Из Ро́ссии с любовью (СИ)

Зато у ограды появился Андрэ. В сгущающихся сумерках, поначалу, я даже не узнала его, испугалась и готова была нырнуть в дверь. Но парень подал голос.
— С кем ты разговариваешь, Мари?
— Молюсь перед сном, месье Андре, — вежливо ответила я, чувствуя себя чуточку виноватой.
Нет у меня опыта «вертеть» поклонниками. Да и бабушка воспитывала по принципу: «Дал слово — держи!», а я и на гулянку идти не собираюсь, и в соседнее село не поеду. Динамо…
— Гиль прибегал, сказал, что ты завтра со мной не поедешь. А жить как без припасов будете? — опершись на ограду так, что та печально скрипнула, спросил сосед.
— Оказывается, я не до конца разобрала нашу поклажу и запаниковала без причины, — оправдываясь «проблеяла» я — какая всё же гадость — это чувство вины. — Гильом, как оказалось, очень хозяйственный молодой человек, и запасся всем необходимым, — врала я напропалую. Говорит, что нужно старое прибрать, а потом уже новое покупать.
— Ну тут он прав… — неохотно согласился Андрэ, и продолжил с большим энтузиазмом: — я к пруду собрался. Пойдём со мной. Дети твои спят, поди, уже? Так и не заметят, что ты из дома ушла. Накинь что-нибудь потеплее, а то от воды прохладно будет, и пойдём. А то и так можно — я не дам замёрзнуть.
Ответить я не успела. За спиной скрипнула дверь и на крыльце лохматым привидением показался Гильом.
— Добрый вечер, Андрэ, — хоть и ворчливо, но вежливо, поздоровался мальчик, потом решительно взял меня за руку, и больше не сказав ни слова, увел в дом.
Наш защитник — улыбнулась я, заходя на женскую половину дома. Девочки спокойно спали. Хоть и на одной кровати, но каждая на своей подушке и под своим одеялом.
За окном громко тинькнула птица, потом ещё и ещё раз. Соловей? Надо же, здесь водятся соловьи… — думала я, засыпая.
*Ланс (франц.) — земля
* Рул (франц.) — известный волк
  
Глава 22. О делах утренних
 
«Если каждое утро вы будете просыпаться с мыслью о том, что сегодня обязательно произойдет что-то хорошее, так и будет».
Хорошо бы ещё помнить об этом, когда просыпаешься…
«Маша! Машенька! Отзовитесь!» — звал, мешая спать, голос. Чей голос? Очень знакомый, но узнать не могу. Куда зовёт? Не знаю, но пошла бы…
Открыла глаза. За окном дневные птички щебечут. Проспала?! С усилием оторвала плохо соображающую со сна голову от подушки, посмотрела на соседнюю кровать. Пусто! Одеяла кучей, подушки смяты, простыни сбиты…
Вскочила, подхватила одежду, чуть ли не на ходу натягивая юбку и закручивая в узел растрёпанные волосы — дети пропали! — выбежала на крыльцо.
Если бы не волнение за воспитанников, могла бы любоваться утренним пейзажем, как японцы цветением сакуры. Солнце, словно Рождественская звезда на ёлке, зависло на вершине одной из гор, освещая мягким утренним светом долину и согревая всё живущее. Не в мегаполисе, где природа на расстоянии в сотню километров от города существует, жила в прежнем мире, а всё равно окружающее в диковинку. Закаты необыкновенные, восходы из-за гор прекрасные.
Может быть, в другой раз и удастся очароваться видами, однако пока не до них. Ещё и ослепла на мгновение от быстрого перехода из сумеречного дома на яркий свет и не вижу происходящего во дворе. Но тут звонкий голосок Авелин усмиряет панику:
— Доброе утро, мадемуазель Мария! А я курочек покормила!
Выдыхаю облегчённо — дети живы. Обессиленно опускаюсь на ступеньку крыльца. Моё волнение за воспитанников не только по договору. За несколько дней я привязалась к ним, как к родным. Они мой якорь в этом мире. Дети и Иван Фёдорович. Но Ванечка далеко, и скоро ли свидимся, не знаю, а подопечные вот они…
Авелин что-то строго выговаривает и грозит пальчиком нарядному петуху, достающему ей гребешком едва ли не до плеча. Хозяин куриного гарема внимательно слушает, чуть склонив голову и поглядывая на девочку одним глазом. Гильом поднимается по тропе к дому, сшибая прутиком сухие головки прошлогодних трав и что-то напевая под нос. Должно быть, с выпаса возвращается, куда наше стадо парнокопытное вывел. Инес выходит из-за угла курятника. Явно на огород ходила. В руках широкая плоская корзина с ворохом травы.
 
Когда они успели так освоиться? Или это магия Эймери на детей действует? Почему же я всё никак не приживусь в деревне? Не оранжерейным цветком росла, многое умею, ещё больше знаю, а вот растерялась и не соберусь никак. Ещё раз внимательно осмотрела двор. Увидела, как осторожно из-за спины Инес приветственно помахал шляпой Ланс, а из кладовки, где хранится зерно для кур, выглянул Рул, подмигнул и спрятался. Прямой сигнал мне, что хватит страдать и рефлексировать, пора встать и делом заняться. Например, завтрак приготовить.
И извечный женский вопрос: чем кормить?
— Доброе утро, мадемуазель Мария, — чуть ли не хором поприветствовали меня одновременно подошедшие Гильом и Инес.
— Я в огороде была и трав съедобных набрала, — протянула мне свою добычу девочка.
А ведь действительно всё съедобно. Вот щавель, вот листья одуванчика, а ещё стебли лука и немного петрушки.
— Инес, ты большая умница! Это всё не только съедобно, но и полезно. Откуда ты столько знаешь о растениях? — похвалила я воспитанницу.
— Сама удивляюсь, — кокетливо тряхнула головой девочка. — Словно кто под руку подсовывал, да в ушко нашёптывал: «Вот эту бери, добрая трава».
— И мне будто кто подсказывал, как коз доить, — подтвердил работу моих помощников Гильом.
— Ты сам подоил коз?! — ахнула я.
— Ну да. Вы спали, а их пора было на пастбище выводить. Но помню, что прежде подоить надо. Вот и стал делать, как вы вчера. Видел же — не слепой.
А мне стало стыдно. Барыня какая, сплю, а детки работают.
— Не расстраивайтесь, мадемуазель Мария, — легко считала моё настроение Инес. — Вчера вы много работали, приводя дом в порядок. Ещё и магию применяли несколько раз, вот и спали долго. Вам же восстановиться необходимо было. Гиль, помнишь, учитель Фрашон рассказывал, что неопытные маги, неумело пользуясь силой, поначалу могут сильно уставать, поэтому после практик им обязательно нужно хорошо есть и много спать. Поэтому мы и ушли из дома, чтобы вы могли спокойно выспаться.
Кажется, я сейчас опять зареву. Ну и кто тут кого опекает, интересно? Признательно, легонько притянула к себе виконтессу, чмокнула в макушку и прошептала:
— Благодарю тебя, лапушка, — шмыгнула носом, вдо-о-ох-вы-ы-ы-ыдох, и я готова к свершениям: — Господа, пойдемте завтракать!
Гильом поставил на стол ведёрко с молоком — его было даже больше, чем вчера утром надоила я, Инес полоскала в миске с водой листики, собранные на огороде, и выкладывала их сушиться на полотенце, Авелин с гордостью подала мне корзину, полную свежих яиц. Было видно, что дети с удовольствием играют в пейзан. Но на сколько их хватит? Это не их жизнь, не их судьба. Необходимо не обживаться здесь на годы, а любым способом убедить упрямого Эймери в том, чтобы пересмотрел он своё наказание относительно наследников графства Венессент.
Какие бы цели ни ставили себе люди, какие бы решения ни принимали, но есть следует вовремя. Взглянув на траву, я вспомнила вдруг бабулины хычины. Незамысловатое, но невероятно вкусное блюдо, для которого у нас всё в наличии имеется. И нечисть будет чем угостить.
Зачерпнула из котла, над огнём висевшего — когда, кто поставил? — кружку воды, вылила в миску глубокую. Посолила. Тесто самое простое: вода, соль, мука. Хитрость в том, что вода должна быть почти горячей, только-только чтобы рука терпела. Постепенно вбила-вмесила муки две таких же кружки, какой воду брала. Несколько капель масла растительного — похоже, что оливковое, — растёрла по тесту, дабы не подсохло, накрыла другой миской и отдохнуть оставила.
Оставшийся от подарка Андре сыр раскрошила, смешала с мелко порезанной зеленью, посолила, перетёрла. Вот и начинка. Куда проще? Тесто сначала разделила на небольшие колобки, потом раскатала в тонкие круглые лепёшки. На одну половину ложку начинки, второй прикрыть, край тщательно прощипать.