Дело о прекрасной эльфийке (СИ)
— Что там? — спросил Иван, указывая на проход.
— Коптильня. Там — камеры, а печь — вон.
Если бы сыщику не показали, то он вряд ли понял, что какие-то металлические дверцы в стене рядом с дровами — это печь.
— Мастер дознаватель, а где Тайран? — влезла в разговор полная старуха в огромных, по локоть, кожаных перчатка.
— Сам не знаю, — пожал плечами Иван. — Должен прийти и рассчитать ночную смену. Так что те, кто в ночь работал — пошли в конторку.
«Ночных» оказалось четверо. Все — порядком усталые бабенки, каждой из которых можно было дать по виду и 25, и 50 лет, с серыми лицами, черными кругами под покрасневшими слезящимися глазами, закутанные по самые брови в платки. За ними увязался бородач, который в отсутствии хозяина считал себя обязанным все контролировать.
— Ну-ка, погодите все в складе, заходить будете по одной, когда позову, — приказал Иван.
Все четыре «ночных» говорили одно и то же.
Отработали урок, загрузили рыбу в чаны, потом услышали, как в складе истошно вопит хозяин. Дверь железная, в верхней части — решетка, так что все, что в складе, слышно. Но не видно — решетка высоко, да и темно там. Слышно было, что сначала входная калитка в склад заскрипела, потом свет мелькнул. А потом Тайран заорал, как резаный.
Бабы через двор бросились в конторку. Нет, в складе никого не видели, темно там было. Хозяин с фонарем пришел, но занес его в конторку. Только из открытой двери свет был виден. Ну, столпились у двери… хозяин на сейф смотрел и орал. Потом на них заорал, дескать, пошли отсюда! Ну, они и пошли. А потом хозяин прибежал в разделочную, обозвал всех по-всякому, сказал, что платить им нечем…
— А потом?
Что было потом, женщины тоже вспоминали одинаково. Хозяин ушел. Стали ждать. Малинка домой побежала — дети у нее. Потом пришел дядька Праф — это бородач. Он всегда самым первым приходит. Потом — Салана, Милисса, Рик, Барвинка, Олива. Потом приехали с фермы потроха забирать. Их парень с Риком короб с отходами на телегу закинули. Вместе с телегой пришел сторож, дядька Стом, рассказал, что хозяин в управу побежал и пока не вернулся. Потом пришел Варгус, последней — тетка Страта.
— Кто-нибудь куда-нибудь ходил из разделочной?
Оказалось, выходили все, но ненадолго. Если бы был хозяин, он бы открыл склад, достали бы со льда рыбу для дневной смены. А так — ни денег, ни работы. Дядька Праф пошел к сторожу, у того от дверей между разделочной и складом ключей тоже не было. Да и холодильники заперты. Милисса с Барвинкой постояли на причале, посмотрели на военные корабли. Рик в лавку сбегал…
Примерно то же самое рассказывали остальные рабочие.
Последним Иван допрашивал Стома. Заставил его перечислить по порядку всех, кто проходил утром через сторожку. Старик долго чесал в затылке, старательно вспоминал:
— Хозяин ходил. Вошел и вышел. Потом — мастер Праф. Потом — эти свиристелки, Саланка, Милисска и Барвинка. Оливка опоздала, примчалась вся как ошпаренная, даже здрассти не сказала. Эрем с фермы зашел, мы ворота для ихней телеги открыли. Да, потом Страта… зашла ко мне, про сапоги спросила… Варгус не заходил, нет. Я его во дворе встретил, он через ворота прошел, когда телега выезжала… Он опоздал, весь такой с похмелья. Обычно Рик опаздывает, а тут Варгус проштрафился. Говорит, праздник какой-то у тещи был. Ну, мы постояли, поболтали у ворот. Потом Рик пробегал, в окошко мне постучал, спросил, когда хозяин будет, а то там бабы денег ждут… Потом ваш возница, воды спросил…
***
На разговоры с рабочими ушло добрых две склянки. Рыбник не появлялся. Иван еще раз пошел в разделочную — может, хозяин там. Однако Тайрана нигде не было.
Солнце поднялось почти в зенит, женщины, работавшие в ночную смену, поскидывали фартуки и платки, сидели на досках у входа и смотрели на море. Шторм постепенно стихал, волны не так яростно бились о причал.
— Сколько вам хозяин должен? — спросил Иван.
— За седьмицу по три серебрушки в день, — ответила самая старшая.
Иван попытался вспомнить, как ее зовут, но не смог, хотя только что записывал имя в протокол.
Стоило полицейскому заговорить с женщинами, сразу же рядом возник бородач.
— Мастер Праф, вы подтверждаете, что женщин должны были сегодня рассчитать за седьмицу? — спросил сыщик.
— А чего подтверждать? — удивился мужик. — Так оно и есть. Все знают.
— И по сколько?
— Бабам он по три монеты серебром за ночь платит…
— Тогда пошли со мной.
Иван завел «ночных» и мастера в конторку, открыл дверь в лавку и крикнул:
— Пани, в кассе сотня серебром найдется?
— Что? — не поняла девушка.
— На расчет «ночным» хватит? Надо 84 серебряных.
Пани заглянула в свои записи:
— Должно хватить.
Иван написал расписку на 84 серебряных монеты, заставил подписаться Прафа и продавщиц.
— Я не знаю, где мастер Тайтрил. Но сейчас мы тут все опечатаем, а женщин нехорошо без зарплаты оставлять. Когда ваш хозяин придет — валите все на меня, — приказал сыщик.
— А нам что делать? — растерянно спросил Праф.
Иван пожал плечами:
— Я что, должен указывать, как коптить рыбу? Ту, что за ночь начистили — сами знаете, что делать. Куда вы ее там вешаете, или что еще… а дальше — не знаю. Найдется мастер Тайтрил — скажет.
Бородач кивнул. Иван выгнал продавщиц в лавку, запер дверь и спросил напарника:
— Ну, что думаешь?
— Рик?
— Конечно. Он со двора и не выходил. Да только в цех он пришел уже без коробки. Значит — где-то во дворе.
— Или в складе.
— Нет, не успел бы. Открыть и закрыть дверь изнутри без ключа нельзя — так?
— Так. Вертушка — это вроде засова. Можно закрыться без ключа, но тогда снаружи не откроешь.
— А вот теперь представь себя на его месте. Ты всю ночь просидел в конторке. Хозяин открыл, заорал. Кинулся к сейфу. Ты вышел в склад… дверь наружу открыта… ты знаешь, что сейчас прибегут разделочницы. Или уже прибежали…
— Да, одно желание — выскочить и бежать. А думать потом.
— Ага. А потом Тайран запер двери и помчался ругаться с разделочницами. Хотя…
Иван несколько раз обернулся вокруг себя и снова открыл дверь в лавку. Вышел, встал перед прилавком:
— Слушайте, а потолки у вас не низкие. Как вы вон тех акул прицепляли?
— Каких? — хором воскликнули продавщицы.
— Ну, вот этих, — Иван показал на две огромные копченые туши, каждая длиной метра два с половиной, свисавших с крюков над прилавком.
— Так это белохвостики, а не акулы! — рассмеялась Пани. — Их нам мужики цепляли.
— Как?
— Так лесенка есть! Вон, гляди, мастер, там сверху еще и короба с икрой, и камбала! Там — запас. Когда надо, мужиков просим.
Иван хмыкнул, взял лестницу, установил за прилавком, забрался на нее:
— Мастер Оронтус, иди сюда!
На самой верхней полке, под пустым коробом обнаружилась шкатулка, точно соответствующая описанию похищенной.
— У входа в лавку висит фонарь. До конторки свет почти не доходит, а сюда, в лавку, через окна попадает. Вы же на ночь ставни не закрываете?
— Нет. У нас же решетки.
— Вот! У него была вся ночь, чтобы спрятать добычу. Нашел самое подходящее место. Интересно только, как забирать думал?
— Это не наше дело, — ухмыльнулся Оронтус. — Ну-ка, девки, пересчитайте деньги и пишите расписку. Запрете коробку в кассу, у вас там места хватит.
Продавщицы, обе красные, как вареные раки, молча выполнили приказание.
— Да, а когда тем, кто днем работает, должны за работу платить? — мимоходом спросил Иван, забирая расписку.
— Так сегодня тоже… вечером, — пробормотала Лисси. — Всегда так…
Сыщики вернулись в конторку, заперли за собой дверь. Мастер Оронтус вложил расписку в папку с протоколами:
— Ну что, можно считать, что дело закончено? Удачливый ты, мастер Ванус!
— По сравнению с заявлением в коробке не хватает пяти серебряных, — ответил сыщик. — Если в карманах этого Рика будут деньги…