Волчий Рубин (СИ)

— Собирайся скорее. Обоз не будет ждать нерасторопных лентяев!
Телеги размеренно поскрипывали, переваливаясь на ухабах, большие колёса разбрызгивали грязную воду из луж. Солнце подбиралось к зениту, жара нарастала, и обоз вот-вот должен был остановиться на дневной отдых. Чезаре сначала бегал вокруг и приставал к охранникам с просьбами дать подержать меч или стрельнуть из лука, но сейчас, притомившись, задремал на одной из повозок, между мешками, набитыми мягкой шерстью. Во сне выражение его лица становилось прямо-таки ангельским — белокурые вьющиеся волосы, безмятежная улыбка… В жизни не подумаешь, что мальчишка растёт сорванцом каких поискать, что он вечно убегает, проказничает, спорит и огрызается со старшими. И хмурит брови, когда в его присутствии упоминают об отце или матери.
— Эй, женщина, — окликнул Анну начальник охраны обоза. — Слушай, а правда, что этот пацанёнок — сын инквизитора?
Кормилица смерила солдата неприязненным взглядом:
— А тебе что за печаль? Может, и сын…
— Да я ничего… Интересно ведь. Хозяин ради вашей деревни вон какой крюк в дороге сделал. Всё для того, чтобы мальца забрать. Вот и думаю я, что за важная птица? Спросил хозяина, он ответил, дескать, сынок инквизиторский. — Охранник почесал в затылке. — Вот только глаз у этого паренька дурной, зелёный. Словно у нечисти лесной… — Он сплюнул через левое плечо, отгоняя беса.
— Думай, что говоришь! — всплеснула руками Анна. — Нечисть! Побойся Бога. Меньше надо вино хлестать втихомолку, не будет нечисть мерещиться!
Начальник охраны в смущении, не ожидавший такой резкой отповеди, отстал и выговорил одному из подчинённых за неряшливый внешний вид. Виновник спора потянулся во сне и устроился поудобнее на своём мягком ложе. Анна догнала других женщин, которые отправились в город продавать фрукты, прибившись к охраняемому обозу, и кумушки взялись перемывать кости оставшимся в деревне соседям. Круг тем был неизменен: у кого дети вошли в возраст, чтобы о свадьбе думать, кто с супругом разругался, кто на кого глаз положил, да кто у кого яблоки по ночам из сада ворует.
— Ты-то, Анна, когда своего женить надумаешь? — поинтересовалась бодренькая старушка, твёрдо попиравшая дорожную пыль суковатой палкой. — Моя внучка давно по нему вздыхает.
— Ой, — отмахнулась крестьянка, — мал покуда. Ему бы всё гулять да развлекаться. Какой из него жених… — Однако глаза польщено сверкнули — упомянутая внучка считалась первой красавицей села, к тому же из хорошей семьи.
— Как же это? Вон как в охрану наниматься — так взрослый, а как жениться — так дитё?
Анна совсем зарделась, слушая похвалы сыну, которые посыпались от всех женщин, и кинула взгляд в сторону головы обоза, где вышагивал статный загорелый молодец. Захотелось догнать, погладить по взъерошенным волосам, приголубить, но она одёрнула себя — застесняется парень.
Вечерело. Вблизи дороги тянулась тёмная стена леса, дубы тревожно шумели ветвями, протягивая их в сторону вереницы людей. Купец, хозяин обоза, проехал вдоль повозок, подгоняя всех.
— Надо успеть до постоялого двора, пока совсем не стемнело.
Он время от времени тревожно оглядывался на дубраву.
— Анна, — дёрнул кормилицу за руку Чезаре, — а чего он боится?
— Не выдумывай, взрослые мужчины ничего не боятся.
Возницы беспрестанно подхлёстывали утомлённых лошадей, телеги погромыхивали. Идущие пешком люди почти перешли на бег, чтобы не отстать. Клонящееся к горизонту солнце слепило глаза. Анна подсадила мальчика на повозку и сама взобралась следом, они уже не поспевали за скоростью каравана.
В первый миг никто не понял, откуда раздался треск. И только когда вороная лошадь с пронзительным ржанием присела на задние ноги, не в силах справиться с тяжестью гружёной телеги, люди засуетились вокруг, рассматривая сломанную пополам ось. Колесо повозки неудачно подпрыгнуло, попав в яму, и слабая сучковатая древесина с облегчением разделилась на две половинки.
 
Хозяин начал было витиевато ругаться и богохульствовать, но быстро опомнился и принялся организовывать срочный ремонт: послал кого-то в лес за брёвнышком, приказал отпрячь лошадь и осмотреть, не поранилась ли она, разгрузить телегу и перевернуть её, чтобы удобнее было менять ось.
— Господин, может, отправить остальной товар дальше? — предложил начальник охраны. — Оставим здесь часть охраны, а то пока возимся, ночь наступит.
Купец гневно сверкнул глазами:
— Предлагаешь людей на погибель бросить? Нет, если уж отбиваться, то всем вместе. Коли разделим охрану, так оставшимся точно при нападении — смерть. А полным составом отобьёмся.
— Анна, Анна, а с кем мы будем сражаться? — громким шёпотом спросил Чезаре, услышавший разговор взрослых. На мальчишеском лице светилась неподдельная радость: вот, настоящая война, даже не доезжая до города он увидит всамделишнюю битву!
Женщина изо всех сил пыталась сохранить спокойное выражение лица, но губы у неё слегка дрожали.
— Тихо, Чезаре. Ни с кем. Сейчас сделают новую ось, и поедем дальше.
— Но он сказал… — уже громче затянул мальчик.
— Замолчи! — Анна отвесила подопечному затрещину. Чезаре обиженно взвыл. — Накликаешь беду.
Охранники деловито расположились вокруг обоза, осматривая окрестности на предмет угрозы. Но вечер был тихим, кроме самих торговцев, ни души вокруг, только птицы перекликались в кронах дубов. Люди потихоньку расслаблялись и начинали весело перешучиваться. Мужчины, ушедшие за заготовкой для оси, показались на опушке, и все облегчённо вздохнули. Лес сразу показался не таким уж глухим и мрачным, а поломка — незначительной и быстроустранимой.
Дело спорилось, брёвнышко обтесали, приладили на место, перевернули телегу колёсами вниз и начали кидать обратно тюки с товаром. Именно в это время вечерние сумерки прорезал тоскливый, вызывающий дрожь во всём теле звук. Заунывный волчий вой. Работники невольно замерли на месте, один даже уронил от неожиданности мешок, который собирался перебросить через борт повозки. Наёмники взяли наизготовку оружие, но не знали, откуда ждать опасности, звериная песнь неслась сразу с нескольких сторон, отдаваясь эхом, и определить точное направление не удавалось. Женщины заохали и начали креститься.
— Анна, это волки? — в глазах Чезаре не было страха, только удивление и любопытство.
— Детка, всё будет хорошо, — женщина провела рукой по светлым локонам мальчика.
— Быстрее шевелитесь! — закричал хозяин обоза, подгоняя застывших в страхе работников.
Люди бестолково засуетились, кое-как закидывая поклажу, уже не заботясь о том, чтобы удобнее расположить тюки, а просто спеша закончить погрузку. Остальные телеги потихоньку тронулись с места, лошади беспокойно прядали ушами и ржали, но пока слушались поводьев. Вот и последний мешок лёг на место, злосчастная повозка присоединилась к каравану. Вой почему-то смолк, все вздохнули с облегчением, и тут звонкий детский голос возвестил:
— Смотрите!
Чезаре с восторженным ужасом указывал на край дубравы, откуда двигались четыре быстрые тени, почти чёрные в наступивших сумерках. Звериные силуэты почти терялись среди высокой травы, но мальчик всегда отличался превосходным зрением.
Теперь даже авторитет купца не смог удержать подчинённых от паники. Возницы хлестнули коней, бабы заголосили, и только охрана, руководимая своим опытным предводителем, приготовилась отражать нападение.
— Их всего четверо, справимся, — сплюнул сын Анны, самый молодой из всех наёмников.
— Твои бы слова да Богу в уши, — ответил другой. — Серебряного оружия-то у нас нету.
— Ты думаешь, что это… — юноша не договорил, боясь озвучить то, о чём успели подумать все.