Жизнь моя
В шесть утра, когда первые петухи в деревне начинали подавать голоса, она знала, что должна сделать. Ей следует восстановить все свои шаги: вернуться к Фронтинусу, обозреть, что она когда-то знала о римской тактике ведения войны и надеяться, что это подстегнет ее память. Единственное место, где она могла этим заняться, была Британская библиотека.
Ей надо было в Лондон. Денег на ее кредитке хватало, чтобы купить билет, а остановиться она могла бы у Кейт, чтобы сэкономить на отоплении своей квартиры. Кейт не будет против. Наоборот, она донимала ее советами сделать перерыв. Кейт будет счастлива.
* * *Кейт не была счастлива. Она была напугана.
— Сколько точно килограммов ты потеряла? — спросила она, едва открыв дверь. Потом подошла и бесцеремонно оттянула нижнее веко Антонии. — Так я и знала, — выпалила она. — У тебя анемия. Что неудивительно, когда живешь лишь на хлебе и вине.
— Без вина, — возразила Антония, опустив сумку на ковер и рухнув на софу. — Возможно, ты будешь удивлена, узнав, что я уже три недели без выпивки. — Это произошло благодаря тому, что она забыла купить хоть что-нибудь, но Кейт необязательно знать об этом.
Кейт отмахнулась от нее.
— А надолго ли твой визит? — спросила она. — На два дня?
— Практически на один. Мне надо вернуться, у меня много работы.
Кейт села напротив нее и скрестила руки на груди.
— Я все еще не могу поверить, что ты позволяешь этому человеку вновь разрушить твою жизнь.
— Речь идет о восстановлении моей жизни, а не о разрушении. И «этот человек» не имеет к этому никакого отношения.
Кейт разглядывала ее, прищурив глаза. Потом театрально пожала плечами:
— Ну, если тебе так хочется… Чтобы сменить тему. Вчера пришло письмо на твое имя, с курьером. Я думаю, от одного из твоих французских адвокатов. — Она подала его. — Я собиралась позвонить тебе прошлым вечером, — продолжала она, глядя, как Антония вскрывает конверт, — но твой телефон был занят.
— О-о-о! — произнесла Антония, просматривая письмо.
— Что? Хорошие новости?
— О-о-о, — вновь повторила Антония. — Ты была права, это от нотариуса… Кажется, они нашли покупателя на мельницу.
— Что? Но это же изумительно!
Антония кивнула и вручила письмо Кейт. Затем вновь уселась на софу, закрыла глаза и подумала, как хорошо было бы, если бы она не была такой истощенной и нездоровой. Возможно, Кейт права насчет анемии. Она взглянула на подругу, читавшую письмо и отмечавшую хорошие места маленькими кивками остренькой физиономии миссис Тиггивинкль.
Компания, которой владеет консорциум Швейцарских налоговых льгот, ищет место в регионе под строительство отеля. Если предприятие окажется доходным, то это было бы прекрасно, если нет, то это тоже неплохо, поскольку они смогут погасить потери за счет другой прибыли. Деньги, предлагаемые ими, были более чем щедрыми, и если она незамедлительно продаст мельницу, они могли бы оставить ее на месяц или около того без арендной платы, предоставив ей возможность закончить свои исследования. Нотариус выражал надежду, что она так и сделает, поскольку в письмо он вложил бумаги, которые следовало подписать.
Кейт была права, это была изумительная новость. Невероятно превосходит все, на что она могла бы надеяться.
— Тогда почему ты не на седьмом небе от счастья? — спросила Кейт.
— Я рада, — ответила Антония, все еще с закрытыми глазами.
Она услышала сердитый вздох Кейт.
— Что он тебе наговорил?
— Кто?
— Патрик МакМаллан.
— Я же тебе сказала, с ним это никак не связано.
— Тогда почему такая уныло-тупая реакция на покупателя твоей мечты?
Антония открыла глаза и посмотрела в потолок. «Пожалуйста, Кейт, не устраивай мне допросов. Не сейчас». Вслух она сказала:
— Потому что я хочу остаться на мельнице и отгадать загадку.
— Но ведь здесь сказано, что ты можешь оставаться там в течение месяца.
— Мне потребуется больше времени.
— Ах вот как! Но ты сможешь продолжить, вернувшись в Лондон.
— Не смогу.
— Почему?
Антония подавила раздражение. Ну-ка, сказала она себе, не кусайся. Это единственная подруга, которая у тебя есть.
— Я не знаю, — наконец произнесла она. — Я знаю только, что должна быть там. Вот и все.
Воцарилась тишина. Потом Антония сказала:
— А теперь, Кейт, чтобы сменить тему, давай поговорим о Саймоне Тойнби.
* * *До чего же Антония любит доводить себя до болезни, думал Патрик, глядя, как Нерисса движется к нему через переполненный ресторан. «Острая анемия, — напыщенно произнесла по телефону эта сумасшедшая. — Бедная девочка довела себя до болезни, и это ваша вина, поскольку вы ее преследовали».
Он попытался сказать ей, что это какое-то недоразумение, но ему не удалось.
— Мисс Уокер…
— Не цепляйте ко мне это поганое «Мисс»! С вами говорит миссис Уокер!
— Прекрасно, — устало сказал Патрик. — Миссис Уокер. Боюсь, я не знаю, о чем вы говорите. Я не видел мисс Хант последние три недели, но когда мы с ней говорили, — кстати, один раз, — я пытался мягко…
— Мягко?!
— Мягко… отговорить ее от этого. Так что хоть мне и жаль, что она больна, но это не имеет ко мне ни малейшего отношения.
— Скажи это своим ужасным морским пехотинцам! — отрезала сумасшедшая и бросила трубку.
Головы поворачивались, когда Нерисса шла к нему, и сразу два официанта поспешили убедиться, что она займет свой стул.
— Как прослушивание? — спросил он.
Она скроила гримаску и покачала головой.
Патрик гадал, когда же она соберется сказать ему, чем занимается на самом деле в то время, когда «бывает» на прослушиваниях. У него самого не было подходящего времени спросить ее об этом. Возможно, она ходит к любовнику. Он обнаружил, что на самом деле его это совсем не волнует, и, вместо того чтобы вызывать злость, лишь заставляет чувствовать жалость к Нериссе.
Вот это-то и должно было обеспокоить. Это было нечестно по отношению к ней. И к Джулиану, и даже к Дебре, которая, хотя и воспринимала свою падчерицу как иностранку, явно одобряла помолвку. Возможно, она рассматривала ее как удачный династический ход. «Превосходный женский материал», — примерно так он мог представить ее высказывание. И в этом она была права. Нерисса выглядела ошеломляюще, и она могла бы поднять его социальный статус и, несомненно, подарить красивых детей. Он был чертовски счастливым человеком, как говорили ему коллеги.
Внезапно он почувствовал себя усталым. Он спрашивал себя: что это — головные боли, дело Андерсона или все-таки Антония?
Наверное, Антония.
Почему бы ей не бросить все и не уехать домой?
Из-за нее Моджи в испуге забирается все глубже и глубже в свою раковину, а Дебра загружает себя даже больше чем обычно и мучит придирками всю Палату, а Джулиан выглядит потерянным.
Нерисса что-то говорила ему о своем прослушивании, но он не слышал ее, поскольку ресторан, как обычно, гудел высокими децибелами.
Он тосковал по мирной уединенности долины.
Было начало марта, и первые признаки весны должны уже смягчить зубчатые грани предгорья. Яркие всплески желтого ракитника освещают покатые склоны, в розмарине роятся пчелы, миндаль и мимоза взрываются цветением…
Он страстно хотел оказаться там.
И он должен был убедиться, что с Антонией все в порядке.
* * *…К несчастью для Антонии, Кейт была права не только насчет анемии. Двух дней оказалось слишком мало, чтобы завершить исследования в Британской библиотеке.
О чем она думала? Анемия, наверное, создает путаницу в мозгах? Два полных дня ушло только на отслеживание ссылок, которые она написала о Фронтинусе, — а потом они обернулись сносками в темном германском тексте о римской военной стратегии, которые не дали большого продвижения. Все, что там было, — это загадочная ссылка на то, что легион Кассия участвовал в Перузинской войне 41–40 годов до P. X.: пятимесячная осада Перузии знаменовала критическую фазу Гражданской войны.