В интересах государства. Аудиториум, часть 2 (СИ)

Шансов найти его было немного, но следовало проверить списки. Желательно – отыскать альбомы выпускников за каждый год и попробовать узнать среди них того человека с парализованным лицом…
Но не успел отойти далеко, как что-то хлестнуло меня по ладони.
– Что за…
Я с трудом проглотил остаток фразы. На меня взирала красотка-библиотекарша с указкой в руках. Именно этим предметом мне и прилетело.
– В зале запрещено находиться без читательского билета, господин первокурсник, – поправив стервозные очки на переносице, сказала она и кивнула в сторону входа. – И ряд книг можно трогать исключительно в перчатках.
Я проследил за ее взглядом и увидел ящик с белоснежными тканевыми перчатками, сиротливо дожидавшимися меня в начале стеллажа.
– Прошу прощения, не заметил.
– Но читать-то вы умеете? У входа огромный стенд с правилами на двух языках, – тихо прошипела библиотекарша. – Эх, первокурсники… Одно и то же каждый год. Прошу за мной.
Чувствуя неловкость, я последовал за девушкой. Каблуки у нее были столь невероятной высоты, что бедра при ходьбе покачивались крайне эротично и вызывали мысли отнюдь не об усердной учебе. Словно почувствовав мой взгляд, девушка обернулась и криво усмехнулась.
– Пялиться неприлично, молодой человек.
– Я и не пялюсь. Просто думаю, удобно ли в таких туфлях по лесенке лазать? Книжки-то высоко расставлены, а лестница крутая. Одно неловкое движение…
– Не жалуемся, – отрезала библиотекарша.
Едва мы достигли стойки у входа, как передо мной очутилась анкета.
– Заполняйте, – велела стервозная дамочка и отложила указку. Хотя какая дамочка? На вид – студентка-старшекурсница или недавняя выпускница. – И мне нужен ваш студенческий билет.
– Еще не выдали, – отозвался я. – Карантин же был…
– Тогда не имею права зарегистрировать.
Я многозначительно улыбнулся.
– Ой ли?
– Не положено!
– Может сейчас заведете, а потом я занесу документы?
– Нет, юноша. Так у нас дела не делаются.
– А если я вызовусь помочь? Скажем, тяжести потаскаю или пыль протру?
Библиотекарша облокотилась на стойку – да так, что я мог хорошенько рассмотреть ложбинку ее груди, приспустила узкие очки на нос и уставилась мне прямо в глаза.
– Что у вас за срочность, юноша?
– Хочу посмотреть альбомы выпускников.
– И это срочно?
– Всяко лучше, чем праздно шататься по коридорам. Домашних заданий еще не дают, погода для прогулок неподходящая… Я Михаил Соколов, кстати.
Девушка молча кивнула на свой бейдж, который я не сразу разглядел, ибо отвлекали расстегнутые пуговицы ее рубашки.
«Елена Владимировна Скворцова», - прочитал я.
– Елена Владимировна, может я все-таки смогу как-то помочь? Труд, знаете ли, превращает обезьяну в человека…
Стервозная красотка театрально вздохнула, покачала головой, но, к моему удивлению, согласилась.
– Нужно повесить пару стендов в малом зале, а для этого требуется мужская рука. Справитесь, Михаил?
– Отчего же не справиться? – осклабился я. – Показывайте фронт работ!
Дело оказалось плевым. Я-то ожидал, что стенды окажутся огромными, а это были всего-то большие рамы с убранными под стекло тетрадями знаменитых выпускников. В Малом зале, оказывается, находился внутренний музей Аудиториума, и там размещали памятные предметы, принадлежавшие выпускникам.
– Готово! – отрапортовал я и обернулся к библиотекарше. – Принимайте.
Пока Скворцова ходила едва ли не с рулеткой и уровнем вдоль стендов, измеряя углы и расстояния, я было расслабился, но ненадолго.
«Миш!», - внезапно раздался в моей голове голос Ронцова. – «Слышишь меня?»
«Да», - мгновенно отозвался я.
«Ты сейчас где?»
«В общей библиотеке».
«Можешь подняться на второй этаж мужского крыла?»
«Срочно? я тут слегка занят помощью одной особе».
«Боюсь, что да. У меня проблемы. Три огромные проблемы и уже один фингал под глазом…»
  
Глава 16
 
Твою мать! Ну как он умудрился нарваться? Оставил его одного всего на час, велел не разгуливать по другим этажам – и нате! Получитесь, распишитесь. Хьюстон, у нас проблемы.
 
«Где тебя поймали?» – рявкнул я прямо в голову Ронцову.
«Вторая лестница… Между пролетами… Миш, я не продержусь долго. Это второкурсники».
«Жди. Бегу».
Я мигом спрыгнул с табуретки и, громко топнув, приземлился – паркет застонал и затрещал под моим весом.
– Аккуратнее! – шикнула на меня красотка Скворцова. – Это же библиотека! Здесь нужно соблюдать тишину.
Но я ее уже не слышал – бежал к выходу.
– Соколов! – кричала она мне вслед. – Куда вы? Что случилось?
– Извините, мне нужно идти. Срочно.
– А как же читательский билет? – в голосе Скворцовой звучала смешанная с удивлением растерянность.
– Позже. Все позже! Потом студенческий занесу…
Последнюю фразу я договорил, уже хлопнув дверью малого зала.
Чуть замедлив шаг в главном, чтобы не смущать немногочисленных студентов, я добрался до выхода, а оттуда рванул со всех ног к лестнице в мужском корпусе. Их там действительно было две – одна главная, и вторая, которую нам показал Денисов.
Вот на ней-то и подкараулили Серегу. Понять бы еще, какого рожна он там забыл. Говорил же ему сидеть и не рыпаться. Но это выясним позже. Сперва следовало спасти его тощую задницу.
На бегу я первым делом связался с Рахманиновым.
«Малыш, знят?»
«Свободен», - ухнул гигант. – «Надо чего?»
«Беги на второй этаж. На черную лестницу».
«И что там?»
«Наших бьют».
«Хм… Ладно, иду».
Докричался я и до Сперанского. Чутье подсказывало, что услуги лекаря Ронцову не помешают. А, что было более вероятно, не только ему, но и всем нам.
Я взбежал по парадной лестнице, едва не сбив с ног стайку озадаченных первокурсников, но даже не успел извиниться – ноги сами несли меня дальше. Добравшись до второго яруса, я свернул в коридор и добежал до самого конца – туда, где располагались запертые общие душевые, оставшиеся еще с тех времен, когда Домашний корпус больше напоминал классическую общагу с удобствами на этаже.
– Эй! Первак! – окликнули меня. – Этажом не ошибся?
Я не ответил – не до того было.
Вслед мне полетели еще какие-то крики, но я уже их не слышал. Эх, погубит меня однажды это геройство, как пить дать погубит… Но поделать с этим я ничего не мог. Умом понимал, что от защиты слабых в Аудиториуме будут одни проблемы, но и отказаться от этого не получалось. В конце концов, Ронцов и остальные мне доверились. Кем я буду, если брошу их в беде?
И, кроме того, была у меня одна мыслишка, как обратить этот свой недостаток себе же на пользу… Впрочем, этот мой план был еще более дырявым, чем Афанасьевский прожект по краже Головы.
Я с усилием рванул дверные створки на себя, распахнул черный ход и, окутав себя плотной пеленой «Берегини» и «Шлема», влетел в полумрак лестничной площадки. Шум возни, звуки пинков и ударов на секунду затихли, но тут же снова продолжились.
– Так его! Да!
– Ишь чего надумал! – Доносилось до меня снизу.
– А ну не трожь парня!!! – заорал я и принялся безумно зыркать по сторонам, силясь отыскать среди теней Ронцова.
Все снова замерли. Я не видел их, но чувствовал присутствие. И не только это – здесь еще совсем недавно разливалась сила. Невысокий ранг, но следы витали в воздухе. Но сейчас все замерли, позасовывали языки подальше и даже старались не дышать.
Затихарились, сволочи. И логично – они же не видели, кто сюда вошел.
Ничего, это никому из них не поможет.
Во мне кипел гнев. На придурка Ронцова – за то, что ослушался и поперся гулять куда не следовало. На этих неизвестных второкурсников – за то, что затеяли неравный бой, если это вообще можно было назвать боем. И на себя – за то, что я собирался сделать, даже осознавая последствия.
 
– А ну вышли на свет! – велел я, быстро зажег небольшой огонек «Жар-птицы» и пустил вниз по лестнице осветить пространство.