Хороший брат (СИ)

Одним резким движением Ярослав впечатал меня в цветы и вырвал из горла глухой стон, перемешанный с его именем:
– Яр…!
Я вскрикнула, и парня окончательно унесло, смыло волной и утянуло в пучину штормового моря вместе со мной. Размашистыми движениями он припечатывал меня к траве, каждый раз вырывая стон. Моя голова металась по земле, руки хаотично блуждали по сильному, горячему и такому родному, близкому телу. Я вырисовывала на нем новые узоры поверх забитых под кожу татуировок.
Если бы было можно написать на его теле - я бы непременно закрепила там слова о ненависти, о злости и отчаянии. И перекрыла бы это словами о любви, о неимоверной тоске, жажде, о болезненной, невыносимой нужде по нему.
Он мучил меня, доставлял страдания и возносил к небесам. Я выкрикивала его имя, больно впивалась в волосы и терзала губы. Ярослав окончательно сорвался и пробормотал несвязно:
– Девочка…моя… любимая… самая… нежная…
Я пропускала все мимо ушей, сейчас слова не нужны. Только его тело и огонь, сжигающий снаружи и внутри. От него ко мне прошел ток, мои ноги свело судорогой, а внизу живота разлился жар, и все это с его именем на устах.
Ярослав обессиленно упал рядом и прерывисто дышал, жадно хватая спасительный воздух так, будто за ним бежала стая волков. Я тоже пыталась выровнять дыхание.
– Наташка, - начал Яр, но я перекатилась на бок и закрыла ему рот ладонью.
– Молчи. Пожалуйста-пожалуйста, молчи, - взмолилась я.
Ярослав взял мою ладонь, оторвал от своих губ, поцеловал запястье, посмотрел глазами, в которых отражались небесные блики и убил меня тремя словами:
– Я люблю тебя.
Я зарычала, подскочила с места, подхватила свое белье, на ходу оделась и ушла. Слышала, что Яр тоже поднялся.
– Не ходи за мной, - бросила ему и пошла к деревьям.
Парень послушался, и я была благодарна за это. Необходимо привести себя в порядок и побыть в одиночестве.
Зайдя в тень деревьев, я прислонилась спиной к стволу и обессиленно скатилась вниз, больно царапая кожу. Отсюда мне открывался хороший вид на поле и Туманова. Он поднялся на ноги, со злостью натянул футболку и начал размашисто срывать стебли полевых ромашек, перекидывая их из одной руки в другую.
“Я тебя люблю”. Больнее сделать просто невозможно.
Что сказать в ответ?
И я тебя люблю? Ты сволочь, но я люблю?
Ты снова обидишь меня, но я по-прежнему буду любить?
Ты уедешь, а я останусь тут и буду любить тебя, как и раньше? Так?
Ведь можно сделать вид, что ничего не было. Представить, будто мы - просто мираж прошлого, не более.
Я успокоила бешеное сердце, встала, поправила волосы, достав оттуда парочку веточек, выпрямила спину и вышла из своего укрытия.
Ярослав уже был возле машины и, склонившись над капотом, заливал воду. На меня он не обратил никакого внимания. Это царапнуло изнутри, но так даже лучше. Я открыла дверь и собралась сесть, но увидела на пассажирском сиденье огромный, несуразный, корявый, сорванных на эмоциях, со злостью и при этом невероятно красивый букет полевых ромашек.
К горлу подкатил ком, и я поспешила проглотить его. Подняла букет, села и бережно положила подарок себе на ноги. Всю округу обнесет такими темпами.
Ярослав закрыл капот, закинул назад гитару и сел на водительское место. Уезжать он не спешил. Повернув голову, молча сканировал меня.
– Спасибо за цветы, - сказала из последних сил.
– Я люблю, Наташа. - Пожалуйста-пожалуйста, не надо, я не выдержу… уткнувшись носом в цветы, я прикрыла глаза. - Ты - самое лучшее, что было со мной. Ты ошибаешься, если думаешь, что я отступлюсь. Больше я не совершу такой ошибки.
  
Глава 23 Закипели
 
– Татуся, а чего это у тебя в волосах трава? Сон оказался вещий, и ты вправду заблудилась в лесу? - Баба Капа, тихо посмеиваясь, смотрит с хитрым прищуром на нас с Наташей.
Рассматривает с интересом, будто знает, чем мы только что занимались.
– Да мы закипели по дороге, - нервно отмахнулась девушка, заходя в свой дом.
 
Все движения были дергаными. Как бы она ни старалась держать себя в руках, получалось у нее плохо.
– Теперь это так называется? - усмехается бабушка и заходит вслед за Наташей.
Я прячу нервный смешок в кулаке и тоже иду за ними, как привязанный пес.
– Ба! - Наташка восклицает и стыдливо заливается краской, становясь похожей на спелый помидор.
Если раньше Баба Капа догадывалась, то теперь у Карасика все написано на лице.
– И не бабкай мне тут! Дело молодое. В следующий раз хоть позвоните, предупредите, что кипите, чтоб я вас не ждала к ужину.
Я тихо смеюсь за их спинами, стараясь никак не выдать себя. Хватит и Наташкиных пунцовых щёк.
– Бабушка! Но мы и вправду закипели. А ты чего ржешь?! - Наташка переходит на крик. А я не могу сдерживаться и действительно начинаю ржать в полный голос.
Нервы ни к черту, потрепала мне душу светловолосая фея. Хотя какая она фея? Колдунья, сожрала мое сердце и не возвращает. А мне и не надо. Пускай остается у нее, мне по кайфу. Все мое - теперь ее, и голова, сердце и все что ниже.
– Да, баб Капа, мы действительно закипели, - стараюсь держать лицо, но куда там! Рожа трещит от того, что смех сдерживаю.
– И правильно, кипите себе на здоровье, - ясно, бабуля болеет за мою команду. Надо брать ее в союзники, и вперед, на абордаж императорского флота.
Наташка рычит и поднимает лицо к потолку. Да, да, Наташенька, а ты как хотела? Вот, слушай взрослых и умных, и будет тебе счастье. Тем более, бабушка плохого не посоветует.
– Мы и вправду закипели! Вернее, не мы, а автомобиль. Пришлось задержаться на трассе, подождать, пока машина остынет. Из нее клубы пара валили.
– Ой, можно было без подробностей, откуда и куда что там у вас валило, - бабуля отмахивается от Наташки, а мне заговорщически подмигивает. - Я ж все понимаю, сама когда-то молодой была, э-эх.
Баба Капа будто специально дразнит и провоцирует свою внучку. Видит, какая она нервная и смущенная, но упорно продолжает давить. Наташа проходит в кухню и ставит чайник. Сомневаюсь, что ей нужен чай. Скорее, это сделано для того, чтобы сдержать трясущиеся руки и спрятать лицо.
– Я вообще пришла забрать своего нахлебника, - бабуля цыкает смотрит на меня.
– Черт! - восклицаю я, вспоминая о том, что багажник забит продуктами.
– Не, ну меня конечно по-всякому называли, но чтобы так, - хмыкает Баба Капа обиженно.
– Это не вам. Там в багажнике куча пакетов с едой.
– Зачем? - удивляется женщина.
– Вот как раз, чтобы не быть нахлебником, - развожу руки в стороны. - Только, кажется, мой порыв напрасен. Я не рассчитывал задерживаться на трассе, но вышло как вышло.
– Разберемся, - деловито кивает бабушка. - Иди, добрый молодец, тащи пакеты в дом. А я пару слов Татусе скажу и подойду.
Я кивнул бабушке. Уже в дверях обернулся и поймал на себе взгляд Наташи. Мягко улыбнулся ей и подмигнул. В ответ девчонка покачала головой и поджала губы, уверен, не будь тут ее бабушки, Карасик показала бы мне всем известную комбинацию из пальцев.
Недовольна она. Не нравится все настолько, что тело свое контролировать не может. Мозгу еще можно что-то приказать, а вот тело говорит само за себя. Податливое, горячее, гибкое, как пластилин. Если бы не ее бабушка, еще раз вынес бы дверь и остался с ней. Не могу так далеко от нее. Даже по соседству быть не могу, это слишком большое расстояние.
Забираю гитару, продукты из багажника и заношу в дом Баб Капы.
– Ну-ка показывай, что там у тебя? - женщина появляется практически сразу после меня, ныряет внутрь и прокурорски инспектирует содержимое, что-то отправляя в мусор, что-то убирая в ящики.
Я наблюдаю за ней, хотя мысли рядом с Карасиком. Что она делает сейчас? Наверняка закрылась в душе, смывает с себя пыль. И меня.
В паху моментально отозвалось от воспоминаний. Да ну нахрен! Не при Бабе Капе же! Совсем крыша потекла? Хотя какая, к чертям собачьим, крыша?! Ее сорвало давным-давно и унесло безвозвратно.