Изыди, Гоголь! (СИ)
С легкой улыбкой я начинаю рассказ:
-- Это старая легенда из мест, где я недавно был. Много веков назад этот рубин был самым обычным. Сверкающим, как застывшая во льду кровь. Он был достаточно красив, чтобы один злой колдун решился подарить его своей возлюбленной. Невзрачной простушке из деревни, которую обходили стороной голод и чума. Все благодаря этой девушке, ее доброте и теплой улыбке, которые смягчили черствое сердце старого колдуна.
Я замолкаю, невольно погружаясь в воспоминания. Ольга не выдерживает паузы:
-- И что случилось, когда этот колдун подарил простушке рубин?
-- Она отвергла его, -- говорю я. Резче, чем следовало. -- Отвергла и подарок, и чувства колдуна.
Юная Зимина сверлит меня нетерпеливым, заинтересованным взглядом.
-- И что было дальше?
Хороший вопрос. Надо было перенести и эти воспоминания в гримуар Ворона, чтобы сейчас они не травили душу.
-- Колдун разозлился, сжег всю деревню и заключил возлюбленную в рубин, который почернел из-за горьких слез несчастной девушки. Вот и вся сказка.
Ольга вскидывает бровь, без слов говоря, что не верит, будто все так и закончилось. Справедливо, чего уж там.
Подаренный мной рубин, который в будущем встанет одному носатому коротышке в кругленькую сумму, почернел не из-за проклятия, а из-за простого заклинания. Оно заключило тень внутрь камня, из-за чего он изменил цвет и лишился, собственно, тени.
Настоящий же Проклятый Рубин остался где-то в другом мире. И лучше оставить там же правду о том, почему он почернел.
-- Я разочарованна вашей историей, -- произносит Ольга спустя несколько па. -- Почему та девушка отказала колдуну? Как она с ним вообще познакомилась? И почему рубин "проклятый"? Это же предполагает какое-то несчастие или злой рок, я права?
От раздражения у меня дергается щека. Чтобы сменить тему, я киваю на шоу, которое разворачивается в толпе дворян:
-- Что это за недоразумение в красной свитке?
Моя невеста пару секунд недовольно сверлит меня глазами и, не глядя, отвечает:
-- Это наместник Петрограда, Афанасий Тучнов. Простолюдин из семьи знатных чиновников, -- не удержавшись, Ольга бросает короткий взгляд в сторону и без улыбки добавляет: -- Ходячий анекдот.
Этот самый Тучнов, напоминающий наружностью безусого моржа, валяется сейчас на полу. Видимо, подскользнулся на ледяной крошке, которой, благодаря Ольге, вокруг достаточно.
Забавно то, что сначала ему пытались помочь служки и стоящие рядом дворяне. Однако каким-то образом Тучнов утянул и подмял под собой их спутниц. И теперь эту кряхтяще-пищящую кучу мала пытаются разобрать гвардейцы Зиминых.
-- И давно это с ним? -- спрашиваю я.
Если мои догадки верны, жить наместнику Петрограда осталось совсем ничего.
-- Понятия не имею, -- дергает плечом Ольга. -- Он интересует вас больше меня?
Я останавливаюсь на очередном шаге и поднимаю руку, позволяя девушке исполнить простой пируэт. Она встает напротив, скрестив руки и вопросительно приподняв бровь.
Внимание гостей, отвлеченное бедолагой Тучновым, возвращается к нам.
-- Музыка скучновата, -- говорю я и поднимаю ладони. -- Как насчет повеселиться по-взрослому?
Ольга хмурится, но ничего не отвечает. Тогда я начнаю хлопать в ладони, задавая ритм. Мои руки приковывают к себе глаза толпы, поэтому никто не замечает, как тени музыкантов захватывают их конечности и начинают свою игру.
Мотив задает гитара, которую тени раздобыли непонятно где. Скрипка, рояль и контрабас подхватывают, сливаются в крещендо, и вот уже бальный зал заливает версия вальса с южными мотивами из моего мира.
Я предлагаю Ольге руку. Девица мнется в нерешительности, поворачивает голову, будто прислушивается к чьему-то шепоту. После чего, кивнув самой себе, наконец принимает мое приглашение. И тут же после моего рывка заходится в пируэте.
Крутанувшись, Ольга оказывается в моих объятиях. Ее бедра прижаты к моим, грудь часто вздымается, аромат хвои и смородины щекочет мой нос.
Юная Зимина поднимает на меня возмущенный взгляд. Впервые за весь вечер на ее лице такие яркие эмоции.
-- Предупреждаю, -- шепчу ей на ушко, -- это может быть опасно.
Ольга в ответ лишь фыркает и, освободившись из объятий, заходится в новом пируэте.
***
Одно дело, когда твоя дочь в порыве подросткового протеста одевается… чуть более откровенно, чем следовало бы. Но сегодня ее вечер, ее праздник, так почему бы и нет?
В конце концов, красота дочери -- это повод для гордости и родителей.
Вот Ольга делает очередной пируэт, и подол ее серебристого платья, закручиваясь вверх почти до самого исподнего, орошает зрителей ледяной крошкой.
По толпе дворян тут же проходит восторженный шепоток, который тонет в музыке.
-- ...ох, эти ножки!
Вот Ольга прижимается к партнеру, проводит ноготком по его подбородку, а затем резко отталкивает от себя.
-- …никогда бы не подумал, что Снежная Принцесса может быть такой… горячей!
А вот нога Ворона оказывается промеж ног Ольги. Она почти седлает его бедро, и каждое его движение из стороны в сторону заставляет молодую дворянку покачивать уже своими бедрами.
-- …черт бы побрал этого Ворона! Почему он, а не я?
Да, одно дело -- небольшая уступка в честь дня рождения.
Но совсем другое дело, когда твоя дочь, твоя маленькая лапуля, которую ты, кажется, еще вчера баюкал на руках, сегодня трется бедрами о какого-то хмыря!
Что вообще нашло на Ольгу?!
Чихать на то, кто может оказаться под маской Ворона! Этот бесстыжий танец слишком жесткое испытание для терпения Бурана. А он и так никогда им не славился…
Несколько гостей шарахаются от патриарха Зиминых в стороны. Изобразив виноватую улыбку, Буран берет свою магическую ауру под контроль. Но гнев, кажется, становися только сильнее.
Мужчина ледоколом проходит через гостей. Но на самом краю толпы Буран вдруг замирает. Ему показалось, или..?
Рядом появляется лысая макушка Ледовикина.
-- Господин, -- начальник гвардии благоразумно шепчет на ухо, -- отряд неизвестных атаковал главный вход. Передовая группа вместе с охраной гостей успешно держит оборону. Прошу разрешение стянуть внутреннюю охрану, чтобы выбить нападающих с территории имения.
Буран выпрямляется и поворачивается на юг, где расположен передний двор. Именно с той стороны до него недавно донеслись эманации заклинаний. Сейчас они только нарастают.
Некоторые гости тоже улавливают всполохи маны, а кто-то и звуки выстрелов, доносящиеся сквозь музыку.
Взгляд патриарха то и дело пытаются перехватить. Чтение по губам входит в базовое образование дворянина, потому Буран для каждого беззвучно произносит:
-- Все под контролем. Оставайтесь здесь.
Зимин поворачивается к Ледовикину, который, приложив палец к гарнитуре, ждет приказа.
-- Это обманка, -- сухо бросает Буран и расстегивает золотые запанки. -- Направь бойцов к хранилищу. Я иду туда. На тебе безопасность гостей.
Помедлив, Ледовикин кивает и, отдалившись от толпы, начинает раздавать указания. Буран же проскальзывает сквозь толпу к выходу из зала.
Похоже, это все-таки была не шутка. Какие-то смертники и вправду решились покуситься на родовое сокровище. Более того, они осмелились испортить праздник его дочери!
Но роковая ошибка вторженцев в том, что они выбрали своими врагами именно Зиминых...
***
Прижав к себе Ольгу на очередном "па", краем глаза я замечаю, что ее отцу наконец-то доложили о заварушке во дворе.
Буран перекидывается с подчиненным парой фраз и идет к выходу из зала. Неужто сам собирается помахать кулаками и пошвырять заклинаниями? Его дочь, кажется, и не подозревает, что на их дом напали. Она отдается танцу без остатка, что мне только на руку.
Кто-то из гостей замечают неладное, но сохраняют спокойствие. Внимание большинства все еще принадлежит нам с Ольгой. Ей нравится это чувство, чужое внимание и восхищение. С каждым движением, с каждым "па" девушка отдается мне все больше и больше. Пока музыка не достигает апогея.