Бандитская россия
За кусок хлеба в буквальном смысле могли убить. Никакие современные фильмы ужасов не сравнятся со спецсообщениями оперативников тех лет. Мы приведем только одно, подписанное начальником Управления НКВД ЛО комиссаром государственной безопасности 3-го ранга Кубаткиным.
«За убийства и нападения на граждан с целью завладения продкарточками и продуктами питания в ноябре арестовано 29 человек:
Рабочий завода № 327 Д., 16 лет, нанес тяжелое ранение своей сестре Д., 11 лет. Д. показал, что был намерен убить сестру, чтобы завладеть продкарточками.
Подросток Л., 14 лет, 9 ноября с целью завладения продкарточками убил свою сестру, товароведа «Главметсбыта» Л., 17 лет.
Вахтер охраны Эрмитажа Р., 42 лет, тяжело ранила топором свою знакомую 3., после чего похитила у нее продкарточки.
Р., 23 лет, временно нигде не работающий, напал на проходившую по улице медсестру больницы им. Крупской Б., оглушил её ударом по голове и, похитив 50 граммов хлеба, пытался скрыться, но был задержан…»
К числу преступлений военных лет, о которых долгое время умалчивали, а официальная пропаганда считала страшной выдумкой, относится каннибализм в блокадном Ленинграде. Его называли особым видом бандитизма, а все материалы, касающиеся этого явления, были строго засекречены.
26декабря 1941 года начальник Управления НКВД ЛО Курбат-кин направил на имя Жданова справку об увеличении смертности и появлении в Ленинграде новых видов преступности. В ней впервые сообщалось о случаях каннибализма, которых на момент составления справки насчитывалось уже двадцать пять. А уже через два месяца военный прокурор города Панфиленко составил специальную докладную записку на имя секретаря горкома партии Кузнецова, целиком посвященную новому виду преступлений. В ней сообщалось, что за январь было зарегистрировано 366, а только за первую половину февраля 494 случая людоедства. Если брать статистику до середины 1943 года, то по статье 16-59-3 УК (особая категория) было осуждено 1700 человек. Из них 364 человека получили высшую меру, 1336 человек были приговорены к различным срокам лишения свободы. С большой степенью вероятности можно предположить, что большинство расстрелянных составляли именно каннибалы, то есть убивавшие людей с целью употребления их в пищу. Остальные - уличенные в трупоедстве [60]. Примечательно, что среди вынужденных каннибалов почти две трети составляли… женщины! Почти половина преступников - из рабочих. Ранее судимых среди них почти не было, а это значит, что на преступление они пошли впервые, доведенные до полного отчаяния, потеряв всякую надежду на помощь. Однако моральное состояние правосудием не учитывалось: их приговаривали к расстрелу тут же и сразу приводили приговор в исполнение.
Еще одной отличительной чертой этого тяжелейшего для страны периода стало значительное омоложение преступности. Историки-криминологи приводят данные, что в одном только 1944 году в СССР к уголовной ответственности было привлечено 6877 молодых людей (это 32% от общего числа привлеченных). Во многих уголках страны в ту пору орудовали опасные криминальные группировки, почти полностью состоявшие из молодежи. Наиболее известные из них - банда Васьки-Графа и банда Лешки-Капитана. Последняя промышляла в тыловом Куйбышеве, куда во время войны были эвакуированы крупные промышленные предприятия. По самым скромным подсчетам, на счету банды Лешки-Капитана (его настоящая фамилия Поляков) числилось более пятнадцати вооруженных ограблений и краж. Причем подручные Капитана не разменивались по мелочам - они предпочитали грабить склады ОРСа, Горпромторг, крупные магазины.
Но, пожалуй, самой «распиаренной» молодежной бандой времен войны и первых послевоенных лет была легендарная «Черная кошка». Бытует версия, что её создание - дело рук детей белых офицеров, однако это предположение пока не имеет под собой серьезных документальных подтверждений. «Филиалы» «котят» действовали автономно практически во всех крупных городах страны - в Москве, Ленинграде, Куйбышеве, Одессе, Саратове, Новосибирске и даже в Алма-Ате. При этом некоторые исследователи-историки утверждают, что у этой банды якобы имелось и некое общее руководство, и свой общак. Однако, на наш взгляд, подобная версия представляется крайне сомнительной. Скорее всего, в данном случае имела место ситуация, когда «слухами земля полнится».
А вот то, что костяк таких банд составляли совсем молодые люди (подростки), - это факт. И как раз именно молодостью преступников объясняется то обстоятельство, что порою, из чистого куража, они оставляли на месте преступления - в частности, на стенах обворованных магазинов и квартир - рисунок, изображающий черную кошку, а иногда и просто подбрасывали живых котят. На самом деле, ничего принципиально нового в этом жесте нет: символ «черной кошки» молодые уголовники позаимствовали из двадцатых годов - от тогдашних беспризорников.
Настоящий расцвет деятельности «Черной кошки» пришелся на 1945 год. Именно тогда в столице о ней заговорили едва ли не на всех углах, и в результате милиции пришлось резко активизироваться и начать настоящую охоту на «котят». Одновременно «котят» поприжали и в других регионах - в частности, в Ленинграде, в Казани. И если банда «Черной кошки» на берегах Невы отличалась относительным миролюбием (ее участники занимались исключительно воровством), то вот в Казани имели место случаи разбойных нападений и грабежей, некоторые из которых даже завершались убийствами. Именно после одного такого «необязательного» убийства малолетние преступники и прокололись: рассказывают, что родная сестра студента, накануне убитого «котятами» «за ради красивого пальта», прогуливаясь по казанской барахолке, заметила женщину, продающую знакомое ей пальто. В тот же день милиция взяла и саму продавщицу, и квартирующих у нее молодых постояльцев, оказавшихся членами банды. Сидеть за всех эта троица не захотела, а посему без зазрения совести сдала все пароли-явки. В результате уже следующей ночью по всей Казани прокатились масштабные милицейские облавы, в ходе которых были задержаны более пятидесяти человек.
Процесс над молодыми бандитами был показательным, открытым и длился почти месяц. В результате двенадцать человек были приговорены к высшей мере наказания, а остальные участники получили не по-детски большие сроки.
Продолжившийся в первые послевоенные годы рост преступности власть объясняла безотцовщиной и наличием на руках у населения большого количества оружия. Руководство страны не сомневалось, что по мере восстановления народного хозяйства с этими явлениями можно будет справиться; и действительно, количество совершаемых тяжких преступлений в период с 1947 по 1950 год сократилось в 3,5 раза.
В данном случае следует отдать должное и деятельности правоохранительных органов - после войны с массовым бандитизмом покончили довольно быстро. Но всё же некоторое время ещё оставались «на плаву» отдельные банды, деятельность которых удалось пресечь лишь в начале пятидесятых. К подобным «долгожителям», в частности, можно отнести банду Павленко, сформировавшуюся ещё в 1942 году.
Дезертировав с фронта, Павленко сколотил преступную группу под вывеской «Управление военных работ» (ему удалось даже одеть своих бандитов в форму военнослужащих Советской армии и вооружить их). В тылу Действующих войск банда занималась хищениями, грабежами и расстрелами. Особенно лихие грабежи были совершены на территории Восточной Европы и Германии. «Воинская часть» Павленко-дошла до Берлина, откуда воинскими эшелонами бандиты вывозили награбленное. Сам Павленко гордо носил звание полковника, которое, кстати сказать, он сам же себе и присвоил. Азот его «бойцы» были награждены (по поддельным представлениям) в общей сложности более чем двумястами орденами и медалями.
Свою настоящую, неподдельную «выслугу лет» Павленко получил только в 1953 году. Коридоры кончаются стенкой…