Цеховик. Книга 14. Воин света
Дмитрий Ромов
Цеховик. Книга 14. Воин света
Эта история выдумана от начала до конца. Все события, описанные в ней являются плодом воображения. Все персонажи и названия, упоминаемые в книге, вымышлены. Любое совпадение имён, должностей или других деталей случайно и не имеет никакого отношения к реальным людям или событиям.
1. Аттракцион
– Гони, Толян, гони! – ору я, перекрикивая ветер и поршневой двигатель самолёта.
Он нескладно подпрыгивает на кочках, пытаясь скорее подняться, как перебравший увалень на деревенской вечеринке. Ничего, мы этому увальню сейчас рёбра пересчитаем! И крылышки подрежем!
– Жми, твою дивизию! – подгоняю я. – Скорее, пока он не взлетел! Да давай ты!!!
Толян жмёт, расстояние сокращается. Но медленно сокращается, медленно!
– Взлетит, бл*дь! – злюсь я и втягиваюсь обратно в машину.
Я перегибаюсь через спинку к заднему сиденью, хватаю «калаш» со складным прикладом, вешаю на спину, беру «ТТ» и снова лезу в окно. Уходит пять секунд, не больше.
– Аккуратней и быстрей!
Толян матерится сквозь сжатые зубы, но пытается сделать, как я говорю. Я вылезаю полностью, ставя ноги на основание окна и держась левой рукой за дверную раму. Практически, сижу на корточках. Догоняем, сука, догоняем! Из самолёта выглядывает чёрная рожа с усами и бешеными глазами.
Правая у меня свободна, и я жму на спуск. Получи, фашист, гранату от советского солдата! Попадаю по борту, высекаю искры, но мордоворота не задеваю. Рожу свою он тут же убирает. Только бы не закрыли дверь, только бы не закрыли дверь!
Сука! Самолёт отрывается от земли! Неуверенно машет крыльями и летит низко над полем, будто не может преодолеть земное притяжение… Э-э-э!!! Вы так долбанётесь придурки!
А Толик почти догнал, красава! Я перебираюсь на крышу, понимая, что одна, даже маленькая и незначительная кочка может стоить мне жизни. Но ничего другого не остаётся.
Держаться здесь не за что, разве что за тонкий прут антенны. Встаю, широко расставив напружиненные ноги. Сука, пиджак! Надо было его снять, а так, как пижон, в парусом надутом пиджаке, с развивающимися волосами и с расставленными руками.
Ну! Нет… Ну! Бляха! Чуть не слетаю с крыши! Сраный «кукурузник»! Хер ли ты дёргаешься! Ну, же! Да! Сейчас! Сейчас или никогда! Он, наконец, резко поднимает нос, выбрасывая ещё одно облако чёрной гари, Толян наскакивает на кочку, с силой подбрасывая меня над крышей, и я, воспользовавшись этим, может быть единственным шансом, подпрыгиваю к открытой двери, пытаясь схватиться за порог.
И… нет! Твою дивизию! Пистолет падает. И я тоже падаю. Бляха-муха! Грохаюсь на крышу и едва не соскальзываю с несущейся машины на землю. Кое как восстановив равновесие, расставив руки, снова поднимаюсь, тянусь, тянусь… До порога уже не достать! Т-т-т-вою дивизию!
Самолёт снова дёргается, как пьяный, и прямо надо мной оказывается шасси, сраное колесо! Что тут думать, как говорится, прыгать надо! И я прыгаю, и схватившись за металлическую трубу, повисаю на ней. Словно дождавшись именно этого момента, самолётик резко взмывает вверх.
А-а-а!!! Полегче ты! Такое чувство, что у пилота сегодня первый полёт. Жаль, конечно, что я не Супермен и без посторонней помощи летать не умею, но ничего не попишешь. С трудом я подтягиваюсь, закидываю ногу и, опершись, залезаю на наклонную трубу, идущую к колесу.
Пипец, Бельмондо бы мной гордился, я думаю, да и Шон Коннери, или кто там у нас нынче изображает Джеймса Бонда… Ветер рвёт костюм и треплет волосы, надувает и делает похожим на человечка-Мишлена. Я выглядываю из-под крыла. Позиция неплохая, но надо двигаться дальше.
Закидываю ногу, ищу, за что зацепиться и, найдя, держась одной рукой за трубу, второй шарю по крылу сверху. Там перекладины, распорки и растяжки… Есть. А теперь… Рывок и… я на крыле.
Ух-ты! Я осторожно, держась за все эти палки и другие части конструкции, проползаю и поднимаюсь, прижимаясь к борту, заглядывая в кабину.
Пилот, увидев меня, отшатывается от окна, он явно перепуган. Я показываю ему большой палец, перевёрнутый вниз, мол, садись, сучий потрох, но он не подчиняется. Тогда, одной рукой обнимая тонкую растяжку, я перетягиваю автомат и луплю по стеклу так, чтоб ненароком не высадить мозги лётчику.
Стекло разлетается, но пролезть внутрь, всё равно невозможно из-за сложной и дурацкой, похожей на клетку рамы.
Ветер и двигатель грохочут так, что звуки выстрелов практически растворяются в этом грохоте. Струи воздуха пытаются отодрать меня от моей гравицапы. Оторвать, сбросить, скинуть, победить, но хер-то там, не за этим я сюда приполз. Боюсь даже думать, каково там Наташке.
Я врастаю в конструкцию крыла, моя левая становится частью рампы или лонжероном. А вот правая сжимает рукоять автомата, висящего на широком брезентовом ремне, перекинутом через плечо.
Черномордый опасливо выглядывает в дверь и я без раздумий жму на крючок, выплёвывая короткую очередь. Чувак подаётся вперёд, на мгновенье замирает в дверном проёме и тут же валится, как куль.
Ах, у ямы холм с кулями, выйду на холм куль поправлю…
В тот же миг у двери появляется Наташка в белом платье и сама белая, как мел. За ней стоит представитель этнической преступной группировки и упирает ей в голову пистолет.
– Бросай! – орёт он. – Бросай ствол!
Я скорее, догадываюсь, чем слышу. Меня натурально сдувает, с крыла.
– Чего?! – кричу я.
– Брось ствол!!! – изо всех сил пытается докричаться до меня он и, чтобы я перестал тупить и стал более сообразительным, чуть подталкивает Наташку к двери.
Она раскидывает руки и ноги и упирается в раму двери, как Жихарка. Бандос давит стволом, заставляя её перегибаться, высовываясь наружу. Выталкивает, козёл,
– Ладно-ладно!!! – ору я. – Оставь её в покое!!! Сейчас! Погоди!
Я медленно начинаю стягивать с себя автомат. Но этот гадёныш не такой тупой, как мне бы хотелось. Хитровыделанный козлина. Он прячется за Наташкой, так что стрелять в него я точно не буду. Из автомата, да ещё когда самолёт постоянно вздрагивает, переваливается с бока на бок и проваливается в воздушные выбоины. Нет. Невозможно.
Я держу автомат за ремень.
– Куда бросать?! Тебе?!
– Бросай вниз! – командует он. – Вниз!!!
И, не дожидаясь, пока моё оружие понесётся к Земле, благо, стрельнуть сейчас я никак не могу при всём желании, он выпрастывает руку со своим «Макарычем», наводя ствол прямо на меня. Тварь неблагодарная.
Но, я-то знал заранее, что так оно и будет, так что теперь прижмусь к борту и рвану наверх, по разбитому фонарю, или как у летунов называется кабина, короче, вот по этому каркасу, как по лестнице. Заскочу наверх, а там посмотрим.
Но не успеваю я выполнить свой манёвр, как Наташка, моя суженная, резко, со скоростью света бьёт кулачком назад, за себя, делая движение, как японский кот, приносящий удачу. Манэки-Нэко. Бац! Точнёхонько по носу. Такого бычка подобным ударом не уработаешь, естественно, но здесь же важен эффект неожиданности.
Урод хватается за нос, ослабляя хватку, внимание и всё прочее лишь на мгновенье, но этого мгновенья как раз хватает для того, чтобы Наташка быстро подалась назад, прячась за борт и ударила своего похитителя в спину ногой. Вот тебе и фокус, фокусник!
Он рефлекторно хватается за края дверного проёма, роняя ствол. А мне этого мгновения оказывается достаточно, чтобы дёрнуть за ремень автомат и, поймав, перехватить, взяться за рукоятку и нажать на гашетку.
Гори, Бомбей, гори, Бомбей!
Моя девчонка пьёт коктейль!
А мне-мне-мне-мне всё равно
Я пью какое-то вино!
И потом…
Жми, парень, жми на гашетку
В этой войне ты лишь марионетка…
В общем, под эту юношескую матерную песнь я и жму, оставляя на белой рубашке этого мудилы тёмно-красный рисунок в виде ожерелья. Чистый гранат, волшебный огненный пироп.