К тебе (ЛП)

— Твоя очередь, — сказала она.
Я уселся на диване поудобнее.
— Я родом из Канзаса. Из Гудленда. Мой отец Скотт — баптистский проповедник. Моя мать Сюзанна — пианистка и запевала в хоре. У меня есть младшая сестра, Хэйли. Она в выпускном классе.
Дарби смотрела на меня так, словно я описывал идеальную семью. Жаль было её разочаровывать, но я и так уже наврал ей про свою работу. Ещё одна ложь казалась недопустимой.
— Не-а, всё совсем не так радужно.
— Вот как? А звучит вполне радужно.
— Мой отец был очень суров. Он руководствовался принципом «пожалеешь розгу — испортишь ребёнка». Он колотил меня, а потом колотил маму, чтобы не возмущалась по этому поводу. Вообще-то, с годами он стал мягче.
Дарби содрогнулась. Она так сопереживала, словно чувствовала удары ремня на коже моей матери. Может, потому, что сама когда-то пережила нечто подобное. Моё сердце забилось быстрее и волоски на загривке встали дыбом от ужасной картины, возникшей в моей головe.
— Прости, — проговорил я сквозь зубы. Я вздохнул, стараясь расслабить челюсть. — Не стоило этого говорить.
— Да нет, всё нормально, — Дарби посмотрела на меня по-новому, словно мы были товарищами по несчастью. В её глазах сияло доверие, но я знал, что одного воспоминания мало, чтобы её завоевать. — Сколько тебе было, когда этот кошмар закончился?
— Всё закончилось, когда я стал сильнее, чем он. Как только мне исполнилось восемнадцать, я уехал из дома… — Я чуть не сказал «и поступил на службу в морскую пехоту», но вовремя спохватился. Упоминание моей военной карьеры породит вопросы о том, как я стал пожарным или как начал с ними работать. Я не мог сказать ей, чем занимаюсь. Дарби не была знакома со мной настолько хорошо, чтобы знать, что я не люблю врать. Так что мне оставалось либо солгать ей… либо солгать. Я решил, что разумнее будет описать этот этап моей жизни как можно более расплывчато. — Я переехал в Сан Диего на какое-то время.
Дарби кивнула, словно погрузившись в воспоминания вместе со мной.
— Моя мать тоже была очень строгой. Она таскала меня на конкурсы красоты до самой старшей школы, — Дарби издала смешок. — Сейчас мне с трудом верится, что она была одной из тех мамаш, что обожают конкурсы красоты. Все мои старые подруги по конкурсам теперь не желают иметь дел со своими матерями. А я всё никак не теряю надежды, что мать вспомнит обо мне.
Я нахмурился. Какой же надо быть дурой, чтобы игнорировать Дарби?
— А как насчёт твоего отца?
Между её бровей пролегли две складочки. Боль. Дарби пыталась скрыть боль.
— Прости. Можешь не отвечать.
Она потупила взгляд.
— Нет… это… здорово, что я могу поговорить об этом. Я ни с кем прежде это не обсуждала, — Дарби посмотрела на своё тающее мороженое и поставила стаканчик на стол. — Я получила водительские права всего за месяц до происшествия. Это была авария с участием пяти машин. Наша машина была второй по счёту. Это было ужасно. Отец и мой брат Чейз были единственными погибшими в той аварии.
— Пьяный водитель? — спросил я.
Дарби посмотрела на меня. Её кожа перестала быть бледной. Ей было лучше, хотя в её глазах таилась боль.
— Нет. Авария произошла по моей вине, — ответила она. — Отец был зол на меня из-за того, что я кое-что от него скрыла. Мы ругались. Моё внимание было поглощено спором. Вспоминая его слова, я понимаю, что он злился вовсе не на меня. Он злился, что столько времени был вежлив с тем, кто мне навредил. Будь он сейчас здесь, он бы именно так мне и сказал. Мне очень не хватает их обоих.
Я подавил улыбку. Сейчас был не самый удачный момент для улыбки, пусть даже она и была вызвана тем, что Дарби оказалась таким же реалистом, как и я. У нас было много причин корить себя за ошибки, но мы смотрели на эти ошибки здраво, не снимая с себя вину и не прикидываясь жертвами. Больше всего я уважал в ней именно это её качество.
Дарби продолжила рассказ.
— Машина, которая ехала перед нами, резко перестроилась в другой ряд, а в следующий миг… — Дарби с трудом втянула воздух, словно ей было больно дышать. — Я врезалась в фуру, которая оказалась прямо перед нами. Мои близкие погибли мгновенно. Я очнулась в больнице четыре дня спустя. Вместо оттачивания походки перед конкурсом красоты, я училась заново ходить. Как только мать поставила меня на ноги, она переехала в Луизиану. Даже не попрощавшись. — Выражение лица Дарби изменилось. — Ты злишься.
 
Моё лицо смягчилось.
— Я? Нет. Нет, просто меня трясёт от мысли, что с тобой плохо обошлись.
— Тогда не буду рассказывать тебе остальное, — сказала она, подняв брови.
Адреналин в моей крови повысился, как бывало, когда я чувствовал приближающуюся угрозу. Сам не понимаю, почему, но стремление стать для неё героем становилось всё более непреодолимым по мере того, как она продолжала свой рассказ. Дарби не заслуживала такой судьбы. Не удивительно, что она сбежала.
— Можешь рассказать мне, что угодно. Я выслушаю.
— Не сомневаюсь в этом, — улыбнулась она.
— Похоже, ты знаешь обо мне что-то, о чём я не догадываюсь.
Она в изумлении пошевелилась на диване, слегка наклонившись вперёд. Её интриговал тот факт, что я мог определить, о чём одна думает, без подсказки с её стороны.
— И что же я, по-твоему, думаю, скажи-ка?
— Что, болтая с тобой, я преследую скрытую цель.
— Какую? — спросила она.
— Не думал, что ты любишь играть в игры, — улыбнулся я.
— Не люблю, — моргнула она.
— Тогда просто скажи это. Нам не нужно тратить битый час, увиливая от ответа. Пусть победит самый откровенный из нас.
— Что ж, вызов принят. Я ни за что не пересплю с тобой. Никогда. Я только что выбралась из кошмарных отношений и в моей жизни сейчас происходит слишком много всего.
— Например?
Она помедлила, но, наконец, решилась быть откровенной со мной, согласно нашему уговору.
— Не твоё дело, — собственная грубость приносила ей удовольствие, даже, можно сказать, облегчение.
— Справедливо. Но я не преследую никаких скрытых целей, болтая с тобой. Мне интересно узнать тебя получше. Мы оба знаем, что ты, возможно, самая красивая женщина в ближайших трёх штатах.
— Только в трёх? — улыбнулась она и я чуть не забыл, что хотел сказать дальше.
— По моим скромным подсчётам. Но это не разведывательная операция.
— Разведывательная операция, значит? Чем ты, интересно, занимался, до того как попал в Лесное Хозяйство?
— Не твоё дело, — парировал я.
Она рассмеялась. Должен признаться, подобная прямота была для меня непривычна, и Дарби нравилась мне ещё больше оттого, что наслаждалась этой прямотой наравне со мной, пусть даже это противоречило её южному воспитанию настолько, что ей приходилось попотеть, чтобы оставаться грубой.
— Ты всё ещё поддерживаешь с ней общение? — спросил я. — С твоей матерью?
— Я звонила ей как раз перед тем, как отправиться сюда. Я была помолвлена, — Дарби посмотрела на меня, следя за моей реакцией. — Разумеется, она ничем не могла мне помочь, так что я сбежала. Я приехала в Колорадо Спрингс в свадебном платье.
— Сбежавшая невеста? — спросил я. Такого поворота я не ожидал.
Брови Дарби сошлись на переносице, из-за чего между ними пролегли две складки.
— Шон был жестоким. По-настоящему. Мне нельзя было там оставаться.
— Он тебя бил?
Дарби покосилась на меня.
Я выдохнул, стараясь подавить дикую ярость, нарастающую во мне. Мне хотелось прикончить мужчину, которого я ни разу не видел. Мне не впервой испытывать такое чувство, но объяснять это Дарби мне не хотелось.
— Я не дура, знаешь ли. По началу я, конечно, верила ему, когда он извинялся. Со временем извинения стали единственными мирными моментами в нашей жизни. Я просто… тогда мне было плевать на себя. Я считала, что заслуживаю этого. Я ведь причинила боль многим людям.
— И всё же… всё же, ты не заслуживаешь подобного обращения, Дарби. Богом клянусь, не заслуживаешь.