Волчий Рубин (СИ)

Лоренцо:
— Ты всё-таки будь где-нибудь поблизости. Вдруг понадобится оказать… как ты говоришь?.. давление на сознание.
Солдату, дежурившему около кардинальского шатра:
— Привести пленника ко мне, сейчас же.
  
Глава 4.3
 
Влад уныло подсчитывал потери: фляга с водой (кстати, а пить-то хочется), ремень (помнил, что использовал его в качестве жгута, но где он сейчас…), кинжал, лук и колчан со стрелами, сигареты, а также кремень с огнивом. Короче, проще перечислить то, что осталось. Своё собственное тело, немного побитое жизнью, но ещё пригодное к использованию. Из одежды — футболка, штаны без ремня и сапоги. Всё. «Негусто, — подумал Влад. — Придётся, видимо, с боем добывать. Правда, с отсутствием сигарет остаётся только смириться».
Следующим посетителем был угрюмого вида солдат с оспинками на щеках, который явился минут через десять после ухода добродушного лекаря. Он буркнул:
— Пойдём!
И Влад, оценив количество оружия, которым был прямо-таки увешан стражник, счёл за лучшее повиноваться без возражений. Оказавшись на улице, парень по привычке внимательно фиксировал всё, что видел, мозг искал возможные пути бегства. Влада окружал обычный военный лагерь, в общем-то мало чем отличавшийся от тех, в каких ему доводилось бывать в своём мире («Ух ты, а я, кажется, начинаю что-то вспоминать про прошлую жизнь!» — обрадовался Комольцев). Десятки полотняных «палаток» вроде той, где он очнулся, костры, над которыми бурлили котелки с чем-то вкусно пахнущим, воины, занимающиеся кто чем. Вели Влада, судя по всему к центру лагеря, потому что шатры становились выше и опрятней, а рядовые солдаты уже не праздно шатались, ели и дремали, а стояли на дежурстве около каждого.
Вот и конечный пункт. Влад приостановился, разглядывая шатёр, на «фасаде» которого золотилась искусная вышивка: на одной стороне полога картинка с необычным сюжетом — чем-то напоминает Георгия Победоносца, только вместо дракона скалится огромный волк, а героический воин пеший, на другой половине — два поднявшихся на дыбы навстречу друг другу единорога. Комольцев не сразу припомнил, где видел подобное, уже когда конвоир подтолкнул парня в плечо, перед глазами всплыло оформление замочной скважины на двери подземного хода. «Может, это герб кардинальский?» Сделав шаг, Влад попал внутрь походной резиденции главнокомандующего.
Шатёр разделялся на минимум две «комнаты» матерчатой перегородкой. Первая половина представляла из себя что-то вроде приёмной. Невысокий столик, накрытый для лёгкой трапезы — бутылка вина, яблоки, хлеб и сыр, деревянный стул с высокой прямой спинкой — для посетителей — и кресло самого главы инквизиции, в котором он и восседал.
Кардинал оказался ещё не старым мужчиной, лет сорока пяти, но уже с изрядно посеребрёнными сединой волосами, с проникающим в душу взглядом тёмных глаз. И в отличие от того же Конрада, лезущего в мысли непосредственно с помощью магии, священник добивался такого эффекта, видимо, просто-напросто большим жизненным опытом. Сразу становилось ясно, такого человека на мякине не проведёшь, так как он столько всего видел и чувствовал, что без труда распознает фальшь.
— Присаживайся, сын мой, — голос инквизитора прозвучал почти приветливо, но при этом фраза воспринималась скорее как приказ, чем как вежливое предложение. Кардинал привык повелевать.
Влад опустился на свободный стул, который вопреки внешнему впечатлению оказался вполне удобным, и выжидательно посмотрел на священника. «Знаю ведь, что я тебе очень нужен. Вот и начинай разговор первым». От вида еды непроизвольно выделилась слюна и слегка заурчало в животе. Глава инквизиции кивнул в сторону столика и сказал:
— Ты, наверное, голоден. Угощайся. И вина налей, с моих виноградников, отличный сорт.
«Угу, а оно отравлено, — подумал Влад, в то же время понимая, что убить его можно тысячей более простых способов, чем портить высококлассный алкоголь ядом. — Ну, значит, какое-нибудь зелье, развязывающее язык, добавлено». Инквизитор мгновенно подметил заминку в поведении пленника и улыбнулся, капельку насмешливо:
 
— Подозрительный, да?
— Скорее, осторожный.
Это были первые слова, которые Влад произнёс вслух. Кардинал очень внимательно вслушался, точно силясь уловить малейший нюанс произношения. Затем протянул руку и плеснул из бутылки в два бокала, поднял один из них и пригубил напиток, неторопливо закусил кусочком сыра.
Влад последовал примеру инквизитора, потому что ощутил, как желудок свёртывается в трубочку и протестует против голодовки. Вино было в меру терпкое, а сыр таял во рту, как пища небожителей. Хотя, возможно, что парню сейчас и заплесневелая корочка показалась бы райским яством. Однако спокойно насладиться едой ему не дали, кардинал, больше вертевший бокал в руках, чем действительно пивший из него, спросил:
— Как тебя зовут, сын мой?
«А то ты не знаешь?! Чезаре всё должен был сообщить».
— Владислав Комольцев. Можно просто Влад. — Парень подхватил кусочек хлеба и соорудил бутерброд с сыром.
— Позволь представиться, кардинал Гаэтано. Я являюсь главой Святой Палаты, в просторечии именуемой инквизицией. Можешь обращаться ко мне «ваше высокопреосвященство» или «святой отец».
Влад кивнул, принимая информацию к сведению, хотя должность собеседника не являлась для него секретом. Парня подмывало прямо спросить: «Зачем я вам нужен?», но он сдерживался. «Сижу удобно, ем вкусно, разговаривают вежливо. Вот бы и дальше так. Зачем раньше времени любопытство проявлять, сам всё скажет».
Видя, что пленник не спешит откровенничать, Гаэтано улыбнулся про себя. Сидящий перед ним мужчина держался уверенно, без страха, и этим всё больше нравился инквизитору. Кардинал привык к тому, что все попадающие в его руки еретики либо с первого слова начинают оскорблять Церковь, Бога и лично священника, либо трясутся от ужаса, не в силах связать два слова. Влад, судя по всему, был вполне готов к конструктивному разговору.
— Веруешь ли ты в Бога, сын мой? — очередной вопрос священника явно содержал подвох.
— Крещёный, — пожал плечами Влад.
— Это не ответ.
Парень оторвался от бутерброда, взглянул на кардинала и усмехнулся:
— А чем вас не устраивает, святой отец?
— Мне хочется знать, есть ли вера в твоей душе, а не прошёл ли ты давным-давно официальный обряд. Я встречал на своём веку огромное количество еретиков и отступников, которые носили распятие на груди.
Влад мысленно чертыхнулся. Надо было что-то отвечать, но парень никак не мог решить, что будет лучше: сразу признаться в своих сомнениях относительно существования Бога или соврать. Пока он взвешивал «за» и «против», Гаэтано вновь милостиво улыбнулся и махнул рукой:
— Ладно, оставим. По твоему молчанию и так всё понятно. Откуда ты родом, из какой страны, из какого города?
В разговоре опять повисла пауза, и инквизитор ехидно добавил:
— Или правильней спросить, из какого мира?
Влад поперхнулся вином и долго откашливался, дольше, чем это было необходимо, просто для того чтобы потянуть время и обдумать неожиданный вопрос. «Что ж это такое? Выходит, он в курсе, что такое возможно? Хотя, собственно, почему нет? Конрад тоже сразу догадался». Однако к такому повороту беседы парень был не готов и не знал, как реагировать. На этот раз инквизитор не собирался позволить пленнику отмолчаться и терпеливо ждал, пока тот вернёт себе способность говорить. Влад наконец отдышался и слегка сиплым голосом произнёс:
— Я не знаю, как называется ваш мир и мой мир. Поэтому не могу ответить. Догадываюсь только, что я уже давно не дома.
— Надо же, — удивлённо произнёс Гаэтано, — не ожидал, что ты сразу признаешься. Разве те, кто тебя послал, не отдали приказ хранить в секрете твоё происхождение и задание? Кстати, в чём оно состоит?
«Определённо сегодня день сюрпризов, — почесал в затылке Влад. — Меня, похоже, принимают за секретного агента».