Люби меня (ЛП)

Бросив взгляд на Логана, я приготовилась к тому, что мне предстояло сделать.
21. Той ночью
Я подъехала по длинной подъездной дорожке к своему дому и заглушила машину. Это был долгий, но веселый день. Мне стоило поблагодарить маму за ободряющую речь, которая побудила меня пойти сегодня после школы потусоваться у Лиз дома. А также за вторую ободряющую речь, которую она произнесла, когда Лиз предложила сходить в кино после ужина с ее родителями.
«Это будет один из последних разов, когда ты, возможно, увидишь ее, — сказала мне мама. — Не думай о нем. Скоро он станет лишь плохим воспоминанием».
Мы переезжали. Не то чтобы я знала, когда. Мы не собрали ни одной вещи. У меня было небольшое предчувствие, что мои родители ждали летних каникул в школе через несколько дней, и, как и в случае с нашей поездкой в Техас к Логану, они собирались разбудить нас глубокой ночью и сказать, что пора ехать. У меня в расположении было не так много информации, только то, что вчера я видела, как папа спускал все наши чемоданы с чердака. Затем я подслушала его разговор по работе сегодня утром перед школой. Он упомянул, что его последний день в фирме будет последним днем в школе для меня и Шейлы. Моя мама уже продала свой ресторан в рекордные сроки старому другу из кулинарной школы.
Я взяла за правило ничего из этого не рассказывать своей сестре. Она была не в восторге от нашего отъезда, и если бы узнала, что мы мало что возьмем с собой, когда будем уезжать, закатила бы истерику. Шейла была очень материалистичной. Я, с другой стороны, могла оставить все позади. Я жаждала быть анонимной в далеком месте. Я не хотела, чтобы каждый раз, когда я входила в класс, головы поворачивались в мою сторону. Не хотела, чтобы меня называли близняшкой Макконнелл, которую чуть не изнасиловал один из старых учителей английского. Я хотела начать все сначала — изменить свою жизнь.
Заперев машину, я направилась к входной двери.
— Я дома, — сообщила я, входя. Меня не удивило, что ничего не послышалось в ответ. Наш дом был очень большим, и голоса заглушались. Что меня удивило, когда я закрыла за собой дверь, так это то, что весь свет был выключен и было тихо. Слишком тихо.
— Мама! Папа! — крикнула я в темный дом. Ответа не последовало, и волосы у меня на затылке встали дыбом.
На мгновение я засомневалась, есть ли кто-нибудь дома, но потом заметила свет, мерцающий в гостиной слева от фойе. Телевизор был включен, но звук — выключен. Когда я шагнула в гостиную, деревянный пол скрипнул под моей ногой, а в нос ударил медный запах. В слабом свете телевизора показался лежащий на диване отец. Я открыла рот, чтобы снова позвать его, когда увидела тень на его груди. Не тень, а пятно на его белой рубашке.
Я подошла к лампе рядом с одним из диванов. При этом носок моего ботинка зацепился за большой ковер. Включила лампу, и крик вырвался у меня из горла. Мне пришлось зажать рот рукой, чтобы не дать ему вырваться наружу. Не в силах моргнуть, не в силах отвести взгляд, слезы наполнили мои глаза, когда я впитала вид крови. Так много крови.
Его рука свисала с края дивана, глаза были открыты и безучастно смотрели на телевизор. Все мое тело содрогнулось от ужаса, когда я опустила взгляд ниже. Его живот был вспорот, внутренности вытащены наружу.
Я не хотела верить в то, что вижу.
Это не реально. С этой мыслью я отступила назад. С каждым шагом мне все труднее было убедить себя, что то, чему я стала свидетелем, неправда, пока кто-то не схватил меня за плечо.
Крик, который я сдерживала, вырвался наружу, пронзив тишину дома.
Другая рука зажала мне рот. — Это я, — произнес голос, похожий на мой.
Шейла.
Я повернулась к ней лицом. По ее щекам текли слезы, а в глазах было столько страха. — Нам нужно уходить, — прошептала она. — Он в доме.
Он.
Ей не нужно было говорить мне, кто он.
Так много вопросов заполнило мою голову.
Почему?
Как?
Где была мама?
Была ли она мертва?
 
Я не задавала их. Страх и твердость в голосе близняшки не позволили мне. Я судорожно кивнула, и она схватила меня за руку.
Когда мы сделали шаг, чтобы уйти, с другой стороны дома раздался грохот, за которым последовал крик нашей матери. Это вызвало волну дрожащего ужаса, пробежавшую по каждой косточке моего тела. Шейла крепче сжала мою руку, пока мы слушали, как звук бега по паркетному полу эхом разносится по дому. Звук становился все ближе и ближе.
Сестра подтолкнула меня назад, дальше в гостиную, мимо тела нашего отца. Затем она потянула меня на пол за диваном, на котором он лежал мертвый. Не прошло и секунды, как деревянный пол заскрипел под чьими-то ногами, и комнату наполнило тяжелое дыхание.
Пол скрипнул снова.
Мы с Шейлой вздрогнули, когда наша мама издала полный боли вопль, за которым последовали звуки борьбы.
Лампа, которую я включила, была опрокинута, но не разбилась. Она вскрикнула, прежде чем пол завибрировал от глухого удара.
Я знала, что подвергаю риску себя и Шейлу, но я должна была посмотреть. Часть моей головы высунулась из-за дивана. Мама лежала на полу и плакала, глядя на Мистера Икс, который сидел на ней верхом. Он прижал к ее горлу большой окровавленный нож.
Я ахнула.
Мамины глаза встретились с моими. Это было лишь мгновение, прежде чем она заставила себя снова посмотреть на Мистера Икс. За то короткое мгновение, что мы смотрели друг на друга, было передано так много. Ее удивление. Ее беспокойство. Ее страх.
— Где она? — прорычал он над ней.
Ужас, переполнявший ее, сменился решимостью. Выражение ее лица посуровело, когда она впилась взглядом в Мистера Икс.
Он тоже заметил перемену в ней и прорычал ей в лицо: — Где она?!
— Иди к черту! — завопила она, бросаясь на него с кулаками.
Мистер Икс убрал лезвие от ее шеи и поднял его высоко над головой.
«Нет! Нет! Нет!» — мысленно закричала я, застыв и беспомощно глядя, как он опускает оружие.
У мамы перехватило дыхание, ее глаза расширились, когда нож вонзился ей в грудь.
Мне хотелось кричать. Реветь. Но страх сдавил мне горло, не давая вырваться ни единому звуку.
Когда Мистер Икс вынул нож и начал снова и снова опускать его, нанося ей удары, я попыталась выползти из-за дивана. Я хотела остановить его. Хотела спасти ее.
Я едва продвинулась на дюйм, когда Шейла схватила меня с большей силой, чем следовало, и дернула обратно за диван. От испуга я издала тихий сдавленный звук, чтобы удержаться от крика. Она быстро закрыла мне рот, а другой рукой обхватила меня так крепко, что я поняла: она боится того, что я могу сделать.
Она держала меня так, пока мы слушали, как Мистер Икс хрюкает каждый раз, когда наносит удар нашей маме. Слезы Шейлы капали мне на плечо. Именно тогда я заметила, как дрожит все ее тело, и как колотится сердце в ее груди.
Я положила свою руку поверх той, которой она обхватила меня, и сжала ее запястье. Только так я могла обнять ее и утешить.
Мистер Икс издал рев, который заставил нас с сестрой подпрыгнуть. Мы обе затаили дыхание, ожидая, прислушиваясь. Его ноги шаркали по полу, когда он перемещался по комнате.
— Шайлох! — крикнул он.
Пальцы Шейлы впились в мои ребра, прижимая меня к себе.
— Выходи! Выходи, где бы ты ни была!
Потребность дышать начала гореть в моей груди, когда я напряглась, чтобы прислушаться, чтобы уловить хоть какой-то намек, который подсказал бы мне, где он находится в комнате.
Пол скрипнул, и я поняла.
— Ша-а-ай… ло-о-о-ох. — Его голос звучал отдаленно и не в гостиной.
Хватка Шейлы на мне ослабла, и мы обе втянули воздух так тихо, как только могли.
Из фойе донесся скребущий звук. Казалось, что он проводит кончиком ножа по стене, удаляясь все дальше и дальше.
Я вылезла из-за дивана и направилась к маме. Сестра схватила меня за руку, но я отдернула ее.
— Ши, — еле слышно прошептала она.