Жизнь моя

Все еще в банном халате, она атаковала спальню, срывая простыни с постелей и швыряя их на пол. Ванная комната уже подверглась чистке и была затоплена водоворотом полотенец, большей частью неиспользованных. Завтра все это будет отослано в Мазеранс, в прачечную.
Джулиан опустился в кресло и погладил свой череп. Жрица очищает Святая Святых, устало подумал он. Он спрашивал себя: не станут ли также занавеси жертвой очистительного ритуала его жены? А что потом? Чистка гостиной? Полная смена декора? Возможно, простое упоминание об Антонии Хант заразило весь дом.
— Я просто не мог ее не пригласить, — сказал он мягко. — Мы же приглашаем всех остальных.
Она проигнорировала это.
— Ты забыл, что она сделала с моим сыном? Ты забыл, что она заклеймила его как вора?
— Конечно, нет.
— Пригласить ее сюда! В этот дом! Это оскорбление… Осквернение!
— Нет, — твердо возразил он. — Это цивилизованно.
— Ах, цивилизованно! — с презрением отпарировала она. — А цивилизованно было с ее стороны возвращаться сюда спустя столько лет? Сюда, в наш рай. Где мы были так счастливы!
Джулиан не ответил.
Дебра бросила постельные принадлежности и, присев к трюмо, выдвинула ящик для косметики.
— Я не знаю, о чем ты думаешь. Ты годами убеждаешь меня забыть об этом. «Забудь об этом», — передразнила она его, схватив первую попавшуюся помаду и вонзая ее в губы. — Потом ты приглашаешь это создание в мой дом! Мне казалось, что неуместность этого очевидна даже для тебя.
Джулиан рассматривал ее негнущуюся спину.
— Я думал, это могло бы помочь Моджи. Я и сейчас так думаю. Она так восхищалась Антонией.
— Моджи ни до чего нет дела.
Он откинулся назад, закрыл глаза и позволил воцариться молчанию.
— Ты думаешь, что я слишком бурно реагирую, — сказала она наконец.
— Я думаю, что ты расстроена, и это моя вина, и я извиняюсь. Но не могу же я теперь отменить приглашение.
— Ты разочарован, — сказала она, как будто не слышала, что он говорил. — Ты надеялся, что я смогу это проглотить.
— Тсс!
Она разглядывала свой макияж.
— Никто не может этого проглотить. Никто не может «проглотить» потерю своего ребенка.
— Я знаю.
— Нет, ты не знаешь.
Она подняла голову и сурово взглянула на свое отражение.
Он видел, что она перебрала с помадой, замазав внешнюю линию губ. С перепачканными помадой губами, с короткими, влажными волосами, перышками торчащими над ушами, она выглядела до нелепости юной, как ребенок, пойманный за разграблением вещей своей матери.
Он подошел и опустился на стул рядом с ней.
— Насчет этого мероприятия сегодня вечером… Ты можешь не спускаться вниз, ты ведь это знаешь. Я скажу всем, что ты нездорова.
Она подняла подбородок и встретилась с ним глазами в зеркале, и он с облегчением обнаружил, что из ее взгляда ушла сталь.
— Я буду в полном порядке, — сказала она. — Уж если я могу быть цивилизованной с моими кошмарными клиентами, то уж пару минут смогу побыть цивилизованной и с этим созданием. — Она взяла салфетку и ловко стерла расплывшуюся помаду. — Я буду любезной, я буду цивилизованной. Я даже буду ей улыбаться. Сделала же я это вчера, так что я смогу прекрасно сделать это и сегодня.
— Узнаю мою девочку!
Уголки ее рта приподнялись.
— Ах ты, высокомерный ублюдок!
Он улыбнулся.
— Люблю, когда ты даешь мне имена. Это позволяет чувствовать себя сумасшедшим, и скверным, и опасным.
Она фыркнула от смеха.
— Иди и договорись с поставщиками, а меня оставь в покое! Мне еще надо позвонить в Палату и остановить их с выработкой основных аргументов. И к тому же я должна разобрать все эти простыни.
— Оставь их. Мы сегодня займем свободную комнату. Сюзанна разберет все это утром.
Она кивнула, желая, чтобы ее уговорили.
Хотел бы он, чтобы она была столь же послушной, когда речь заходила о важных вещах. Но тогда, поправил он себя, она не была бы Деброй. И он не мог бы так восхищаться ею.
Он положил руки ей на плечи и слегка сжал их.
— Скоро все будет позади. «Это создание» завтра уезжает. Она сама мне сказала. Все, что тебе нужно, — продержаться до этого времени.
 
* * *
— Я думала, ты это уже прочел, — сказала Нерисса, взяв с комода глянцевый триллер в твердой обложке.
Патрик, сидя на кровати в окружении факсов, положил руку на трубку.
— Я его где-то оставил. Купишь другой в аэропорту. Алло! Мисс Уилкс?
Его сотрудница взяла трубку и начала уныло перечислять беды. Он глубоко вздохнул и принялся успокаивать ее. Это была обычная паника уик-энда. Замотанный молодой ассистент крупной фирмы в Сити оставил висеть судебный запрет до суда, пока его босс уехал кататься на лыжах. Все было прекрасно, но вечером в пятницу другая сторона протащила тонну новых доказательств и кинулась за прикрытием. Внезапно факсы понеслись, подобно ракетам, клиенты требовали заверения, а казавшиеся твердыми свидетельства рассыпались на глазах. Бедная мисс Уилкс весь уик-энд боролась в одиночку, пока не вызвала наконец кавалерию, которая должна была вскоре получить сто пятьдесят страниц проекта свидетельств «для обзора». А пока мисс Уилкс могла поспать около четырех часов, наверное впервые за много дней, кавалерия должна бы подготовить абсолютно новый проект к завтрашнему утру.
Пока все как обычно.
Все было бы просто, если бы Нерисса не бродила вокруг, отвлекая его. Он знал, что она делает это нарочно, желая отвлечь его от телефона. Ей надо было в Ля Бастид — помочь Дебре с организацией вечеринки, и ей сильно хотелось начать.
Удар молнии в голове заставил его вздрогнуть. О, потрясающе! Снова головная боль! Он полез в тумбочку у кровати за сильным болеутоляющим, и его пальцы коснулись голого дерева. Внезапно он вспомнил о красно-желтом пакете, спокойно лежащем на его столе в офисе, в ожидании, когда его вскроют.
О, черт возьми! Черт!
Нерисса хмурилась, читая текст на обороте книги.
— Мошенничество со страховкой в Сити. Я думала, тебе этого хватает на работе.
Он прикрыл трубку.
— Я работаю с фармацевтическими компаниями. Ты помнишь?
Она пожала плечами.
Он вернулся к разговору с мисс Уилкс.
— Конечно, Элен. Вышлите мне по факсу проекты, я буду завтра утром.
— Это то, что случилось с родителями Антонии, — сказала Нерисса. — Страховое мошенничество. Тебе об этом известно?
Патрик метнул в нее взгляд и кивнул.
— Хорошо, Элен. Поговорим позже.
Он положил трубку и снова лег на кровать, вдавливая ладонями глаза, чтобы молнии исчезли. Это не помогало.
Врачи не находили никаких физических причин его недомогания. Кто-то из них предположил, что его подсознание силится ему что-то сообщить, и понадобятся месяцы, чтобы найти, что именно. Тогда спазмы прекратились бы.
Возможно, вся причина в этом проклятом деле. По всему получалось, что другая сторона должна была выиграть дело — но она не выиграла, поскольку их поверенные были слишком заняты общением с прессой, чтобы поискать в документах слабые места. Похоже, это должно было стать очередной победой Хэммондс Инн. Еще один случай ловли рыбы в бочке. На этот раз «рыбой» были двадцать четыре женщины средних лет, чье лечение от ломкости костей привело их в инвалидное кресло. Так что изменилось?
Нерисса легла на кровать и свернулась клубочком рядом с ним.
— Она говорила, что имела какую-то работу на телевидении.
— Кто? — пробормотал он, взяв свежий факс от клиента и начиная его читать.
— Антония. Но она не сказала какую. И я, конечно, никогда ее не видела.
Она лежала спиной к нему, но он знал, что она расстроена. Он ощутил укол совести. В последнее время он не уделял ей достаточно внимания. И было ясно, что ее актерская карьера никогда не удастся. На нее находил какой-то шок, и она боялась говорить перед аудиторией. В те дни она притворялась, что ходит на прослушивание, но ее агент сообщил, что она не была ни на одном в течение многих месяцев. Патрик гадал, что она делала в это время. И знает ли она о том, что ему это известно.