Заключенный (ЛП)

У меня было два выхода: я мог сбежать... или я мог отправиться в полицию и признаться в убийствах, которые не помнил, как совершил.
Я лишился этих вариантов, когда услышал громкий стук в дверь.
— Кристофер Джейкобс! — позвал из-за двери мужчина низким голосом, — ФБР!
После этого заявления дверь рухнула. Щепки разлетелись вокруг меня. Комнату заполонили представители власти, и их обвиняющие глаза наполнялись отвращением по мере того, как они осматривались. Они направили пистолеты мне в голову, всё вокруг стало приглушенным и расплывчатым.
Уши заполнил гудящий шум, раздражающий пульсирующую голову, заставляя меня сглотнуть и моргнуть. Комната начала вращаться. Мужчины медленно двинулись в мою сторону, когда я поднял руки вверх. Меня толкнули на пол, надели наручники и, прижав коленом, вдавили лицо в залитый кровью пол. Внезапно гудящий звук исчез, и я отчетливо услышал:
— Кристофер Джейкобс, вы арестованы за убийство.
Моя жизнь кончилась. Считай, что мертв.
 Глава 1 
ЛАЙЛА ЭВАНС
— Блядь, детка, я могу отсюда учуять запах этой сладкой киски.
Я обернулась в ту сторону, откуда доносился голос. Увидев волосатое лицо и гнилые зубы, я быстро отвела взгляд.
— Убил бы здесь любого ублюдка, чтобы ощутить эти пухлые губки на своем члене, — прокричал другой заключенный.
Я смотрела прямо перед собой вместо того, чтобы поднять глаза на кричавшего мужчину.
Слова начальника тюрьмы и командующего офицера с собеседования пронеслись в голове.
Не показывай страха. Если покажешь, они съедят тебя живьем.
— Спорим, что эта сучка на вкус, как клубничный пирог. Я могу их есть целыми днями, детка.
Ты должна быть непоколебимой. Покажи им, что ты не воспринимаешь психологическое насилие.
— Эй, Клубничная Пироженка, могу я получить кусочек? Блядь, только взгляд на тебя вызывает голод.
Их слова отдавались эхом. Те, кто не выкрикивал унизительные замечания, смеялись. Смеялись надо мной. Я была для них ничем иным, как шуткой.
Будь очень осмотрительной, когда находишься рядом с заключенными. Не обсуждай с другими сотрудниками свою личную жизнь при них. Даже незначительные вещи через некоторое время нарисуют очень детальную картину. Они всегда слушают. Всегда.
— Подойди сюда и дай вылизать свою скользкую щелку, красавица.
Никогда не поворачивайся к заключенным спиной; не позволяй им идти позади себя по дороге к тонометру; не отворачивайся, когда утилизируешь иглы и так далее.
— Посмотри сюда, милашка. Смотри, что за член у меня есть.
Убедись, что хотя бы один тюремный надзиратель всегда с тобой: в лазарете, зоне осмотра, просто сопровождает и тому подобное.
Если бы папа знал, какого рода у меня работа, то перевернулся бы в гробу три раза и открыл пиво, чтобы успокоить нервы. Не из-за того, что я хотела стать медсестрой: он всегда знал это. Проблема в том, где я была медсестрой.
Мысль о том, что его маленькая девочка работает в тюрьме строгого режима, заполненной закоренелыми преступниками, убила бы его, если бы это уже не произошло. Но его нет уже на протяжении трех лет, а я предоставлена самой себе.
Упокой Господь его милую душу и благослови.
Это был первый день, и нервы определенно взяли надо мной верх. Конечно, то, что я была заперта здесь, не помогало. Закрывающиеся тюремные решетки приближали меня к лазарету и одновременно вгоняли в панику. Это доводило до изнеможения. Я не могла представить себя заключенной без возможности выбраться.
После того, как очередная решетка позади закрылась, я сделала глубокий вдох.
Я только закончила сестринскую школу. Стажировка проходила у специалистов семейной практики, недалеко от дома. Я проверяла температуру у детей и давление у пожилых. Была так взволнована тем, что выпустилась и стала дипломированной медсестрой. Оглядываясь назад, вспоминаю, в каком восторге была от возможности работать в родильном отделении в госпитале Святого Франциска. Помочь новой жизни прийти в этот мир и держать ее в руках — моя заветная мечта.
 
Какая наивность.
Рабочих мест было немного. Учитывая счета, которые нужно оплачивать, и студенческие ссуды, которые вскоре ударят по чековой книжке, я не могу слишком привередничать. Вместо этого шагаю по коридору, заполненному мужчинами, которые отнимали жизни без какого-либо сожаления.
Я согласилась работать в больнице исправительной тюрьмы Фултон Родос, одной из самых опасных тюрем на Восточном Побережье.
— Эй, Рыжая, как насчет того, чтобы прокатиться на крепком члене?
Чем дальше мы продвигались, тем хуже становилось.
— Не смотри им в глаза, — краешком рта сказал офицер Дуглас. Громче, используя более грубый тон, он рыкнул на заключенного, мимо которого мы проходили. — Прекращай, Рэйд. Засунь свой хер обратно в штаны, или отправлю тебя в изолятор.
Я прошла мимо, направляясь в лазарет. Заключенные, находящиеся в камерах вдоль коридора, продолжали выкрикивать мерзкие словечки, от которых скрутило живот. Я не привыкла к такому обращению, хотя и понимала, насколько тяжело будет, когда соглашалась на эту работу.
Закрыв глаза, я с трудом сглотнула и сделала глубокий вдох, прежде чем нацепить маску. Нельзя позволить этим мужчинам уничтожить меня в первый же день. Папочка не растил трусиху. Я всегда была крепким орешком, но потеря отца выбила меня из колеи. Чувствовала себя дикой и израненной, боялась любого движения. Это совсем на меня не похоже. Небольшая грубость не была проблемой, но тошнота от грязного потока брани, исходящего из уст убийц, до сих пор не проходила.
Наконец-то мы покинули блок, и последняя решетка захлопнулась за спиной. После того как мы вошли в лазарет, я снова смогла вздохнуть. Если не считать расположенных вдоль белоснежных стен кроватей, здесь было пусто. Резкий запах антисептика обжег ноздри, но после едкой вони от мужчин из блока, он был даже приятен. Никогда еще нахождение в стерильном помещении не приносило такого удовлетворения.
— Вот мы и пришли, — сказал офицер Дуглас. — В скором времени к вам присоединится доктор Джайлс.
Он вышел из комнаты, неловко улыбаясь. Решетка открылась и захлопнулась с громким лязгом. Мне придется привыкнуть к этому.
Я была одна. В окружении голых стен с серо-белыми кривыми тенями. В тюрьме строгого режима, вместе с убийцами, насильниками и, Бог знает, кем еще.
Великолепно.
Я взяла с полки стетоскоп, и холодный металл обжег кончики пальцев. Когда я положила его на место, звук эхом разнесся по комнате, вызывая мурашки на коже. Не знаю, привыкну ли когда-нибудь к работе в таком месте.
Вокруг было много кроватей. Некоторые из них были скрыты за разделяющей шторкой. Это нервировало, поскольку я сомневалась в том, что нахожусь здесь одна. Возможно, за одной из этих штор спит заключенный. Он может проснуться в любую минуту, чтобы изнасиловать и убить меня.
Это вполне может случиться.
Я вздрогнула, когда раздался звонок и открылась дверь, которую я прежде не заметила. Я могла только предположить, что вошедший мужчина был доктором Джайлсом. Его пиджак был таким же белым, как и окружавшие нас стены, глаза холодные, но улыбка теплая. Я решила, что этого достаточно.
— Ты, должно быть, Лайла. Я так рад тебя видеть. Нам слишком долго не хватало еще одной пары рук.
Неожиданно в комнате потеплело, ледяные глаза стали дружелюбно-карими.
Я кивнула и улыбнулась.
— Я рада быть здесь. — Это ложь. Не рада, а напугана. Чувствовала себя мерзкой и холодной, но все же, работа есть работа.
Следующие несколько часов я следовала за доктором Джайлсом по госпиталю, изучая обстановку и узнавая, что где находится. Он обратил внимание на приборы, объяснив, что некоторые аппараты старее других и нуждаются в особых настройках. Очевидно, когда дело касается закоренелых преступников, первоклассное оборудование не так уж и важно.
— Хорошая новость состоит в том, что здесь ты никогда не заскучаешь. — Он улыбнулся. — Каждый день происходит что-нибудь новое.