Беглецы

Annotation
Конец XX века, Северная Корея.
Студенты Пхеньянского университета Суджа и Чин влюблены друг в друга и мечтают лишь о счастливом совместном будущем.
Однако царящий в стране тоталитарный режим наносит по их планам сокрушительный удар. По обвинению в краже нескольких килограммов кукурузной муки власти приговаривают Чина к публичной порке и пожизненному тюремному заключению. А он всего лишь хотел спасти от голодной смерти родных, живущих в нищей провинции. Не собираясь мириться со своей горькой участью, парень совершает дерзкий побег, переходит границу и скрывается в соседнем Китае. Узнав об этом, Суджа бросает учебу, состоятельных родителей и устремляется на поиски возлюбленного.
Впереди у обоих — боль, страх, отчаяние и… надежда на встречу. Но удастся ли им воссоединиться или их ждет вечная разлука?
Энн Син
ПРОЛОГ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ГЛАВА ВТОРАЯ
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА ПЯТАЯ
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
ЭПИЛОГ
БЛАГОДАРНОСТИ
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
 Энн Син 
 Беглецы 
 
Суровая северокорейская действительность конца XX века: произвол и жестокость властей, голод и чудовищные лишения народа. На этом фоне разворачивается трагическая история любви и самопожертвования Суджи и Чина, студентов Пхеньянского университета. Несправедливо осужденный на пожизненную каторгу, Чин бежит из тюрьмы, и его след теряется где-то в Китае. Суджа, тоскуя по любимому, тоже переходит границу и оказывается в лапах у торговцев живым товаром. Сколько же мужества, терпения и решимости потребуется молодым влюбленным!
Правдивый и захватывающий роман Энн Син позволит читателям испытать острые эмоции и многое узнать о людях одной из самых закрытых стран мира.
 ПРОЛОГ 
 
Фотографии выскользнули из папки и разлетелись по ступеням лестницы, ведущей в редакцию газеты «Нодон». Суджа, стуча каблучками, закрутилась волчком в попытке подхватить рассыпавшиеся черно-белые глянцевые снимки. Наконец она сгребла их и сунула обратно в папку. Пальцы дрожали, в теле кипел адреналин — время поджимало, и она могла опоздать на вечернюю планерку перед сдачей номера в печать.
Суджа развернулась и устремилась к входной двери, поймав прощальный отблеск тусклого зимнего солнца, скользнувшего за здание. В вестибюле девушка немного задержалась, чтобы показать именной бейдж охраннику — рябому парню в низко надвинутой на глаза шапке, который сидел, скрестив руки, возле кабинки рентгеновского сканера. Он что-то проворчал и впустил ее внутрь — им обоим было хорошо известно, что сканер не работает.
Поправив папку под мышкой, Суджа прошмыгнула в отдел новостей и остановилась как вкопанная, с трудом переводя дыхание. Главный редактор господин Мун с налитым яростью лицом стоял возле монтажных столов с макетами полос и, брызгая слюной, кричал на выпускающих редакторов, которые с выражением раскаяния толпились вокруг. Над их головами, словно облако недовольства, клубился сигаретный дым. Младшие редакторы и репортеры — безвестные мелкие сошки, склонившись над столами, таращились в мониторы, усердно изображая занятость. Отец Суджи, к ладони которого прилип навощенный обрезок бумаги с распечатанной колонкой текста, нервно поглядывал на часы, висевшие между портретами Дорогого Руководителя и Великого Вождя.
 
С макета первой полосы в одном месте удалили текст, и там зияла пустота. Должно быть, кто-то допустил серьезную ошибку, раз статью сняли в последний момент. Новостной редактор Лим и фоторедактор Роу спорили с Муном, а тот орал на них, настаивая на том, чтобы материал, несмотря ни на что, появился на первой полосе.
Суджа бочком подобралась к столу фоторедактора Роу и положила на столешницу папку с фотографиями. Когда она перевела взгляд на отца, тот вскинул брови.
— Что ты здесь делаешь? — тихо спросил он.
Девушка указала на папку, скрестила руки на груди и многозначительно посмотрела на незаконченный макет. На лице отца отразилась целая гамма чувств: это же надо, дочь настояла на том, чтобы в самый разгар учебного года он устроил ее в газету на место единственного стажера! Вот уж придумала!
Предоставив редакторам разбираться между собой, Ким подошел к столу фоторедактора Роу и прилепил колонку к поверхности столешницы, а потом опустился в кресло, когда-то принадлежавшее дяде Ху.
— Что произошло? — спросила у него Суджа.
— Материал поступил слишком поздно.
— Что за материал? — полюбопытствовала девушка, и на глаза ей упала прядь волос. Она рассеянно убрала ее за ухо.
Отец любил продумывать все заранее и терпеть не мог, когда что-то менялось в последний момент. Суджа бывала у него в редакции с четырех лет и много дней провела возле макетов готовящихся номеров, пока он покрывал воском оборотную сторону фотографий и прижимал их к большому листу. Отцу хотелось заранее знать количество слов в каждой статье, чтобы представлять себе блоки текста, прежде чем дело дойдет до выбора шрифта. Он учил Суджу воспринимать фотографии на странице как вспышки. Снимок был лишь частью большого целого, которым и являлась газета, подобно тому как каждый журналист был безликим винтиком в сложном механизме Центрального телеграфного агентства Кореи. Поэтому с самого начала представление Суджи о фотографиях оказалось неразрывно связано с пустыми местами, оставленными в макете. Снимки, которые для них предназначались, должны были стать частью общего замысла и заполнить собой бреши.
— Хм… — вздохнул отец. — Кукурузный вор сбежал из тюрьмы. Этот малый, Чин Ли Пак.
Суджа почувствовала, как кровь отлила от головы, и оперлась о стол, чтобы не упасть.
— Что?.. — прошептала она.
— Сукин сын сбежал из исправительно-трудового лагеря Ёдок. Как это ему только удалось? — Отец покачал головой. — После того позора, что он навлек на свою семью, этот сэки, ублюдок, бежит из тюрьмы, спасая собственную шкуру, и обрекает родных на вечный позор.
Ёдок был одним из наиболее надежно охраняемых объектов в северной части Хамгёндо — засушливой провинции, известной угольными шахтами, в которые отправляли работать самых закоренелых преступников и политических заключенных. Из Едока еще никто и никогда не возвращался.
— Он сбежал… — тихо повторила Суджа.
Лицо ее было бледно, а взгляд блуждал где-то далеко.
— Ты его знала? — спросил отец.
Девушка очнулась от задумчивости:
— Нет.
Взгляд отца посуровел, и он пристально посмотрел на дочь:
— Этот парень учился в твоем университете.
— Не могу же я знать всех, кто учится в моем университете, аппа, папа, — возразила Суджа, подавив волнение.
Ким надавил пальцами на обрезок колонки, предназначенной для макета, оставив отпечаток на его вощеной поверхности.
— Как вообще такой ублюдок, как он, попал в ваш университет? Настоящий гангпэ, бандит, получает стипендию в Университете имени Ким Ир Сена! Чушь! Ты же знаешь, что они чистят списки студентов.
— Хорошо, — только и смогла выдавить из себя Суджа тонким голосом.
Кровь стучала в висках, а в мозгу вертелось только одно: «Чин Ли Пак сбежал! Он свободен!» Глаза защипало от навернувшихся слез, и она быстро заморгала, чтобы не дать им скатиться по щекам.