Человек, который умер смеясь

Хог: Это «Парень в сером фланелевом костюме», да?
Дэй: В «Уорнерс» идею сочли блестящей. «Но где же роль для Гейба?» — спрашивают. Я сказал, что нету, и они мне велели включить Гейба. В одиночку они мне такой фильм делать не разрешали, и пойти на другую студию тоже. У меня был исключительный контракт — вместе с Гейбом. Сделать ничего было нельзя. Тогда всем заправляли студии. Так что я напился, а потом мы с Норманом вставили роль для Гейба. И знаешь что?
Хог: Он не хотел делать этот фильм.
Дэй: Он сказал, это глупо и плоско. Гейб хотел, чтобы мы сняли большой мюзикл, что-то вроде «Парней и кукол». Но «Уорнерс» такое было не интересно. И мне тоже. В итоге Гейб сыграл в таком мюзикле на Бродвее, получился хит. А вот с моим скромным фильмом он связываться не хотел. Студия ему сказала — не хочешь делать этот фильм, сделаем его без тебя. Дадим Санни нового партнера. Так они и поступили — дали мне парнишку по имени Джим Гарнер. Я его сделал звездой. В общем, нашла коса на камень. Гейб не шутил, и «Уорнерс» тоже. Они дали ему несколько дней на размышление, но все было кончено. Тем временем мы делали вид, что все отлично. Конни устроила мне роскошную вечеринку на день рождения тут, в новом доме. Гостей собралось, по-моему, сотни три. Она пригласила Гейба и Вики, и они пришли. Мы сто лет не общались вне съемочной площадки. Гейб сыграл отличный спектакль. Объятия, поцелуи, он даже встал и произнес поздравительный тост. Он сказал — никогда этого не забуду — «Выпьем за моего лучшего друга Санни Дэя. Человека, который дал мне все». Мы обнялись. Он спел мне нашу песню, «Ночь и день». Генри Манчини играл на рояле. Потом мы спели эту песню вместе. Было так трогательно, что все плакали. Никто не знал, что мы собираемся разбежаться, кроме Хеши. Весь остальной киношный народ думал, что Гейб уступит. Даже наши жены не знали.
Хог: То есть покончил с вашим партнерством Гейб? Это было его решение?
Дэй: Вечеринка вышла потрясающая. Мы пили, танцевали, пели и плакали. А на следующий день Найту и Дэю пришел конец.
Хог: На следующий день вы подрались в «Чейсенс».
Дэй: Угу.
Хог: То есть вы хотите сказать, что все это было связано с «Парнем в сером фланелевом костюме».
Дэй: Отчасти.
Хог: А что еще?
Дэй: (Пауза.) Ну, между нами возникла вражда.
Хог: В книге про вас, «Только ты», говорилось, что вы поругались из-за того, что у вас был большой долг перед казино. И Гейба, мол, вы тоже впутали в эти проблемы.
Дэй: Тут даже и обсуждать нечего.
Хог: Когда книга вышла, вы сказали, что это просто мусор. Теперь у вас есть шанс ее опровергнуть.
Дэй: Ну ладно, ладно. Да, у меня иногда были проблемы с деньгами. И что? У Гейба были проблемы с разводом. Я вытащил его, он вытащил меня.
Хог: Понятно. (Пауза.) Санни, было еще обвинение, затрагивающее Конни. Что она…
Дэй: Что она что?
Хог: Что они с Гейбом Найтом были тайными любовниками уже много лет. И что вы об этом узнали. И именно поэтому вы подрались.
Дэй: Что? Где ты взял эту хрень?
Хог: Неважно.
Дэй: Это мерзкая ложь! Ни капли правды. Кто тебе это рассказал?
Хог: Санни, я знаю, что вам трудно говорить на эту тему. Я понимаю. Но вам придется разобраться с этим вопросом. Я еще раз спрашиваю: вы именно из-за этого поругались? Пожалуйста, будьте со мной честны.
Дэй: Ты что, думаешь, я вру?
Хог: Нет…
Дэй: Тогда почему ты так говоришь?
Хог: Я просто пытаюсь добиться правды.
Дэй: Ты правда думаешь, что я вру. По глазам вижу. Ты мне не веришь. Ты веришь вранью, которое тебе кто-то наговорил. Раз — и все доверие между нами исчезло, это надо же. Подумать только.
Хог: Не надо так, Санни.
Дэй: Как именно не надо? Не надо на тебя обижаться? Хотеть тебе заехать? Ты же оскорбил мою жену. Сказал, что она стала бы мне изменять с этим…
Хог: Я просто делаю свое дело.
Дэй: Копаешься в мусоре? Ну уж нет. Хватит. Я не буду об этом говорить.
Хог: Вы должны.
Дэй: А то что? Ты все равно напечатаешь свое вранье? Не пытайся на меня наезжать, приятель. На меня наезжали и покруче ребята — до сих пор свои зубы по всему городу собирают.
 
Хог: Санни, я не из «Энкуайрера». Нам надо с этим разобраться. Покончить с секретами. Вы как-то сказали, что Гейб разбил вам сердце. Именно в этом было дело? В том, что он спал с Конни?
Дэй: Отключай запись. Интервью окончено.
Хог: Тогда давайте поговорим о самой драке. Вы подрались в «Чейсенс» на следующий день после вашего дня рождения. Что случилось?
Дэй: Отключай, черт возьми!
Хог: Санни, до сих пор мы хорошо работали. Через многое прошли. Но это главный бой. Я знаю, что это сложно. Это вас задевает, ранит вашу гордость. Но отступать нельзя. Нам надо с этим разобраться.
Дэй: Тебе, приятель, ни с чем разбираться не надо. Ты меня, конечно, прямо под дых ударил. После всего, что мы пережили, после всей моей любви к тебе…
Хог: А, я опять уволен, так?
Дэй: Убирайся. Все кончено. И это правда.
Хог: Понятно. (Пауза.) Да, я понимаю. Теперь понимаю.
Дэй: Что ты понимаешь?
Хог: Последний вопрос, и я ухожу. Вы всерьез рассчитывали, что это сойдет вам с рук?
Дэй: Что — это?
Хог: Нежелание рассказывать правду. Весь этот проект — это просто рекламный трюк, так ведь? Вы хотели привлечь внимание, помочь своей карьере. Даже угрозы придумали. Правда в том, что вы и не собирались рассказывать про ту вашу драку. Вы решили… что же вы решили? Что привлечете больше внимания, если ничего не расскажете? Так?
Дэй: Ты все неправильно понял, Хоги. Я хотел честно, но просто не могу. Разве ты не понимаешь? Я думал, что смогу, но когда подошел вплотную…
Хог: Вплотную к чему?
Дэй: Я ошибся. Я тоже человек.
Хог: Вы настоящий мастер, вот вы кто. Вы всех обвели вокруг пальца. Издателя. Газеты. И меня. Вот это больно, Санни. Понимаете, я же перешел на вашу сторону. Я начал думать, что в вас есть что-то большее, чем то, за что вас годами ругали в газетах. Вы мне понравились. А вы все это время носили маску. Вы со мной работали, как с аудиторией в Вегасе. Давали мне то, что я хотел. Использовали меня.
Дэй: Ты ошибаешься, Хоги. Поверь мне.
Хог: С какой стати мне вам верить?
Дэй: Потому что я говорю правду, черт возьми.
Хог: Расскажите ее кому-нибудь другому. Дайте объявление в газете: «Требуется шестерка, опыт работы необязателен». Вот кто вам нужен. Вот кто вам всегда нужен. Прощайте, Санни.
(конец записи)
  
ГЛАВА 10
 
В Нью-Йорке еще не кончилась зима. Когда я вылез из такси возле своего дома, от резкого ветра с Гудзона меня пробрало сквозь тренч. По краям тротуара лежал старый почерневший снег.
Квартира моя оказалась еще меньше и запущеннее, чем я помнил. Я налил Лулу воды, насыпал корма и плюхнулся в кресло. Надо было распаковывать вещи. Платить по счетам. Но это все могло подождать — у меня не было настроения. Лулу тоже приуныла. Свою макрель она только понюхала, а потом, недовольно поворчав, свернулась на тахте и сердито уставилась на меня.
Не в состоянии сидеть без дела дома, я решил вывести Лулу на прогулку. Я переоделся в черную кашемировую водолазку, костюм из толстого шерстяного твида и непромокаемые туристские ботинки. Я достал кожаное пальто на меху, которое купил в Милане, потом нашел шапку, перчатки и трость, и мы вышли из дома. Уже стемнело. На улицах кипела жизнь, и во всю эту энергию, шум и суету хотелось окунуться с головой. Мы пошли по Бродвею. Я шагал бодро, Лулу переваливалась рядом, задевая комки грязного снега висячими ушами. Возле Линкольн-центра за углом я обнаружил музыкальный магазин «Тауэр Рекордc», которого там раньше не было. Мы зашли посмотреть, я купил себе несколько альбомов Эррола Гарнера. Оттуда мы направились к Сентрал-Парк-Уэст.
Нью-Йорк город маленький, и мы внезапно оказались прямо напротив того самого здания, в котором когда-то жили. Окна с видом на парк стоимостью 895 тысяч долларов ярко светились. Наверняка Зак организовал для нее вечеринку в честь возвращения домой — нечто стильное, модное и тупое. Лулу заскулила. Она хотела подняться наверх и поздороваться. Я рыкнул на нее и повернул к центру города. Она не тронулась с места. Я дернул за поводок. Она все равно не тронулась с места. Я дернул сильнее. Победил я: я же больше.