Человеческая оболчка (СИ)

— Древние боги возвращаются! Хватит сидеть и ждать, мы заслужили прощенье! Восславьте…
Все сидевшие тут же взялись за головы и начали упрашивать охранников вновь выключить этого горластого идиота. Но тем не было дела до происходящего в камере, пока не доходит до кровопролития, в любом случае профилактические беседы еще не начались.
— Эй, мужик, да хорош орать. О чем ты вообще? — присел на корточки рядом с безумцем Айзек
— Парень не расспрашивай его. А то мы все сума сойдем от его рассказов! — высказался кто-то из сидевших, но было уже поздно.
Сидя на холодном бетонном полу, мужик подмял под себя свой плащ и начал вещать, не особо обращая внимания на недовольные возгласы. Абсолютно игнорируя лысого парня, который минуту назад был центром внимания, а теперь недовольно глядел на Айзека и доходягу. — Ты что, парень. Совсем темный? Тебе с детства должны были говорить про древних богов. Про людей, что жили до нас!
— Ну, было такое, но сути я не знаю. — явно зацепившись интересом за тему, спросил Айзек. Его удивило, как один лишь короткий отрывок истории взбудоражил целую группу людей? Может это и есть та сила, про которую говорил Юрий?
— Ужас, да где вас таких только растят-то? Сотни лет назад боги, что жили среди нас, разгневались на людей, за их жадность и алчность. Пронзая землю сотнями ножей, наподобие того, под которым мы сейчас все живем, они ушли. Оставив землю умирать, медленно остывая. Те, кто называются людьми, это мы с тобой, парень, были нужны, лишь чтобы развлекать богов, даруя им видимость целого общества! Они не давали нам главного — права продолжить род, хороня грехи и поступки в каждом, кто их получил, не передавая своим детям. Сами же древние имели право быть любимыми своими детьми, но уйдя от нас в свои неизвестные места, они больше не разбавляли нас, людей, и умирая от старости, мы смогли воссоздать себе подобных, выращивая их в камерах. Многие говорят, что это последний подарок древних богов. НО ОНИ ВРУТ! Это мы, сами карабкаемся вверх, пытаясь показать нашим создателям, что мы готовы учиться и развиваться, что им пора вернуться и вынуть свои клинки из матери-земли. Они вернут нам тепло, когда мы будем готовы!
Слушая в сотый раз одну и ту же историю, все находившиеся в камере замолчали, словно выказывая дань уважения потугам безумца. Никто особо в это и не верил, принимая учение старика лишь за интересную байку. Все тихо молчали, не перебивая, ведь уж лучше так, чем слушать лысого выскочку, который так и норовит, показаться главным.
— Да видел я твоих древних. — с нескрываемой злобой оскалился Айзек. — Это не люди, и уж тем более не боги. Это уроды, что бросают себе подобных на произвол судьбы, выгоняя их из теплого дома.
— Ты лжешь! — вцепился безумец в плащ Айзека, отчего тот уже готовился нанести удар по ополоумевшей голове, лишь бы прекратить этот бессмысленный бред. Сейчас, глядя на этого человека, Айзек отчетливо понимал, что просить о помощи его бессмысленно. Безумец и есть безумец, и отбрасывая вуаль таинственности его веры, можно увидеть лишь человека, что легко одевается, совсем забывая, что за пределами его города, в котором он прикормился — холод. Холод, что мгновенно отбирает жизни у таких людей. Наивность, неприсущая жителям замерзших пустынь пугала и одновременно раздражала молодого охотника. Доходяга все не сдавался. — Расскажи мне, что ты видел, парень. Какие они, боги?
— Э, охрана, тут щас такое начнется, выпустите меня поссать, не хочу в этом участвовать! — кричал лысый, просовывая руки через решетку.
— Ты тупой, что ли? В сотый раз тебе говорю: выпускаем только баб, всем остальным ходить в ведро! Ты баба?
— Никак нет.
— Иди в ведро и перестань шуметь!
Ситуация накалялась, и взгляды, что были устремлены на Айзека, которого за плащ держал безумец, становились все пронзительней. Айзек поднял саднящую руку и сжал кулак. Для него, особенно для его непоколебимых мыслей о ценности жизни, рассказы и нападки полоумного были настоящей угрозой, и как бы того не хотел юноша — он готов был ударить, пусть даже и того, кто слаб. Злость кипела внутри него. Злость на глупость и безалаберность старика. Злость на его дурацкую историю. Злость на слепую веру в тех, кто, по его же истории, и обрек весь мир на гибель.
 
— Эй, не переборщи. — мягкая, легкая рука упала на плечо Айзека. — Я догадалась, что ты не местный и не знаком с такими, как он, но пожалей ты его. Он же дурачок — фанатик. Не будь таким злым.
Стоило Айзеку услышать за спиной столь спокойный и холодный голос, как вся его злость начала потихоньку угасать. Он аккуратно взял безумца за руки, и медленным, но сильным движением отцепил их от своего плаща. Встав и обернувшись назад, он увидел девушку, что была ниже его на целую голову. Она серьезно смотрела на него, словно пытаясь запугать его своим взглядом. Айзек же пытался побороть слезы, что подступали к глазам от обиды за проделанный путь, и не мог адекватно рассмотреть никого в камере заключения, то и дело отводя взгляд в сторону, чтобы не дай Боги, кто-то в этой темноте не разглядел его обиду.
— Эй ты, друг безумного фанатика. — произнес один из мужчин в броне. — Мы связались с конвоем, что зашел утром. Они подтвердили, что ты безобидный охотник, с юга. Регал замолвил за тебя слово. Свободен.
Айзек метнулся к решетке, в удивлении от того, как быстро разрешилась эта ситуация. — Регал? Вы с ним знакомы?
— Типа того. Город хоть и большой, но завсегдатаев этого заведения запомнить можно. Ты тоже залетай, если что. Места тут всем хватит.
Клетка открылась, и Айзека вывели наружу, вручив ему ящик, с его личными вещами. Ребята в броне долго мялись, перед тем, как отдать ему огнестрельное оружие, но в итоге нехотя сунули пистолет в больную руку. В другую руку сунули патроны, что извлекли из оружия, перестраховывая свою безопасность. Никаких извинений не последовало. Никто из присутствующих не считал случившееся недоразумением, поэтому чувства вины перед парнем не испытывал, даже не смотря да подбитое предплечье и, явно сломанный, нос.
Дверь отделения открылась, и Айзек вновь оказался на морозном, пахнущем гарью воздухе. Сев на скамейку у входа, он набрал грязного снега и приложил к лицу, пытаясь охладить и оттереть его. Серый снег не сделал лицо чище, лишь наоборот, размазал кровь, перемешав ее с попавшей в комок сажей. Сидя Айзек задумался о цели своего путешествия, и о том, что выполнить поставленную задачу теперь, кажется невероятно трудным. Самое простое — поговорить с людьми, но сейчас это казалось невыполнимым, ведь первая же попытка обернулась полным провалом. Айзек встал. Походил из стороны в сторону, озираясь по сторонам и пугая местных перепачканным лицом. Отошел за угол, облегчился и вновь вернулся к скамейке, на которой уже сидела какая-то девушка.
— А вот и ты! Так и думала, что далеко не уйдешь, — Айзек тут же узнал голос, что говорил с ним там, в камере. — Мой начальник внес за меня штраф, так что теперь я свободна.
— Ты та преступница!
— Если кража сладостей для бедных детей — это преступление, то да. Я преступница! — отшучивалась девушка. — Чувствуется мне, что тебе нужна помощь. Как минимум, тебя надо умыть! А то похож на все наше побережье, перепачкан кровью и сажей. Пойдем, не садись. Я Ханна. Рада знакомству.
— Я Айзек, или Исаак. Как тебе удобнее.
Девушка дернула юношу за плащ, и потянула за собой, вглубь плотной каменной застройки Ред Вотер. Айзек плелся за ней и думал: «Может это она, та сила у которой нужно просить помощь?»
Глава 10
Всем нужна причина
Айзек плелся за Ханной, что лавировала между узкими переулками. Плотная застройка не давала и шанса разглядеть горизонт и синее небо, к которому так привык Айзек, но девушка чувствовала себя комфортно. Светлые волосы, что свисали до плеч, были прижаты к голове легкой шапкой. Серая куртка и черные штаны были явно легче, чем носил парень, но их хватало для такого большого и плотного города, равно как и небольших ботинок, которые даже не были примотаны к штанам, для защиты от снега и ветра. С самой первой минуты нахождения здесь Айзек подметил, что воздух хоть пахнет плохо, но намного теплее, чем везде, где он бывал. Дома стояли так высоко и близко друг к другу, что город даже не был окружен стеной, чтобы защититься от ветра.