Имя мое — память

Она часто об этом думала. Стыдно сказать, как часто. Что бы Люси ни делала, она воображала Дэниела рядом. И, хотя они ни разу серьезно не разговаривали, она всегда точно знала, что именно он подумает. К примеру, ему не понравилась бы излишняя косметика. Фен для сушки волос поразил бы его своим шумом и бессмысленностью, а щеточка для расчесывания ресниц напомнила бы ему орудие пытки. Дэниелу понравились бы семечки подсолнечника, а не диетическая пепси. Слушая песни на своем айподе, Люси знала, какие ему понравились бы, а какие он посчитал бы глупыми.
Он оценил бы ее платье, решила она, осторожно натягивая его через голову и расправляя тонкую ткань на теле. Вот почему она выбрала это платье.
Марни позвонила снова:
— Тебе надо было пойти со Стивеном. Он так мило пригласил тебя.
— Я не хотела идти со Стивеном, — сказала Люси.
— Знаешь, Стивен принес бы тебе цветы. Он хотел бы позировать для хороших фотографий.
— Мне он не нравится. Зачем мне фотографии?
Она не стала говорить о главной проблеме со Стивеном, состоящей в том, что Марни явно им восхищалась.
— И он пошел бы с тобой танцевать. Стивен хорошо танцует. Дэниел не станет с тобой танцевать. Ему безразлично, придешь ты или нет.
— Ты его не знаешь.
— Все равно. У него было много шансов проявить свой интерес, но он этого не сделал.
Повесив трубку, Люси приближалась к зеркалу. Ей показалось, что не хватает цветов. Из горшков, стоящих на подоконнике, она сорвала три маленькие фиалки — две лиловые и одну розовую. Прикрепив их к заколке, Люси воткнула их на дюйм выше уха. Так лучше.
Без пятнадцати восемь к парадной двери подошла Марни. Спускаясь по лестнице, Люси разглядела выражение лица матери. Ее мать втайне мечтала увидеть некое подобие Стивена, красивого парня в смокинге с приколотым к нему букетиком цветов, а не просто в очередной раз Марни в ее рваных черных чулках. Когда-то у нее были две прелестные светловолосые дочери, и ни один горячий паренек в смокинге не успел пока этого заметить. Выглядеть так, как Люси, — уже немало.
Люси ощутила знакомую боль. Теперь она знала, зачем ей эти фотографии. С их помощью мать смогла бы потом вспоминать о более радостном итоге, чем было на самом деле. Люси стала успокаивать себя привычным перечислением вещей, умаляющих вину. Она не употребляет наркотики. Не прокалывает себе язык и не делает на шее татуировку паука. На ней платье цвета лаванды, ногти на ногах покрыты розовым лаком, и в волосах у нее фиалки. Она не может делать все как надо.
— О господи! — оглядев Люси, воскликнула Марни. — Обязательно было все это делать?
— Что — все?
— Неважно.
Люси чересчур старалась. В этом все дело. Она посмотрела на свое платье и золотистые туфли.
— Может, я увижу его в последний раз, — жалобно произнесла Люси. — Не знаю, что произойдет потом. Надо, чтобы он меня запомнил.
— Терпеть не могу эту песню. Пойдем на улицу.
Люси вышла вслед за Марни из школьного зала.
Марни критиковала каждую песню, а Люси раскачивалась взад-вперед на каблуках, разглядывая темно-красное кольцо помады на фильтре сигареты подруги. Марни наклонилась, чтобы вновь прикурить, и Люси заметила в ее проборе светло-желтые корни, просвечивающие сквозь крашеные темные волосы.
— Что-то не видно Дэниела, — усмехнулась Марни.
— С кем пришел Стивен? — спросила Люси более язвительно, чем следовало.
— Заткнись! — крикнула Марни, у которой тоже имелись свои разочарования.
Люси на время замолчала, наблюдая, как дым поднимается вверх и рассеивается. Она размышляла об аттестате Дэниела, который оставался лежать на столе у стены спортивного зала и как будто в чем-то ее упрекал. Дэниел действительно не собирался приходить. Ему нет до нее дела. Люси показалось, что макияж стягивает ей лицо. Ей захотелось смыть его. Она взглянула на свое платье, стоившее ей целого семестра работы в булочной по субботам. А если она никогда больше не увидит Дэниела? Эта мысль поразила ее. Невероятно.
— Что там? — Марни резко повернула голову.
 
Люси тоже что-то услышала. В школе раздавались крики, а потом послышался пронзительный вопль. На вечеринке в средней школе часто вопят, но этот вопль заставлял замереть на месте.
Марни встала с удивленным выражением, которое Люси нечасто доводилось видеть на ее лице. У главного входа столпились люди, и были слышны крики. Люси вздрогнула от звука бьющегося стекла. Происходило что-то серьезное.
Что приходит на ум, когда бьется стекло и пронзительно кричат люди? Это впечатляет. Рядом с ней была Марни, мама дома, так что Люси подумала о Дэниеле. А если он где-то там, внутри? Толпа яростно напирала на парадные двери, и Люси хотелось узнать, что случилось.
Она вошла через боковую дверь. В коридоре было темно, и Люси бросилась на крики. Добежав до пересечения с коридором выпускного класса, она остановилась и вновь услышала звуки бьющегося стекла. Тут Люси заметила на полу темные полосы, интуитивно понимая, что это такое. Кровь стекала по коридору, и Люси в оцепенении подумала, что представляла себе этот пол ровным. Сделав несколько шагов вперед, она замерла. Там лежал кто-то — парень, наверное, — а все убегали прочь. Это его кровь струилась по коридору.
— Что происходит? — крикнула Люси.
Трясущимися руками она нащупала в сумке сотовый телефон. Не успела она его открыть, как услышала звуки сирен, несколько сразу. Кто-то схватил ее за руку и потянул за собой, но она оттолкнула человека. Ручеек крови полз к носку ее золотистой туфли. Кто-то успел наступить на него и убежал прочь, оставив на линолеуме отпечатки ботинок.
Люси направилась к лежащему на полу человеку, стараясь не наступать на кровь. Потом наклонилась, чтобы рассмотреть его лицо. Это был парень из одиннадцатого класса. Она знала его в лицо, но не помнила, как зовут. Склонившись над ним, Люси дотронулась до его руки. При каждом вздохе он постанывал. По крайней мере, жив.
— Ты в порядке?
Очевидно было, что нет.
— Сейчас прибудет помощь, — слабым голосом пообещала она.
Вдруг раздались крики, и Люси услышала направляющиеся к ней шаги — это прибыли полицейские. Они на всех кричали. Закрыв двери, велели всем успокоиться.
— «Скорая» приехала? — спросила Люси и повторила вопрос. Она не отдавала себе отчета в том, что плачет.
К пареньку бросились двое полицейских, и она отошла в сторону. Возобновились громкие переговоры по рации. Люди расступились, чтобы дать пройти врачам из «Скорой помощи».
— С ним все будет хорошо? — спросила она так тихо, что ее не услышали.
В этот момент ее грубо потянула к себе женщина-полицейский.
— Ты никуда не пойдешь, — скомандовала она, хотя Люси никуда не уходила.
Она подтолкнула ее к коридору, где находились лаборатории, и указала на дверь.
— Оставайся здесь до приезда следователя, который с тобой побеседует. Никуда не уходи, слышишь?
Люси толкнула дверь химической лаборатории, где в десятом классе они проводили опыты с помощью бунзеновских горелок. За окнами она сразу увидела красные огни полицейских машин. Люси стала пробираться между темными стульями и столами, чтобы выглянуть на улицу. На клочке травы за школой, где в хорошую погоду школьники пережидали «окна», было припарковано примерно десять полицейских автомобилей. Когда мигающие огни освещали лужайку, было видно, что трава измята шинами, и от этого тоже становилось жутко.
Почти ничего не различая в темноте, Люси по памяти добралась до раковины. Можно было бы включить свет, но ей не хотелось выставлять себя напоказ перед людьми, суетящимися за окнами. Открыв кран, она наклонилась, чтобы смыть с лица макияж и слезы. Фиалки у нее в волосах поникли. Сначала Люси думала, что в комнате никого нет, но, обернувшись, увидела сидящую в углу за партой фигуру и испугалась. Пристально вглядываясь в темноту, она подошла ближе.
— Кто это? — прошептала Люси.
— Дэниел.