Тайна предтеч (СИ)
— Вроде того, мой дорогой друг, вроде того.
Очищенные лапки Босой свалил в одну кучу. На глазок получалось на пять зелий. На следующем привале, если не нужно будет ни от кого прятаться, можно будет начать приготовление.
Крысиные уши в предпродажной обработке не нуждались, их достаточно было положить на солнышко и ветер, подсохнуть. А вот железы гигантских лягушек…
Босой выудил из брезентового кармашка вырезанную у жабы железу, размером с кулак, развернул на куске брезента и начал аккуратно, обратной стороной ножа, выдавливать из нее густую коричневатую жидкость. Полученные капельки он смешивал с соленой водой и собирал в небольшие мензурки с пробковыми крышками. Разведенная, жидкость становилась красноватой, что говорило о невероятной чистоте и насыщенности секрета. Босой вообще никогда не слышал, чтобы железы удавалось вырезать с настолько огромных жаб. Обычно добытчики ходили по краю и били лягушек размером с кошку. На одну слабенькую дозу их нужно было две. Той же железы, что принес с болота Босой, одной хватило на три порции. И можно было собрать еще — да запасных мензурок все равно не было.
— Ты говорил, что причина ждать меня в Бочонках была не одна?
Винник довольно приосанился.
— Да, мой дорогой друг. Я хочу помочь тебе достичь цели.
— Это как?
— Как видишь, я нашел тебя, хотя ничего не знал ни о твоих планах, ни о маршруте, по одним только рассказам людей. Поняв, что ты медленно, но уверенно двигаешься на юго-запад, хотя время от времени и виляешь в сторону, я обогнал тебя, спускаясь ровно на юг, нашел места, где о тебе еще не слышали, и селение на перекрестке дорог, такое, чтобы вокруг были твои любимые крысы и другие чудища, на которых можно заработать. Мне пришлось ждать тебя два года, но я был уверен, что дождусь. Особенно после того, как мои знания сделали из пристанища коровян приличный поселок, и к нам стали заглядывать все мимо проходящие караваны. Думаю, я и тебе смогу дать неплохой совет, как отыскать Стрыгу. С чего ты взял, например, что искать его нужно именно в этих краях?
Босой пожал плечами. Он давно потерял надежду найти банду, следуя каким-то умозаключениям. Слишком часто в прошедшие годы это заканчивались ничем.
Он просто шел по дороге вперед, не пропуская на пути ни одного поселка. И везде спрашивал, не знают ли они такого человека, что любит приводить из дальних земель рабынь, по пути нещадно грабя небольшие деревеньки и случайных прохожих? Еще спрашивал о беловолосой женщине по имени Мария.
Могло быть и такое, что все шесть лет он шел в неправильную сторону.
— Тут, у вас, рабов гораздо больше, чем в наших местах. Люди говорили — спроси там, или там, и я шел спрашивать. Так и оказался здесь, хотя мог оказаться и в совсем ином месте, где-нибудь на севере, или востоке.
— А почему не на западе? — Винник смотрел пытливо, высматривая что-то на лице у спутника, — Там, говорят, люди живут злые, но богатые.
— Вот уж куда точно не надо, так это на запад, — на этот вопрос ответ у Босого был, — Стрыга раскосый, узколобый, коренастый. На западе и дело иметь не будут, если кожа не белая, а глаза узкие. Не пойдет туда Стрыга, особенно бандитствовать. Западные хоть друг другу глотки рвут с удовольствием, а против чужого встанут вместе и сотрут в порошок.
— Экий ты знаток. А что еще про далекие земли ведаешь?
— Не много. Знаю, что гррахи север не очень любят. Живут там, но меньше. Да только и человеку там не просто. Земля родит плохо, звери лютуют, большая часть года — зима. Другое дело на западе: солнце не жарит, землю не сушит, и теплое море. Люди там по два урожая в год снимают. Поэтому и чужих не пускают, и своих за каждую пашню и не занятый чудищами лес убить готовы. А вот на востоке людей мало. Там болота, леса и горы. Хорошо там, наверное, но обильно родящей земли мало, да и зимы жестокие. Пока снег сойдет — с голоду помрешь. И все же хорошо там, наверное.
— Почему?
— Людей мало, — Босой мечтательно улыбнулся, — Говорят, можно неделю идти и никого не встретить. А вот чудищ разных, неведомых, полно.
— Без людей непросто, — покачал головой старик, — в одиночку выжить сложнее, чем в компании.
— Верно. Но иногда лучше одному, чем с плохими людьми.
— Я вот что тебе скажу, мой дорогой друг. По-моему, ты ищешь Стрыгу немного не там, где надо. На юге и вправду рабов больше. Вот только и места для залетных торговцев у нас не найдется.
Старик разровнял ладонями землю перед собой и начал чертить палочкой грубую, но понятную карту.
— Незачем и уходить далеко на восток. Ну и про запад ты тоже сказал точно. Как ни крути, сейчас надо путь держать на север, примерно в твои родные края, только взять чуть вправо, ближе к горам. В тех местах есть немало крупных селений. Не городов конечно, в этом нас гррахи прижали надолго, а может быть и навсегда. И все же есть места, где люди живут и по нескольку сотен в одном месте. Там и мастера хорошие встречаются. И рынки. Да и торговцы, не в пример нашим, о репутации думают, подчас, больше, чем о барыше.
Палочка несколько раз ткнулась в землю, обозначая на карте места таких поселков. Босой сразу заметил, что жались они в основном в старым крупных городам и рекам.
— Вот эти, — Винник назвал каждый из поселков, и даже попытался подписать их, но места на карте не хватило, — думаю, подойдут тебе больше всего. Сюда Стрыга рабов и гоняет, попомни мои слова.
— Я есть хочу! — категорично заявила Зоя. Она уже несколько раз прикладывалась к доходящей похлебке, на пробу, и наконец вынесла вердикт о ее готовности. — Убирайте свои гадости.
* * *Пламя почти не давало света, выхватывая из ночной темноты лишь кусок изъеденной временем кирпичной стены и уходящие вверх, к потолку, покрытые пылью паутинки. На остатках покрытой синей краской штукатурки виднелась выцарапанная надпись. Босому пришлось напрячься, чтобы сложить из осыпавшихся букв: «Цой жив!». И чуть ниже: «Зачем их звать обратно с небес?».
Вторую фразу Босой еще никогда не встречал и постарался запомнить, поместив на отдельную полочку в памяти, вместе с сотнями других воззваний из прошлого. Надписи давно потеряли наполнение и смысл, но продолжали пестреть на стенах, в надежде, что их когда-нибудь снова поймут.
Босой любил угадывать, что именно имели ввиду предки, подписывая дверной проем словами «Гальванический цех» или металлический ящик «Не влезай! Убьет!», и кому вообще надо было влезать в этот узкий невысокий ящик, и почему за это убивали. Прошлое разговаривало немыми криками, призывами, предупреждениями, но люди перестали понимать голос ушедшей эпохи.
Босой как-то битый час проторчал перед надписью «Стой! Опасная зона», пытаясь сообразить, что такого страшного ожидало людей в этом месте? И не ждет ли его опасность, если он пройдет дальше? В местах, где прошлое кричало об угрозе, он старался вести себя осторожно. Бывало ведь и такое, что десятки лет спавшая ловушка пробуждалась, сжигая людей огнем, залепляя легкие пылью, отравляя или убивая сорвавшимся с проржавевших креплений грузом.
В здании, где Босой со спутниками нашли временный приют, тоже когда-то были таблички. Одна из них, ржавая, разодранная, а потому никому в хозяйстве не нужная, до сих пор валялась в углу. Написанное на ней прочитать было уже невозможно.
Винник с Зоей проспали весь день до ночи, проснулись, поели, и снова заснули, не в силах продолжать путь или участвовать в ночном карауле. Может быть и Босому стоило снова заснуть, но в голове плясало множество мыслей, над которыми нужно безотлагательно поразмыслить.
Например, над тем, как Винник за одну минуту перевернул представление Босого о самом себе. Он-то думал, что долгие шесть лет путешествий — надежная тайна, сокрытая сотнями дорог и тысячами исхоженных километров. И вдруг появляется старик, который не только доподлинно знает всю его историю, но и подозревает за ним неведомо откуда взявшуюся удивительную силу.