Одна ночь (ЛП)

— Можно тебя поцеловать? — спрашивает он, уже почти касаясь своими губами моих.
Я испускаю нуждающийся вздох, отпускаю поручень и хватаюсь обеими руками за его мягкую футболку.
— Боже, да..
И тут он целует меня. Его тело накрывает мое, забирая весь воздух. Я открываюсь ему навстречу, мои руки отпускают его футболку, обвиваясь вокруг шеи. Я вплетаю пальцы в его волосы, приподнимаясь на носочках, провожу ногтями по его затылку, вызывая стон, который заставляет его прижаться ко мне бедрами.
Мы играем, исследуя друг друга. Наши рты открываются, и я начинаю щелкать его языком и дразнить нижнюю губу.
Дзинь.
Его рука опускается с моего лица вниз, прослеживая длину моей шеи. Я сдерживаю стон разочарования, поскольку просто ожаю мужские руки на шее. Я выгибаюсь, прикасаясь к нему всем телом.
Притормози, девочка. Прошло лишь две секунды.
Кажется, он проникает под мою кожу, зарываясь как можно глубже. Мы продолжаем целоваться, и я чувствую его каждой частичкой своего тела.
Дзинь.
Его пальцы проносятся по моей обнаженной коже от горла вниз, между грудей. Этот комбинезон проходит по тонкой грани между высокой модой и девичником в Вегасе. Вырез доходит практически до пупка. Ему ничего не стоит просунуть руку внутрь обрывка эластичной ткани. Я дрожу и выгибаюсь, когда он гладит мою обнаженную грудь.
— Я так хочу тебя, — стонет он мне в рот, сжимая мою грудь, прежде чем игриво ущипнуть за сосок.
— Ах… да, — шиплю я в ответ. Моя киска кричит, требуя внимания, и я прижимаюсь к нему бедрами, чувствуя твердость.
Зачем я надела этот комбинезон? Он не может дать мне то, в чем я нуждаюсь, при этом не раздеваясь. А я ни за что не разденусь в этом лифте.
Дзинь.
— Блять..
Он разрывает наш поцелуй, вынимает руку из моего топа и легонько отталкивает от себя. Проводит рукой по своим взъерошенным волосам и, практически спотыкаясь, переходит на другую сторону кабины.
— Нам надо выходить, — бормочет он.
Мы просто находимся здесь, на верхнем этаже отеля. В лифте, который все больше раздражает нас, потому что мы не выбрали этаж.
— Семнадцать, — говорю я.
Он тычет в цифру большим пальцем. Лифт тут же начинает движение. Мой незнакомец остается на другой стороне кабины. Его глаза расширены, плечи вздымаются, а губы раздвинуты. У профессионального спортсмена перехватывает дыхание. Осознание того, как я на него влияю, очень даже поднимают уверенность в себе. Я делаю шаг вперед, и он вскидывает руку.
— Нет-нет.
Я моргаю, сглатывая нервы, и неуверенно облизываю губы.
— Ты же не пере..
— Даже не заканчивай это предложение, — рычит он. — Ты должна остаться на своем месте, потому что, если ты этого не сделаешь, я трахну тебя прямо здесь, в этом лифте. И ничто меня не остановит, если я начну.
Двери лифта открываются. Он протягивает руку, чтобы я прошла первой, а затем выходит сам.
Он следует за мной, как послушный щенок. Одна из его рук лежит на моей талии, пока я веду его к своему номеру. Я останавливаюсь перед дверью, роясь в сумочке в поисках ключ-карты.
Он наклоняется, прижимаясь горячими поцелуями к моей шее. Его рука на моем бедре скользит выше, пока он не проводит большим пальцем по моей обнаженной груди..
Да… возможно, не следует надевать этом комбинезон на публику.
Он тихонько хихикает.
— Комната 1742?
— Да.
Я прикладываю ключ-карту к считывающему устройству, и дверь пищит, мигая зеленым светом. Я дергаю за ручку и открываю ее.
— Что-то смешное?
— Нет, ничего, — отвечает он, следуя за мной внутрь.
Войдя, он поворачивается, чтобы закрыть дверь. Я, спотыкаясь, прохожу в номер.
На самом деле, он просто великолепен. Папа никогда не жалеет денег, когда речь идет о том, где жить. Все иногородние гости свадьбы получили самые лучшие номера, а семья и жених — люксы. Мой — угловой с двумя панорамными окнами, из которых открывается удивительный вид на центр города и залив Эллиотт. Еще светло, но это Сиэтл. Солнечный свет длится едва ли тридцать минут. Небо сейчас пасмурное, серые облака сидят низко. Вероятно, сегодня вечером будет гроза.
 
— Вау… этот номер… потрясающий, — бормочет он, — Я рад, что моя сестра этого не видит. Она подумает, что я скряга, и мне придется это слушать это до конца своей жизни.
Я смотрю, как он оглядывается по сторонам. Ванная комната находится рядом с дверью. Вдоль одной из стен стоит бар с алкоголем, телевизор, диван и пара барных стульев. Под телевизором горит электрический камин, огонь потрескивает.
Единственная стена, у которой нет окон, занята двуспальной кроватью. В углу, где находятся окна, достаточно места для шезлонга. Он очень мягкий и такой удобный, как будто лежишь на облаке. Я читала там, завернувшись в халат, перед тем как уйти на поздний завтрак.
— Могу я тебе что-нибудь предложить? — говорю я, доставая телефон из кармана и ставя его на зарядку у кровати.
Он пересекает комнату по направлению ко мне и тянется в карман. Достает свой телефон и кладет его на другой зарядный круг. Экран светится, когда батарея начинает заряжаться, и я вижу на экране блокировки его фотографию, на которой он обнимает красивую девушку. У нее такие же темно-каштановые волосы и такие же пронзительные ореховые глаза.
— Это Эми?
— Да, — он поднимает телефон, показывая мне экран блокировки, — Это мы были в Японии полтора года назад.
Я улыбаюсь.
— Она очень красивая. Тебе не кажется это странным?
— Что именно?
— Люди всегда любят играть в эту игру, когда гадаешь, как бы ты выглядел, будучи мальчиком или девочкой. В то время как нам не нужно гадать, поскольку у нас есть близнецы. И знаешь что? Харрисон — доказательство того, что из меня получился бы очень красивый мужчина.
Он надулся, положив телефон на место.
— Да… наверное.
Я чувствую внезапную перемену в его настроении.
— В чем дело?
Его рука касается моей щеки.
— Я знаю имя твоего брата, но не твое.
— А я знаю имя твоей сестры, — отвечаю я.
— Хорошо. В таком случае, можешь рассказать мне что-нибудь о себе?
— Например что?
— Что угодно, — отвечает он, запустив обе руки в мои волосы.
Для такого большого парня он слишком нежный.
Я поднимаю руку, чтобы погладить его по щеке. Затем провожу ногтем по его шее, там, где бьется жилка. Я делаю паузу, одаривая его улыбкой.
— Отлично. Вот тебе кое-что: я могу убить тебя и представить это как несчастный случай.
Он напрягается.
— Черт, ты что, наемный убийца? Это как ситуация с Черной вдовой, и сейчас кто-то собирается вломиться в окно? — Он смотрит через мое плечо на панорамные окна.
Я смеюсь, придвигаясь ближе.
— Нет… но в кожаном комбинезоне я выгляжу лучше, чем она.
Это возвращает его внимание ко мне.
— Держу пари, так и есть, — бормочет он, дразня своими губами мои.
Я позволяю своей руке блуждать, пальцам — проводить по его груди. Доходя до его талии, я задираю низ его рубашки и просовываю руку внутрь. Его кожа такая теплая, а мышцы живота напряжены. Другой рукой я обхватываю его талию, проскальзывая в задний карман джинсов.
— Черт… — шипит он, его пальцы зарываются в мои волосы, оттягивая голову назад. — Я пытаюсь быть джентльменом, а ты меня отвлекаешь.
— Тебе нужна демонстрация моих навыков?
Он снова стонет.
— Ты… о, черт..
Я просовываю руку внутрь верхней части его джинсов, пальцы скользят по мраморной коже его скульптурной задницы. Мне необходимо видеть этого мужчину голым.
Он опускает свое лицо к моей шее, вдыхая, прежде чем прижаться к ней. Мое сердце трепещет, а киска крепко сжимается. Не знаю, сколько еще смогу откладывать это. Мне нужна прелюдия, а затем я нуждаюсь в том, чтобы меня трахнули.
— Ты медсестра? — простонал он, его рука скользнула обратно в комбинезон, чтобы размять мою ноющую грудь.
Я вздыхаю, выгибаясь навстречу его прикосновениям.