Анна (СИ)

Вероятно, для могучего победителя безоружных девиц моя непокорность тоже стала неожиданностью. Он побледнел так, что темный, еще не очень старый шрам стал еще темнее. В его единственном глазу мелькнула паника. Он испугался? Чего? Неужели я так страшна в гневе?
Даже не сомневаюсь. Не раз замечала вот такое же выражение лица у отца, когда наш скандал выходил на новый уровень и я приходила в бешенство. Он тоже опасался. Я всегда предполагала, что это потому, что он догадывался о наших способностях. Но сейчас чувствую — тут что-то другое.
Так вам всем! Это не рабынь подчинять своей воле. Я свободная женщина. Хоть и приходится за свою свободу сражаться каждый день.
— Ты… тварь… — это уже не было нападение, Лао защищался. Защищался от собственного страха.
— Мне все равно, кем ты меня считаешь! Мне плевать, кем вы все меня считаете, — обернувшись к совсем окаменевшим присутствующим, нахально усмехнулась я. Я чувствовала силу, власть над ними, и это пьянило не хуже хорошего вина. — Я покину ваше селение, какие бы вы планы на меня ни строили. Разница только в том, уйду ли я миром, и тогда все останутся недовольны, но живы, или же вы попытаетесь меня остановить, и тогда ваши женщины еще до рассвета взвоют над вашими бездыханными телами.
И казалось бы, мои угрозы были смешны. Но решимость и самоуверенность Лао поколебали.
— Это ты сдохнешь прямо здесь, тварь! — процедил Лао совсем рядом. И оглянувшись, я уже видела, как его кулак летит мне в лицо.
Лао войдет в мои воспоминания не просто как жестокий дикарь, а как жестокий дикарь, заставший меня врасплох дважды.
Казалось бы, удар неизбежен. Но его не последовало.
Все произошло как-то стремительно, быстро и совершенно непонятно. Рывок — и Лао откинуло на приличное расстояние. Шелест стали, покидающей ножны. Неизвестно откуда появился Рейм. И я буквально оказалась за его спиной.
И сразу стало так… спокойно. Вернулась способность и соображать, и делать хоть какие-то выводы.
Итак, Рейм появился ниоткуда, вероятно, заметив, как меня волочил за волосы любитель девиц экзотической внешности и с плохим нравом. Спокойно прошел мимо увлеченных скандалом людей, забрал у Лао свой меч, просто выдернув его из ножен. И спас меня, что особенно радует.
Лао сложившейся ситуацией был, вероятно, оскорблен до глубины души. Пытался испепелить нас обоих полным ненависти взглядом, но ничего не предпринимал.
— Это уже слишком, — процедил Рейм. И прозвучало это так угрожающе, пронзительно и зло, что я затаила дыхание. До сего дня мне не случалось видеть его в таком состоянии.
— У нее черный рот, — криво усмехнулся Аран, возвращаясь на свое место. — Даже боги велят проучить такую жену.
Он выглядел расслабленным и ни капли не удивленным появлением Рейма. Словно ждал этого.
Нехорошее предчувствие прошлось холодком вдоль позвоночника. Что это все означает?
— Это мое дело, что мне делать с моей женой, — в тон ему ответил Рейм. — Пока она МОЯ жена.
Как ни удивительно, но в этот раз я была столь озадачена и немного напугана, что даже не отреагировала на очередное присвоение мне звания чьей-то жены. Главное, чтобы супружеский долг отдавать не обязали. А так… пусть себе говорят. А вот то, как на нас смотрел Аран, мне категорически не нравилось. От напряжения сам воздух звенел в ожидании… чего, демоны бы их всех побрали?!
— Ты так же самонадеян, как и много лет назад, Рейм. Время течет, ты не меняешься. Снова нарушаешь закон!
— Его нарушили до меня, — хмыкнул мой «муж». — Ни один мужчина не имеет права даже заговорить с женщиной, пока она принадлежит другому мужчине. А уж тем более прикасаться к ней. Лао нарушил закон до объявления о бое. Закон позволяет это, если женщина чужачка. Но если за женщину объявлен ритуальный бой, то на нее распространяется закон сангаров. И Лао его нарушил. А я теперь могу забрать женщину. Или твой сын отберет ее у меня силой?
— Ты это только что придумал?! — вскочил, полыхая от злости, Аран. — Чужак мне еще не рассказывал о законах моего народа!
 
Рейм спокойно опустил меч, как-то нахально хмыкнул, словно пытался разозлить вождя еще сильнее. Вытянуть на бой сына? О боги, не хочу я кровопролития. Хочу просто оказаться подальше от всего этого кошмара. Женщин только жалко.
— Этому закону столько же лет, сколько народу сангров. А еще духам воды, земли, ветра и огня… И если ты его не слышал или не хотел слышать, то это не значит, что его можно забыть.
И пока они все это говорили, у меня родилась абсолютно шальная идея. Главное, чтобы получилось.
Сила призвалась легко, почти естественно. Надо будет подумать, от чего это вообще зависит. Не может же быть так, что я ни с того ни с сего становлюсь все сильнее с каждым днем. Но это уж потом как-нибудь.
А сейчас — сила прокатилась по венам в ожидании приказа, и он последовал.
Ледяным порывом пронесся по залу сквозняк. Или ветер. Учитывая царящую в зале удушливую жару, ощутили его все. Притихли, заоглядывались, но пока даже не перешептывались. Все почувствовали нечто неладное, но еще не понимали, что именно.
А ветерок нырнул в очаг, раздувая угли, поднимая пламя. Постепенно, неотвратимо, привлекая всеобщее внимание. Кто-то вскрикнул, когда огонь поднялся выше человеческого роста и выплюнул сноп искр в дырку в крыше, служившую дымоходом. Зашептались мужчины, загомонили дети. А пламя все росло.
Я лихорадочно думала: а как же должен выглядеть дух огня? Я представляла его этаким рогатым могучим демоном с мужским телом и бычьей головой.
Но мне это не подходило. Сангры и так слишком помешаны на мужской грубой силе. Они и так ни во что не ставят женщин.
Решение пришло само. Как раз, когда языки уже едва не лизнули крышу, вырвавшись в дымоход, и появились первые сбегающие из зала. Первыми были дети, которых выталкивали прочь мужчины. Это правильно, нечего мелкоте тут делать. Тем более что одна недоученная, но уже практикующая колдунья может просто не рассчитать собственных сил.
Пламя чуть спало. Нехотя, словно оно уже наметило было себе целью сжечь к демонам не только это здание, но и все селение. Оставить на его месте лишь дымящие угли. Но передумало. Это было бы неправильно, жестоко. Мое сердце восставало против такого, ведь в этом огне не выживет никто. И для того, чтобы подобного не случилось, нужно взять себя в руки.
Пламя изменялось. Не сразу, но в оранжевых языках начал просматриваться женский силуэт. Следовало бы оставить ее в первозданном виде, как и полагалось бы духу. Но… я все же была воспитана как леди. А от ночной рубашки сильно образ не испортится. Да и кто думает об одежде, когда из пламени выскальзывает сотканная из огня женщина? Правильно — никто!
Те, кто так и не сбежал из главного дома прежде, сейчас, кажется, даже дышать боялись.
И все же кто-то сбивал затлевшую одежду. Кто-то смахивал обгоревшие волосы. И мне захотелось злорадно рассмеяться.
Это настроение передалось моему «духу». Она улыбнулась и легко спрыгнула на глиняный пол. Усилием воли я остановила расползающийся по тростниковой подстилке огонь. Теперь мне было доподлинно известно, как сложно на самом деле удержать стихию. Но я все время напоминала себе, чем обернется малейшая моя ошибка. И все же не была готова нести ответственность за столько жизней.
— Значит, ты не слышал о законах, вождь, — заговорила огненная женщина, сделав шаг к Арану. Ее голос был трескучим. Как звук, с которым пламя поедало дрова в костре.
На глиняном полу остались обгорелые следы от ее шагов.
— О, в-великий ог-гненный д-дух, — заикаясь заблеял вождь, согнувшись в поклоне. — Я в-виноват перед тобой.
— Это правда. Я разгневана и обижена твоими речами. Но… гневаюсь я не только за это, — так же спокойно, но оттого еще более жутко поправила его «дух». — Ты осквернил законы предков, духов, сами устои мира. Ты позарился на женщину, которая уже принадлежит мужчине. Приговорил к смерти невиновного.
— Он виновен, — возразил Аран. — Он украл наших женщин!