Попаданка для султана (СИ)

– Ваш супруг сегодня сделал мне интересное предложение, на которое я подумываю согласиться, – врала я напропалую, пытаясь просчитать, какого черта меня вообще посреди ночи посетило такое высокопоставленное лицо. – Он обещал, что снимет с меня проклятье и передаст задание другой воспитаннице, если я соглашусь занять место его фаворитки. Но…
– Но?
– Вы пришли сюда по этому поводу? – уточнила я, хоть на ответ и не рассчитывала.
– Ты не задержишься во дворце и дня, – произнесла она таким тоном, что я сразу поняла: меня уничтожат.
– Так помогите мне сбежать. Помогите мне избавиться от проклятья и сбежать, и тогда вы расстанетесь со мной навсегда. Я не желаю быть фавориткой вашего супруга, но, если не поможете, у меня не останется других вариантов…
     Она поднялась. Поднялась резко, выказывая тем самым нервозность, однако внешне оставалась спокойной и все такой же величественной.
– Я увидела все, что хотела, – прогремело посреди спальни. – Наверное, ты не помнишь этого, но императрицей я стала гораздо раньше, чем Максилион стал императором. Мой первый супруг – его старший брат – отличался невероятной любовью к охоте. Она же его и погубила, а мне пришлось срочно выходить замуж повторно. Да только я не устраиваю Максилиона в качестве императрицы. Он всеми силами избегает того, чтобы моя фамилия укрепила за собой право на трон. У нас нет детей, но у него были бастарды. Хочешь узнать, почему они были, а не есть?
– Нет, – честно ответила я, предполагая худшее.
– Не стоит вставать у меня на пути. Ты отправишься на это задание. Или… отправляться будет некому.
     Оставшуюся часть ночи я не спала. Так и не сомкнула глаз после ухода императрицы. Нет, совсем не думала над ее словами. Уже поняла, что друзей у меня здесь нет и помощи ждать не стоит. Нужно выбираться из передряги своим умом, но сначала – просто выбираться. За пределы дворца.
     Анастья как сквозь землю провалилась, но то мне было только на руку. Неспешно разбирала находки, спрятанные под подушкой. Связка писем мне ничем не помогла. Прочла каждое послание, адресованное от отца Лейлы ее матери. Судьба девушки была почти как две капли воды похожа на мою.
     Если вкратце, то герцог Лрейский через несколько лет после рождения Лейлы привел во дворец молодую любовницу, а жену и дочь отослал в дальнее поместье. Переписки их были редкими. В основном жена просилась обратно, судя по отказам в ответах, а в последнем письме говорилось, что герцог скончался. Что стало с матерью, по письмам я понять не могла, но раз Лейлу взяли воспитанницей, значит, и с этой стороны все было плохо.
     Что же касается шкатулок. В первой обнаружились сложенные в несколько раз портреты. Женщина, мужчина и еще одна женщина. Бумага казалась старой, на сгибах появились потертости, но рассмотреть их при свете свечи я все-таки смогла, хотя мне это ровным счетом ничего не дало.
     Во второй шкатулке я нашла украшения, но это были не разрозненные побрякушки, а конкретный набор, состоящий из двух перстней, четырех браслетов, колье, странных застежек, тиары и обруча. Никаких надписей, записок – ничего. Словом, ничем эти украшения помочь мне не могли. Разве что плодили новые вопросы.
     Миниатюрные флакончики – буквально на несколько капель – открывать во избежание я не стала. Мало ли что там? Надписи, оставленные мелким каллиграфическим почерком, я могла рассмотреть и без лупы, но названия мне ни о чем не говорили.
     Старый портрет, залитый в стекло, мне тоже ничего интересного не дал. Судя по надписи, там был изображен самый первый герцог Лрейский, но мне с того было ни горячо, ни холодно. А вот книга в мягкой розовой обложке, украшенная высушенными цветами, меня заинтриговала. Как бы я ни билась, пытаясь ее открыть, отверстия для ключика не нашла. Пробовала расковырять замок кинжалом, но безуспешно. Даже палец себе порезала от усердия, и именно это возымело успех.
     Приземлившись на обложку, алая капля бесследно впиталась в книгу. Ежедневник открылся тут же, после щелчка, но, как оказалось, не являлся ни расписанием, ни тем более дневником. Здесь были рецепты, посмотреть которые я в это раннее утро так и не успела. А все потому, что с первой же полоской рассвета ко мне в комнату явилась Анастья.
 
– Я помогу вам собраться на занятия, – произнесла она сипло, будто сама только что проснулась.
     Куда там меня посылала императрица? В ад? Ее пожелания сбылись.
     Это было кошмарно. Четыре дня, предшествующие моему отбытию, слились для меня в единую агонию. Думая, что жизнь воспитанниц была сложной, я очень сильно ошибалась. Она была адски тяжелой, потому что с раннего утра и до позднего вечера у них не имелось ни единой секунды на то, чтобы передохнуть.
     Все начиналось со скромного завтрака под надзором матери. Матерью здесь называли гофмейстерину – старшую фрейлину императрицы, которая отвечала за расписание девушек, их воспитание и наказания. В первый же день за завтраком, обедом, дневным чаепитием и ужином я получила больше двадцати замечаний. То ложка была не той, то блюдце держала неправильно, то нельзя самой тянуться за общим блюдом, то осанка у меня отвратительная. В общем, к концу первого дня у меня явственно дергался глаз, но это действительно было только началом.
     Урок рисования я провалила еще на подлете, потому что своей слоновьей грациозностью перевернула столик с красками, кистями и другими инструментами. Что же касается моего рисунка – навыки у этого тела действительно были, а вот фантазия прибавилась уже моя. Портрет императора в моем исполнении выглядел смешной карикатурой, за что по головке меня не погладили от слова вообще.
     Следом шел урок чтения с последующим обсуждением истории. Мои взгляды на проблемы героев показались преподавателю вольнодумием. А все потому, что я выразила свое мнение касаемо поступка героя, который отхлестал жену перед слугами плетью у позорного столба. Из этой книги, как оказалось, мы должны были понять, что слово мужчины – нерушимый закон, тогда как я окрестила его зарвавшимся аристократишкой.
     Его супруга только и сделала, что обратилась за финансовой помощью к своему отцу, потому что супруг с возложенной на него ответственностью за семью не справился, изрядно проигравшись в карты. В общем, еще бы немного и мы бы с преподавателем вступили в схватку уже не словесную, но время урока закончилось, и мы отправились на физическую подготовку.
     Честное слово, я со школьной скамьи уже забыла, что такое бегать кросс да и вообще выполнять какие-то физические упражнения. Однако рефлексы помогли мне и здесь. Тело отлично справлялось с нагрузками.
     Я даже не задыхалась, но здесь вопрос стоял в другом. В том, как я воспринимала эти трудности.
     Морально оказалось тяжело заставить себя ползти через грязь, преодолевать высокую стену, перепрыгивать через пропасть и бежать по бревнам, что находились в движении. После этого урока мне хотелось притвориться мертвой, но кто бы меня пожалел.
     Еще на один урок – фехтование – я ползла как на казнь. Отбиваться от нападок других воспитанниц было гораздо проще – все те же рефлексы, а вот нападать я не умела, как бы ни старалась.
     Урок самозащиты прошел более-менее, если не считать отбитой задницы. Перекинуть через плечо другую воспитанницу? Легко. Приставить кинжал к ее горлу? Отлично! Сгруппироваться в полете, чтобы правильно упасть? Да кто бы знал, что есть правильные способы упасть!
     На уроке танцев я откровенно вешалась. Все эти нелепые па казались мне невыносимо скучными. Хотя стоит заметить, что танцы девушки все-таки отыгрывали разные. В том числе и демонические, которые отличались не только особой грацией, но и ритмом, и даже страстью. Такие танцы мне, конечно, понравились, но мое исполнение сильно хромало. По словам преподавателя, я была слишком плавучей, тогда как демонические танцы предполагали, что партнеры должны быть колючими, острыми, как шипы. В общем, пристрелите того, кто это придумал!