Навья кровь (СИ)
Девушка сунула в и так плотно набитый рюкзак «Практикум по слесарным работам», «Античные афоризмы» и «Александр Куприн. Избранное». И только потом достала из рюкзака жестяную банку из-под мясных консервов.
Консервы из старой эпохи сталкерам давным-давно попадались только испорченные. Ходили сказки, что где-то есть склады с правильной температурой и влажностью, в которых свинина и говядина хранятся в съедобном состоянии, и будут храниться ещё лет сто, но в это никто не верил. А вот банки, особенно не полностью проржавевшие, люди очень ценили и приспосабливали для всевозможных бытовых нужд. Вот и Лиза такую взяла с собой, вместо котелка, который и потяжелее, и пообъёмнее будет. Пару раз вскипятить воду для сушёных травок вполне хватит, решила девушка. А если идея покажет себя провальной — что ж, кто в первый раз ошибок не делает? Перейдёт на котелки и кастрюльки.
Дым действительно вытягивался через рукотворную вентиляцию. И, хоть дымом пахло очень сильно, но горло не драло, а глаза не слезились. Жить можно. Решётка над огнём раскалилась, вода забулькала, осталось только сделать чай.
Залитая кипятком смесь ромашки, мяты и ягод черники стала хорошим дополнением к горсти лесных орехов и трём баранкам. Да вдобавок ещё и согрела.
«Всё-таки страшно».
Лиза с трудом подтащила к выходу одно из кресел, хотя в этом отсутствовал хоть какой-то внятный смысл, потому что дверь открывалась наружу. А воспользоваться замком девушка не рискнула — вдруг что-нибудь заклинит, и она не сможет утром выбраться? Придётся витрину разбивать, ещё осколки не туда полетят, порежется…
Но кресло перед входом придало какой-то детской уверенности.
Сначала она легла было на диван, но быстро вскочила — он оказался ужасно сырым и пах болотом. Поэтому пришлось укладываться на полу, поближе к бочке.
Заснула почти сразу. Лиза вообще всегда отличалась крепкими нервами. Да, страшно, да, в первый раз, да, рискованно. Но зачем себя накручивать просто так, заранее?
Если бы она знала, какой сон ей приснится, волновалась бы гораздо сильнее. А может, и вообще не решилась бы спать в таком месте.
Глава 9
К полудню Жора Дряблый понял, что выбрал неудачный маршрут. Остров остался позади, километрах в двух, и то, если по прямой, а на самом деле пришлось петлять по болоту чуть ли не зигзагами, так что по факту он прошёл раза в два больше.
И ничего не нашёл.
Комары сегодня казались особенно злющими, а кикиморы — наглыми. Правда, от первых и так никогда спасу не было, и Жора за два года привык их бесконечному звону и мельтешению, но сегодня кровососы то ли чувствовали приближение грозы, то ли скорое похолодание, а может, Дряблый пах как-то особенно притягательно, в общем, они не давали спокойно и шагу ступить — сплошняком покрывали одежду, пытались проткнуть носиками-иглами ткань и даже резиновые сапоги, норовили заскочить в нос или рот.
А вторых отпугивал оберег, выданный местным хозяином, трясинником. Обычно благодаря амулету мужчина лишь изредка улавливал смазанные движения за бесконечными кочками, и чаще всего даже не был уверен, кого увидел — нечисть или обычную выдру. К тому же кикиморы выглядели по-разному — одни казались симпатичными, хоть и зелёными, другие почти ничем не отличались от лягушек, третьих можно было легко перепутать с гнилым пнём или старой корягой, а жители Советов разбираться в разнообразии нечисти желанием не горели. Кикиморы, и всё тут, не лезут к жилью, не мешают ходить по топи, и ладно. И присматриваться к ним во время мимолётных встреч не обязательно.
Но сегодня эти отвратительные создания словно с ума сошли: выныривали прямо под ногами, фальшиво пугались и, мерзко шлёпая перепончатыми лапами по зыбкому болоту, отбегали в сторону, а потом принимались корчить рожи. Или шуршали камышовыми зарослями, или ухохатывались где-нибудь за спиной, а один раз вообще предложили «сочному мужичку» забыть о проблемах и «попробовать навьих утех». Нападать, правда, не нападали, на дно утащить не пытались.
Словом, то ли амулет выдохся, а значит, скоро трясинник затребует новую жертву, то ли на болоте произошло нечто, перевозбудившее обитателей, то ли хозяин болота утратил контроль над холопами.
Дряблый, чем дальше уходил от дома, тем больше нервничал: для ягод ещё не время, а лекарственные травы и крупные куски болотной руды что-то всё никак не попадались. Даже ни одного гнезда ржанки, яйца которой очень востребованы у колдунов, не встретилось. А ведь послезавтра должны прибыть гомельские курьеры, не хотелось бы, чтобы сотрудничество закончилось, толком и не начавшись. Их маленькая коммуна только-только стала забывать, что такое зверский голод, холод и смерть — внезапная связь с крупной колонией принесла ощутимые плоды в виде продуктов, лекарств и полезных колдовских штук. С крупным торговым поселением обменивались всего три раза, а насколько проще стало жить. Посыльные однажды очень прозрачно намекнули, что получить вид на жительство в Гомеле сложно, но вполне возможно, а в поселениях-спутниках вообще почти без проблем, достаточно доказать свою адекватность и готовность работать, причём где угодно и кем угодно. Да ещё, когда Жора и остальные мужики с острова сходили в Гомель «на экскурсию», оказалось, что шеф курьеров — старый-престарый знакомый из прошлых времён. Когда-то работали в одном салоне сотовой связи. В те славные времена они не особо общались, потому что Жора по молодости предвзято относился к людям других национальностей, но теперь обрадовался Тимуру, как родному. А Тимур, с свою очередь, пообещал посодействовать, если вдруг что. Лишь попросил не спешить, мол, нужно посотрудничать, заработать, так сказать, репутацию, в общем, стоит подождать.
Может, если получится переехать в более цивилизованное место, Диана перестанет смотреть на него, как на пустое место?
Но, чем меньше ресурсов на продажу, тем меньше шансов выбраться с Советов. Тогда и Тимур не поможет. Сегодняшний день не принёс ничего, кроме нескольких небольших пористых рыжих «камешков», общим весом не более трёхсот грамм. В прошлый раз здоровенный булыжник в тридцать кило обменяли всего лишь на два десятка гусиных яиц и полмешка кукурузных зёрен, причём обжаренных, то есть, таких, которые бессмысленно сеять для получения урожая. Жора считал, что тот, кто выращивает эту кукурузу, не желает плодить конкурентов и терять рынок, а не заботится о вкусовых качествах. По крайней мере, у него лично был бы именно такой мотив для прожарки.
Вдобавок, если он ничего толкового не принесёт, жители острова станут подшучивать над ним сильнее обычного. Шуточки «островитянам» казались добрыми и не обидными, Дряблый же двадцать четыре часа в сутки чувствовал себя униженным.
Настилы и вешки, а значит, изученная часть болот, кончились метров пятьсот назад, так что мужчина передвигался медленно и осторожно. Перед тем, как сделать шаг, тщательно исследовал дно палкой. Приходилось петлять, потому что хватало мест, где палка так и не натыкалась на твёрдую поверхность. Или натыкалась, но при малейшем нажиме преодолевала сопротивление и легко проваливалась в неведомые глубины. Каждые три-четыре шага мужчина наклонялся и шарил руками в чёрной воде. Попадались комки грязи, камни, чьи-то кости, прочая трудно идентифицируемая ерунда, а руды, к сожалению, не было.
«Вообще, не обязательно в Гомель. Мир большой, может, и найдётся место, где меня оценят по достоинству и примут. Тимур поможет сняться с обжитого места, а Диана пусть делает выбор, кто ей важнее, муж или трахальщики. И без неё можно новую жизнь начать».
Жора мечтал о холостяцком будущем, не осознавая, что до тех пор, пока Диана его не прогонит, он никуда не уйдёт. Будет терпеть её показное равнодушие, бесконечные грубые шуточки от остальных мужчин и снисходительные насмешки женщин. И прозвище это отвратное, и лишения, и всё остальное.
И дело было не в любви или привязанности. А в чувстве вины. То, что Дряблый сотворил, простить нельзя. Вот Диана и не простила. Но и не прогнала, оставляя призрачный шанс на то, что когда-нибудь всё наладится. За этот шанс Жора и цеплялся, потому что, если останется в одиночестве, тут же повесится на ближайшем дереве.