Иван-царевича не надо (СИ)

Дядюшка был разгневан, я - непреклонна. Красильников, за все это время не проронивший ни слова, легко поднялся с дивана, самым любезным тоном произнес:
-Простите, Катерина Сергеевна, мы, разумеется, воспользуемся вашим любезным предложением и посидим в гостиной. Прогуляемся по парку, у вас такой свежий воздух и прелестные виды местности! Извините вашего дядю, у него немного расстроены нервы!
Ага, алкаш теперь называется человеком с расстроенными нервами! Эвон как куртуазно! Подождав, пока гости выйдут, я демонстративно, со скрежетом, два раза провернула ключ в замке двери и пошла переодеваться в рабочий наряд. Раз уж сказала, что много дел, то пойду по своему хозяйству. В своей комнате я присела, пытаясь перевести дух после всех этих словесных баталий и проанализировать ситуацию.
Утренней тишины в доме более не наблюдалось - стучали молотки, зудела пила, где-то грохал тяжёлый молот, выбивая старинную кладку. Я лениво подумала, что после ремонта мне, вероятно, стоит переехать в хозяйские покои, а не ютиться в небольшой девичьей светелке. Но это потом, когда закончится благоустройство. С точки зрения жителя двадцать первого века это благоустройство примитивно и минимально, но для девятнадцатого века, тем более для российской глубинки - это просто ноу-хау.
Всё-таки Сергей Матвеевич, мой предполагаемый отец, был очень хорошим инженером. Поскольку подвод холодной воды уже был, теперь оставалось получить горячую. Для этого он рекомендовал использовать старую печь в кухне, давно заложенную кирпичом после появления большой плиты с духовкой сбоку. Если в старую, большую печь, вмонтировать котел с водой, то его можно нагревать и горячую воду подавать по трубам наверх при помощи ручного насоса. Из ванн и унитазов слив будет прямой, без всяких сифонов и колен в трубах. Как я понимаю, поддувать холодом из унитаза будет изрядно, но это все-таки лучше, чем горшок, или общее отхожее место. Весь сток пойдет по трубам в направлении большого оврага, уходящего от ограды имения длинной полосой в лес. Придется для работы на насосе по утрам и вечерам привлекать кого-нибудь из крепких парней-подростков. Вряд ли кто возжелает принимать ванну днём. Разве что такие типы как мой дражайший дядюшка.
Переоделась, нахлобучила широкополую шляпу, подвязала ее потуже под подбородком широкими лентами, сама себе напоминая кузину Бекки из невесть, когда и какой прочитанной книги. Вот книгу не помню, а кузину Бекки - помню. Через холл прошмыгнула чуть ли не на цыпочках, чтобы меня не заметили и не задержали. Из гостиной доносились голоса - размеренный, монотонный, какой-то усыпляющий голос Красильникова, и периодически громко что-то восклицавший неразборчивое - голос Арсения Даниловича.
Я вышла на крыльцо, вдохнула теплый, пахнущий медом запах алиссумов, во множестве растущих на клумбах вокруг крыльца, закрыла глаза, прислушиваясь к ветерку, лениво шевелящих кроны деревьев в парке. Наконец, я дома! Теперь я уже приняла это место своим домом и очень скучала, когда бывала вдалеке от него.
А потом день помчался вскачь. Огороды, фермы, люди, проблемы. Обедать меня пригласила Алечка. В домике у нее было чисто, уютно, с малышом на расстеленном на полу одеяле играла старшая девочка. Пообедав, я ещё успела позаниматься со старшими мальчиками французским языком. Надо сказать, что ребята оказались очень умненькими и знания усваивали очень легко. Следующее наше занятие будет посвящено биологии.
Алечка ещё похвалилась своим огородиком. Действительно, у нее там все цвело и колосилось. Можно не переживать, эту зиму они без запаса овощей не останутся. Затем я в одном из своих забегов по двору встретила управляющего, который сообщил, что принесли от кузнеца готовые пресс-формы для печенья. И везти ли сразу в новый кондитерский цех сахар, который мы купили в Вязьме.
 
Разумеется, везти! Там у нас уже работали несколько обученных женщин, которые изготавливали леденцы и ирис. Ну, и, конечно, у меня сразу же загорелось проверить полученные формы на практике. Было уже примерно часа четыре пополудни, но когда меня это останавливало? Велев запрягать коляску и подать ее к черному входу кухни, я помчалась на кухню. Там вытребовала у Марфы муку-крупчатку, яйца, масло, соду и молотые орехи. Немного корицы, чуточку ванильной палочки.
Кухонный мужик все это отнес в коляску, туда же погрузилась Вера, моя неизменная помощница во всех авантюрах. Увидев это, следом в коляску, сняв передник, полезла и Марфа. Сказала, что ужин готов, подадут и без нее, а кондитерскую новинку она ни за что не пропустит. Велев вышедшему нас проводить Трофиму, чтобы дед Сава к вечеру истопил нам баню, мы отбыли на сахарный завод.
И начались наши эксперименты. Первый противень печенья мы благополучно подожгли. Пока не поняли, что для выпечки нам не нужна такая температура, как для варки леденцов. Долго шуровали кочергой в печи, раздвигая и отгребая от духовки брикеты торфа. Но и немного подгоревшее печенье мы сочли вкусным и, не чванясь, слопали с чаем, угостив и женщин, которые сегодня работали с конфетами после обеда. Сахар ведь вчера ещё закончился с утра. Так что, когда здесь шныряли дядюшка с гостем, цех был закрыт, а то ещё бы получила претензии.
И мы не ушли, пока не добились нормальных результатов выпечки. Я тщательно записывала каждый этап операции, чтобы потом можно было легко воспроизвести. Забрав готовое печенье, мы устало погрузились в коляску. Начинало смеркаться. Мы все трое устали, испачкались в муке и прочих ингредиентах - у меня на подоле следы от разбитого яйца, у Верки на груди цвело масляное пятно, а кое-где и следы золы и сажи проглядывали.
Хотелось помыться и лечь спать. Даже есть не хотелось, хотя время ужина давно прошло. Но Марфа сурово сказала, что отправит ужин в мою комнату. Не заходя в дом, я сразу прошла в баню, пока раздевалась, Вера принесла чистое белье. Когда после промывки мы брели по двору, уже стало совсем темно. В дом пробирались партизанскими тропами, через черный ход. Голоса из гостиной придали моей вялой тушке сил и ускорения, поэтому по лестнице на второй этаж я взлетела и проскочила в свою комнату. Торопливо съев то, что принесла на подносе Вера, я уснула ещё на подлёте к подушке. День был насыщен и эмоционально и физически. А завтра, как мне кажется, будет не менее трудным.
После завтрака я поднялась к себе в кабинет и работала с бумагами часа два. Яков Семёнович сразу с утра уехал с проверкой по полям, потом ему необходимо было заглянуть на сахарный завод, проверить, как там идёт отладка оборудования и как обучаются работе с техникой наши будущие сахаровары. Вскоре, через неделю-другую, их будем отправлять в Курск на практическое обучение.
Я же пока подсчитывала результаты нашей поездки в Вязьму. По всему выходило, что получилось неплохо. Можно ездить, торговать. Но только сама не поеду. Слишком много времени теряю. И поместье без присмотра. Достаточно ехать управляющему и парочке расторопных дамочек. Надо сказать Глафире, пусть заведет себе помощницу, а ее саму буду отправлять с торговлей, убеждена, у нее хорошо получится.
Ещё мне не давала покоя мысль о том, что рассказали мне в Вязьме насчёт торговых обозов в Москву. Присоединяться к неизвестным людям страшновато всё-таки. А может, устроить внеплановое собрание наших "сахарных акционеров" и собрать по осени свой обоз? Излишки нынче будут у каждого, виды на урожай хорошие. Прасолы никогда не дадут хорошей цены, им это невыгодно. Мы можем сами продать намного дороже. Надо только посмотреть в прошлых журналах, какие мельницы закупают зерно на муку, крупу. Кто из оптовиков берет урожай картофеля и овощей. Помнится, мелькали такие объявления в журналах. Реклама изобретена далеко не двадцатом веке.