каких-то слов. Главных. Важных. Тех, которые укрепили бы связь между нами.
      Но их не было.
      – Слушай, уже час ночи, – я заставила себя произнести эти слова, хотя все внутри протестовало. – Пора спать.
      – Да, хорошо. Спокойной ночи.
      – Спокойной. И ты не прав. Ошибкой в твоем случае было только то, что ты меня не выслушал.
      Ден шумно и протяжно выдохнул.
      – Я не спорю. Пока, Вика.
      – Пока.
      Мы снова замолчали. Я отняла телефон от уха и поднесла палец к кнопке сброса вызова. Помедлила и снова приложила аппарат к уху.
      – Ваня вчера первое слово сказал, – проговорил Ден в трубку таким будничным тоном, словно не мы только что попрощались и сделали это даже не единожды.
      – Да? И какое?
      Я по-прежнему старалась говорить равнодушно.
      – Папа.
 
      – Круто. То есть, хреново. Ведь ты ему не папа.
      – Да. Но все равно круто. Ведь это его первое слово.
      – Да. А я сегодня чуть не уронила новорожденного ребенка своей сестры.
      – Почему-то я не удивлен.
      – Слышишь?! Иди в задницу! К тому же, все обошлось. Ромка поймал.
      – Он молодец.
      – Да. В отличие от некоторых. Но мне до сих пор не по себе от этого случая.
      – Это в тебе совесть проснулась. Редкая птица.
      – Очень смешно.
      Прошло еще несколько мгновений напряженного молчания.
      – Я бы хотел еще раз в тебе ошибиться, Вика, – сказал Ден.
      Поток бешеной и беспричинной радости пронесся по моим венам, обдав жаром все тело. Это были не те главные слова, которые положено говорить в подобных случаях. Но что-то внутреннее, инстинктивное подсказало мне, что они значат больше, чем кажется на первый взгляд.
      – Ошибайся, сколько влезет, – ответила я. – Кто ж тебе не дает?
      Он тихонько усмехнулся и положил трубку. Услышав, наконец, щелчок, я крепко, до боли сжала в пальцах твердый корпус телефона, как будто хотела его раздавить.
      Ден Овчаренко готов ошибиться.
      Супер.
      А я, кажется, готова доставить ему это удовольствие.
      – Охренеть! – протянул Ромка, когда на следующее утро я позвонила ему, чтобы поделиться новостями. – Значит, вы помирились?
      – Мы не помирились, – проворчала я, разглядывая в зеркале свое отражение и прикидывая, не слишком ли помялась юбка во время переодевания в шкафу. – Ден просто извинился за свое неадекватное поведение на вечеринке.
      – А ты?
      – А я извинилась за Антона.
      – А Антон?
      Я прикрыла глаза рукой, вспоминая, как выпроваживала похмельного парня из квартиры, а тот продолжал умолять меня этого не делать.
      – Благополучно отбыл в неизвестном направлении.
      – Мне его даже жаль, – грустно сообщил друг.
      – Тебе всегда всех жаль, кроме меня.
      – Ладно, ладно, не заводись с пол-оборота. Ты должна быть веселая и счастливая, ведь вы с Деном сделали первый шаг. Что дальше?
      – Я не знаю.
      – Стоп, подруга, – обеспокоился Ромарио, – что значит «не знаю»?
      – Если ты о том, назначал ли Ден мне свидание, то нет, не назначал.
      – Но вы о чем-нибудь договорились?
      Я вздохнула и закатила глаза.
 
      – Нет, не договорились! И так, на секундочку, он сделал мне больно! Очень. Думаю, Ден понимает, что ему придется постараться, чтобы вернуть меня.
      – Но как же фокусник? Ты намекнула Дену, что без его помощи не обойтись?