Прогулка по Порталам (СИ)

— А вас не смущает, что Вальдриссан может найти его так… легко? — Рендел посмотрел на эльфа.
— Согласен, — авторитетно кивнул Стенн. — Мне кажется, ты нам чего-то о себе недоговариваешь, остроухий. — Фраза была, скорее, чтобы поддержать общее настроение недоумения, чем завести Вальдра. Ясно же, что он вообще ничего о себе не рассказывал. И все доверие Данан эльфу основано на том, что он ни разу не бросил их в передряге, и что за него всегда ручалась Тальвада.
— Многого, как ты заметил, — Вальдриссан редким случаем усмехнулся, но быстро померк. — Одним словом, я знаю, где находится фиал. Ну или по крайней мере, я знаю, где он был в последний раз, если вдруг Кладбищенские псы Фирина его все же выкрали.
— Если бы выкрали, те бандиты на берегу не хранили бы у себя рисунок, — разумно заметил Тай. — Либо, если бы они уже нашли артефакт, то помимо рисунка у них был бы и он сам.
Вальдриссан признал это возможным, однако от комментариев воздержался.
— Я не особенно хорошо осведомлена о его возможностях. — Данан сосредоточилась на основном. — Если ты… знаком с артефактом, ты сможешь рассказать о нем? Что он делает? Не в общих чертах, а как есть?
Вальдриссан кивнул:
— Как только найду и привезу его, расскажу, командор. Но помните об обещании. Это очень важная вещь.
«Ее вещь» — вдруг осознала Данан пророческим наитием. Вальдриссан ничем так не дорожил на памяти Данан, как Тальвадой. Она прикусила язык и проглотила все вопросы: еще не время. Да и… если эльф сочтет это возможным, сам расскажет. Потом. Наверное.
— Тогда, — подытожил Рендел, — готовимся к выходу?
Данан оглядела собравшихся. Кто бы однажды ей сказал, что горнилом, где порой куются и плавятся великие судьбы, может стать комнатенка на пять письменных столов — ни дать, ни взять, скрипторий для знатных семей! Женщина усмехнулась — по-доброму. Жизнь удивительная штука, Тальвада была права. И куда бы теперь ни привело их это приключение, его стоило встретить с достоинством и пережить — с удовольствием.
— Именно так. Разбудите Родрика. Пусть хоть снабжение нам обеспечит!
Анси вдруг зажегся. Он приложил палец к губам, встал, подкрался на полусогнутых к посапывающему управляющему. Затем резко схватился за спинку стула и неистово затряс, словно надеялся стряхнуть мужчину на пол.
— Ро-о-о-о-о-дри-и-и-ик! — не своим голосом зарычал он. Обезумевший от ужаса управляющий схватился руками за стол, забыв утереть слюну, и выпучил перепуганные глаза, гладя в которые Стенн едва не заплакал от смеха и жалости одновременно. Кое-как, немыслимыми трудами Родрик попытался среди трясущегося в хаосе мира выцепить единственный надежный фактор — леди-командора — уставился, все еще продолжая дрожать от манипуляций Анси (тот теперь шатал стул просто потому, что хохотал, не контролируя себя). Родрик пригладил взъерошенные волосы одной рукой (второй все еще держался за столешницу, чтобы не потерять равновесие сидя), промазал при этом мимо всклокоченного ершика, и хрипло спросил:
— Что я пропустил?
Рангзиб, как был сидя за столом, согнулся пополам и задрожал. Ултала поглядела на него сверху-вниз, с мягкой улыбкой влюбленной женщины.
Тайерар закинул руки за голову и откинулся на спинку стула. Его взгляд невольно мазнул сначала по Данан, а затем — по Хольфстенну. Однажды он спросил коротышку, чего тот никак не уберется назад в Таз’Гарот. Ведь если его целью было сообщить леди Данан, что Жал пропал, так все, она в курсе, осведомители более не нужны. Гном сказал тогда, что с ней не соскучишься, так что — чего бы и не погостить.
Что ж, теперь Тай действительно мог поверить в то, что это кому-то нравится. Ему, например, — очень.
  
Глава 19
 
Вальдриссан взял курс в направлении, давно нехоженом.
Честно сказать, он не особенно сюда рвался — Тэхт-Морниэ, королевство темных эльфов, не откликалось в его сердце ничем, кроме боли. Порой очень горькой, порой, когда он предавался трогательным воспоминаниям, очень сладкой. Такой, от которой будто после хорошей пьянки, остается тяжелое похмелье. Вот вчера вечером ты был счастлив, а сегодня — нет.
 
Добравшись до границ туманного леса, лежавшего чуть восточнее Даэрдина и существенно южнее погибшего в последней Пагубе королевства озерных эльфов, на самой границе одним краем с Ирэтвендилем, а другим, нижним, с Руамардом, Вальдриссан осадил коня и пустил шагом. В глубокой древности, когда Консорциум теократов Ас-Хаггарда был повержен, и эльфийские земли раскололись на три самодостаточных государства, темным остался довольно скромный клочок земли. Поэтому огромная часть его братьев и сестер расселилась в глубинах, тесня с одной стороны, наползавших время от времени исчадия Пустоты, а с другой — гномов Руамарда.
Именно поэтому темным эльфам пришлось не чураться чар, которые их светлые и озерные братья считали постыдными, черными, принадлежащими ушедшему могуществу архонтов. Колдунов Дома Владык, вышедших из его народа, прочие эльфы клеймили Сотрясателями земли и Изрыгателями лавы. Сторонников Дома Кошмар звали Паучьими лордами, ибо паутина безумия, сплетенная заклинаниями этой школы, опутывала сознание врагов. И верховный Паучий лорд заседал в столице, сжимая в руке главное орудие подчинения — Длань Безликого, отголосок великого посоха Аль-Ладрис.
Со временем расхожая в Аэриде фраза, будто вся магия пошла от эльфов, приобрела двойной смысл: вся защитная — от светлых, а разрушительная — от темных.
Именно из-за склонности сотрясать и жечь народ Тэхт-Морниэ вывел породу волшебных древ Крайнель, устойчивых к огню, но источающих пары. Многие считали, что они ядовиты, но Вальдриссан знал наверняка — нет. Это был просто побочный эффект колдовства, не дававшего деревьям гореть. Тем не менее, в густой туманной дымке был толк: он скрывал гарнизонные патрули, позволяя темным эльфам сливаться с лесом и нападать на нерадивых путников или смертельно бесстрашных воинов, решивших покуситься на одинокий лес. То сизый, то черный, туман стелился и клубился, вставая вокруг и внутри леса стеной.
Вальдриссан беспрепятственно прошел сквозь эту стену и закрыл глаза, вспоминая, как впервые на границе леса увидел Тальваду.
День стоял солнечный. Настолько, что непривычному к такому обилию света, Вальдриссану постоянно приходилось щурится. Он то и дело поправлял длинные черные волосы, частично собранные в узел на темени, а большей частью свободно ниспадающие на плечи и спину. Каждый раз, когда он проводил по лбу вверх, словно зачесывая их, на широком крепком запястье воина блестели массивные золотые браслеты — один с огненными рубинами, другой — с пронзительными аметистами. Каждая деталь его одеяния выдавала высокий статус — как по рождению, так и по выслуге.
На кожаном поясе шириной в ладонь в ножнах держался изысканно украшенный кинжал — личный подарок короля. На посохе, чуть ниже навершия, был подвязан колокольчик из черной стали, подсвеченный чарами — фамильный знак, означавший принадлежность к семье потомственных чародеев, и не абы каких.
Вальдриссан не без причин находился у короля на особом счету. Вождь воинственного клана Астарг, Вальдриссан славился и своим боевым мастерством, и колдовским могуществом, и безупречной верностью. Позади осталась Четвертая Пагуба — месяца не прошло, как завершилась! — и вся Аэрида будто стремилась облегченно вздохнуть полной грудью.
Король Тэхт-Морниэ не относился к малодушным. И старался учесть всех, кто пришел его стране на помощь в страшные дни, ибо Четвертая Пагуба ударила именно по темным эльфам. Поэтому он созвал несколько приближенных и доверенных воинов, взял всех выживших и заинтересованных смотрителей Пустоты, и пустился к границе Тэхт-Морниэ и Ирэтвендиля: стоило сказать «спасибо» светлым братьям. По крайней мере, смотрителям Пустоты, ибо, в отличие от правящего рода, смотрители всегда откликались на угрозу Темных архонтов, не оглядываясь на различия расы, веры и пола.