Радиус – 227. Книга четвертая (СИ)

Боль накатывала медленно, но неотвратимо, заполняя тело до краев, словно морской прилив. Скрежетал зубами выгибая спину, но безостановочно формировал тонкие жгуты хоть на некоторое время остужающие раскаленные спицы пронзающие ноги. Час шел за часом, дневной свет перестал пробиваться сквозь щели в прикрытых ставнях — пришла ночь. Порой, не с силах терпеть раскаленную боль, выл и царапал пол, время от времени проваливаясь во тьму, чтобы снова очнуться от собственного крика или стона. В очередной раз пришел в себя и увидел изумрудный свет струящийся сверху и полностью заливавший комнату смотрителя. Еще, услышал мерное поскрипывание и увидел идущие по кругу тени, лишь через несколько минут сообразив, что это горит мощная лампа на площадке верхнего уровня. Не утруждая себя мыслями — кто мог зажечь маяк и кому он тут подает сигнал, просто лежал и смотрел на плывущие хороводом тени, которые преображались, то в неведомых зверей, то в гуманоидные фигуры, а потом тело задрожало от мощной энергии исходившей из мозаичного круга и его приподняло прямо к потолку. Но не бросило обратно об пол, а медленно опустило все той же неведомой энергией, что пришла сюда из чуждых миров.
Этот неведомый кружащий танец завораживал и успокаивал, несмотря на все безумие ситуации. Дмитрий удивленно прислушался к своим ощущениям и понял, что боль стихает, а его внутреннее вместилище переполнено энергией. Лихорадочно стал проводить одно за другим магические исцеления. После шестого или седьмого по счету заклинания, все же почувствовал слабость и провалился, скорее в сон выздоравливающего человека, чем в беспамятство тяжелобольного.
В его видении деревянные балки и дощатый потолок разошлись в стороны и он увидел черное небо и яркие звезды на нем. Целую россыпь звезд. А потом, услышал тяжелую поступь и шуршащий песок сбегающий водопадом на пустынных барханах. Огромная темная фигура наклонилась, и он уловил аромат каких-то цветов, масел и ладана, но все это перебивал запах псины. Высокая человеческая фигура с шакальей головой замерла на несколько мгновений, а потом послышался лающий смех и мощный громоподобный голос припечатал его к деревяшкам паркета бетонной плитой.
— Я Анпу, проводник душ в царство мертвых. Не бойся, страж, я не причиню тебе боли или страданий! Наоборот, хочу отблагодарить тебя за ритуальную статуэтку возложенную на главный алтарь этого малого куска миров.
Песоголовый божок говорил на другом языке, но сейчас Дмитрий понимал его, но не в силах был ответить. Энергия и мощь этого создания так давили на него, что лежал словно мраморная статуя не в силах сделать простой вздох.
— Сейчас, тебе моя помощь не нужна, со своими ранами ты справился сам. -рассмеялась песья голова чуть лающим смехом, а потом продолжила, — Я вижу, ты связан каким-то договором с Вотаном? Не верь одноглазому старику. Хозяин повешенных не так прост как хочет казаться. Прощай, жрец, но когда-нибудь мы повстречаемся вновь, а это лишь небольшой дар.
Он протянул руку и коснулся пальцем медного кольца на руке Дмитрия. Кольцо тут же соскользнуло и покатилось по паркету, но Анпу ловко подцепил его острым ногтем и взял в руку. А после, подержав сторожевой амулет в кулаке, извлек его и словно расплавленную массу растянул в толстую струну. Прикоснувшись к руке парня, накрутил на запястье расплавленный артефакт подобием браслета. Димка открыл рот силясь закричать от жгущей боли теперь в запястье, но только смог открыть рот в беззвучном крике. Полоска меди вошла в его плоть как горячий нож в масло, а псеглавец снова засмеялся своим лающим смехом. Он выпрямился и отступил в ночную темноту, унося с собой ароматы цветов и неприятный запах мокрой шерсти, а Дмитрий, то ли уловил обостренным слухом извне, то ли выудил из глубин своего сознания:
— Когда человек узнает, что движет звездами, сфинкс засмеется и жизнь на земле иссякнет.
Проснулся от природного зова. Посмотрел на пробивающийся сквозь ставни дневной свет и попробовал пошевелить ногами готовый к болевым ощущениям, но боли почти не было. Вернее был ее слабый, тягучий отголосок, который можно было терпеть не постанывая от каждого движения. Опершись о низкий топчан, встал на ноги и поковылял к выходу. Сделав свое утреннее дело, вернулся в башню не забыв запереть толстую дверь на засов. Следов крови на полу не было, хотя откуда? Он же сам видел, как искрясь его кровь впитывается в плашки мозаичного изображения. Постоял с минуту изучая геометрию семилучевой звезды запоминая символы и руны идущие по кругу вокруг нее, навечно отпечатывая копию изображения в своей памяти, а потом вспомнив энергию исходящую из алтаря и свой полет к потолку взглянул вверх. На толстой балке, с немалым удивлением, разглядел несколько кровавых отпечатков.
«Выходит, даже полет к потолку от подбросившей меня энергии не плод моего больного разума и не горячечный бред, а был на самом деле?»
Поднялся по узкой лесенке на верхнюю площадку, осматривая старую лампу с благородной зеленоватой патиной на медных деталях, с минуту соображая, кто мог ее зажечь ночью. Было ли это наяву или все это выдал его воспаленный болью мозг. Посмотрел на руку и не обнаружил медного кольца скрытности, а потом прислушался к своим ощущениям и понял, что несмотря на его отсутствие действия артефакта не пропало, наоборот, сейчас он сильнее ощущал его действие и наконец-то получив на интерфейсе определение измененного артефакта:
Амулет отмеченный божественным прикосновением получивший часть его силы (внеуровневый, непередаваемый, аннигилируется со смертью владельца).
— Ого, -присвистнул в удивлении, -надеюсь даже сильные высшие теперь не смогут видеть мою ауру и определять во мне одаренного?
А потом задумался, растерянно почесав затылок.
— Выходит и бог с шакальей головой не привиделся мне и это его дар? -пробурчал Дмитрий чуть слышно, — Знать бы еще наверняка — навык стража, как понимаю, этой башни и внимание ко мне песоголового божка не вылезут мне боком?
Снова углубился в изучение своего астрального тела и внутреннего хранилища, с удивлением и удовольствием обнаружив, что манна, после времени проведенного на алтаре выросла еще, процентов на десять, если не больше. Провел пару заклинаний исцеления, добавляя себе жизненных сил, энергии и полностью купируя все неприятные ощущения в заживших ногах. Срезал свои окровавленные бинты, с полностью заживших ран, кинул на пол, но сразу устыдился. Все же — магический алтарь, а не просто дощатый пол комнатки смотрителя, собрал все, включая обрывки рогожи и распотрошенный тюфяк. Вынес мусор подальше от башни и кинул с обрыва вниз, чтобы окровавленными тряпками не приманить какого хищника. Снова вернулся в комнатку смотрителя и стал все изучать, стараясь найти хоть что-то полезное и нужное для себя.
В шкафу, обнаружил старый кожаный плащ и широкополую шляпу, смазанные для водонепроницаемости каким-то жиром, да пару глиняных чашек и мисок на верхней полке. Отправляться назад в многокилометровый поход в грязных и заскорузлых от засохшей крови камуфляжных штанах, к тому же укороченных до величины шорт, откровенно говоря, не хотелось. Слишком уж непрезентабельный вид, даже для глаз крестьян и кметов. Вспомнил про дверь кладовки на среднем уровне и пошел туда с надеждой поживиться, если не новыми штанами, то хотя бы горстью сухого гороха — очень уж хотелось кушать.
В небольшой комнатке кладовке было пусто, лишь пара пустых мешков, топор и двуручная пила, а еще бутыль с чем-то горючим для фонаря летучей мыши который стоял на полке. Надевать тяжелый кожаный плащ и отправляться в нем в поход — смерти подобно. Уже через пару километров от летнего зноя, потом в нем изойдешь. Пришлось снять с себя порядком изорванную камуфляжную куртку и повязать ее за рукава вокруг бедер. На всякий случай прихватил с собой пустой мешок. Еще, взял из комнаты смотрителя пустую бутылку из темного стекла, чуть кривоватую, для того, чтобы набрать воды, если по дороге попадется ручей или родник. Топор брать не стал — тяжелый, да и не совсем безоружный. Для пистолета еще две дюжины зарядов, нож на поясе и отточенный до бритвенной остроты серп жнеца, появляющийся в руке по его желанию.