Так кто же развалил Союз?

На слуху у всех срок 16 часов. До этого времени путчисты то ли собираются захватить Белый дом, то ли на 16-00 назначен штурм (после из газет стало известно, что штурм был назначен на 18-00).
Когда дождь в очередной раз затихает, решаю обойти вокруг Белого дома. Иду вдоль стороны, противоположной от СЭВа. В подъезде два милиционера с автоматами. Что они сделают в случае штурма? Да и станут ли что-то делать?
Навстречу мне какие-то люди несут первую арматуру для сооружения баррикад.
С тыльной стороны здания народу совсем мало. Вдруг навстречу мне группка возбужденных ребят. Какие-то крики, жестикуляция. В чем дело? «ОМОН! ОМОН!» Началось?
Как-то крадучись, по боковой дорожке подъезжают четыре фургона с зарешеченными окнами, которые закрыты еще и занавесками, так что не разглядишь, кто там находится (но вот ведь разглядели). Впереди зеленый командирский «газик». Машины подъезжают к служебному зданию позади Белого дома и выстраиваются там боком друг к другу, словно бы на стоянку. Ребята, поднявшие шум, подбегают к милицейскому посту возле ворот, ведущих во внутренний двор Белого дома, после вместе с милицейским майором (опять-таки автомат через плечо) идут к омоновским машинам. Стало быть, и охрана здания ничего не знает о прибывшем подразделении.
Впрочем, через несколько минут дело вроде бы проясняется. Кто-то говорит, что это областной ОМОН, подчиненный Баранникову. Прибыл для усиления охраны Белого дома. Машины трогаются с места и направляются к тем самым воротам, ведущим во внутренний двор здания.
Спустя короткое время, однако, у кого-то из толпы возникает сомнение: сказать-то они могут что угодно. Это вполне может быть троянский конь вот так вот тихонько въедут и тихонько же вывезут Ельцина. Кто-то находит некое несоответствие в номерах машин: это, дескать, не подмосковные номера. Две машины командирская и первый фургон уже въехали в ворота, однако другим ребята преграждают дорогу. Вскакивают на подножки, на капот, пытаются даже руками оттолкнуть головную (третью по счету) машину назад. Напрасно милиционеры уговаривают людей не чинить машинам препятствия. Кто-то бросает идею: подтвердить, что эти машины действительно можно пропустить, должны известные депутаты, которых народ знает. Все подхватывают (толпа к этому времени разрослась): «Де-пу-та-тов! Де-пу-та-тов!» Я говорю соседям, что лучше всего вызвать Хасбулатова, он только что выступал с другой стороны здания.
Вперемежку с «Де-пу-та-тов»! скандируем: «Хас-бу-ла-тов!» Так проходит с полчаса. Наконец появляется не Хасбулатов, а Руцкой. Он просит людей пропустить машины и одновременно говорит о возможности штурма. По его словам, ни в коем случае нельзя допустить захвата здания. Просит людей помочь его защитникам.
Машины въезжают в ворота. После с десяток этих омоновцев в полной экипировке в шлемах, со щитами появились на улице, переходя, видимо, из подъезда в подъезд. Люди встречали их с восторгом, кричали «ура», обнимали.
Начинают строить баррикады, перегораживая проезд вдоль тыльной стороны здания (назавтра все это пространство будет названо площадью Свободной России). Основные материалы для баррикад перевернутые скамейки, чурбаки распиленных деревьев (видимо,где-то в соседних скверах идет санитарная рубка). Со стороны, противоположной СЭВу, дорогу перегородили мусорными контейнерами. Слышится грохот это контейнеры заполняют кирпичами, принесенными с соседнего пустыря, и вообще чем потяжелее. Однако самая мощная баррикада должна быть, конечно, со стороны СЭВа. Оттуда скорее всего будет предпринята основная атака. Там очень кстати идет какая-то стройка. Горы бетонных блоков. Однако стоящий там автокран не подает признаков жизни. Видимо, нет водителя. Толпа ведет долгие обсуждения, примеривается к блокам. Наконец, начинают цеплять те из них, которые поменьше, тросом к какому-то грузовику. Он их подтаскивает куда надо. Вскоре остается лишь узкий проем, через который можно подъехать к Белому дому. Проем контролируют добровольные охранники. Они решают, кого можно пропустить, кого нет. То и дело вспыхивает перебранка. Из Белого дома выскакивают перепуганные владельцы частных машин, пытаются выехать из огороженного уже баррикадами пространства. Специально для них приходится разбирать баррикады.
 
Со стороны СЭВа появляются два офицера-десантника. Идут к малому служебному зданию. Их окружает толпа. Какие-то возбужденные разговоры. Они входят в здание. Я подхожу поближе. Навстречу мне бежит какой-то парень, объясняет кому-то:
Я сам слышал… Своими ушами… Они предъявили ультиматум чтобы им позволили занять Белый дом.
Офицеры выходят, идут в обратную сторону. Их сопровождает тот самый милицейский майор-автоматчик и та же толпа. Впрочем, толпа окружает лишь одного из офицеров, по-видимому, старшего. Другой идет сам по себе, несколько впереди и сбоку. Идет как-то понуро, глядя прямо перед собой. Впрочем, и у другого, окруженного толпой, какой-то побитый, затравленный вид. Я вижу его погоны генерал-майор. Внезапно во мне закипает злость. «Предатели!» кричу я генералу, когда он проходит мимо. Он ничего не отвечает. Только еще больше сжимается и смотрит перед собой еще более понуро. Я поворачиваюсь к другому офицеру и выкрикиваю то же слово: «Предатели!» (Эк меня прорвало, а то ведь все время сам выступал в роли «миротворца»). «Да подождите вы орать!» одергивает меня милиционер-автоматчик. Должно быть, ему известно нечто такое, что мне не известно.
Вскоре проходит слух, что танки (на самом деле, должно быть БМД гусеничные боевые машины десанта), стоявшие на мосту, отошли в сторону Кутузовского проспекта. Связано ли одно с другим этот отход техники и визит двух офицеров в служебное здание возле Белого дома (откуда они, должно быть, вели телефонные переговоры с российским руководством), я не знаю.
Снова иду на площадку перед фасадом Белого дома. Всматриваюсь в сторону моста. Техники в самом деле вроде бы нет.
Возвращаюсь назад на будущую площадь Свободной России. На углу какая-то женщина старательно складывает в рядок на парапете булыжники среднего размера. Видимо, чтобы при случае удобнее было брать, не надо было нагибаться. Рядом с ней какой-то человек, по виду чиновничек-пенсионер в аккуратном летнем импортном костюмчике цвета хаки с аккуратным животиком. Выговаривает женщине: «Вы крови хотите? Вы ее получите. Она с камнями против танков хочет идти! Дура!»
После я его еще несколько раз встречал в разных местах возле Белого дома. Такие тоже тут мельтешат. Интересуются происходящим. Комментируют. Поучают. Одергивают.
С фасадной стороны из-за «сэвовского» торца здания к нам протягивается хвост человеческой цепи: люди, взявшись за руки, охватывают Белый дом. С противоположной стороны показывается другой конец. Концы смыкаются. Здание окружено взявшимися за руки людьми. Защита, конечно, символическая, но все же… Я тоже в эту цепь встану, когда приспичит, но сейчас мне хочется походить, посмотреть.
Вижу ту женщину в белых джинсах, которая шла рядом по Новоарбатскому. Присела на цоколь здания, нервно курит.
Я тоже присел поодаль. Рядом со мной оказался какой-то парень лет двадцати с небольшим. Стал ругать демократов. Стукач? Спросил зачем-то, работают ли сегодня вокзалы.
Половина пятого. Время намеченного штурма вроде бы миновало. Когда он теперь будет? И будет ли, если те переговоры, косвенным свидетелем которых я вроде бы стал, закончились миролюбиво?
 Митинг возле Белого дома 
Я с утра ничего не ел. Устал. Поехал домой.От метро «Краснопресненская» позвонил Ларисе. Дескать, жив.
Всю ночь, примерно до половины пятого утра слушал «Свободу». Под конец они уже стали просто повторять более ранние выпуски новостей.
Пик напряжения пришелся на два три ночи, когда казалось, что штурм вот-вот все-таки начнется или уже начался. Гложет совесть, что я не там. Зря прошлялся весь день по городу.
К утру напряжение, слава Богу, спало. Поднявшись, поехал на митинг к Белому дому.