В интересах государства. Аудиториум, часть 2 (СИ)

Еще посмотрим, кто кого.
К моему удивлению, Голова не сказала почти ничего интересного ни про Забелло, ни про Перовскую. Разве что Марианне порекомендовал посвятить себя целительству и сказал одну странную фразу: «Пляши, пока можешь. Живи, девочка, каждый день как последний, потому что для тебя он последним и окажется». Не то угроза, не то предупреждение, а может просто странный приступ философствования.
Перовская лишь расхохоталась, исполнила несколько па и, получив свои знаки отличия, впорхнула обратно в строй.
А Меншиков оказался менталистом. Причем ранг имел высокий – четвертый с перспективой подняться до «тройки». И вот это уже было серьезно.
– Ронцов Сергей Андреевич! – Пригласили моего соседа.
Бледный как смерть Серега нетвердой походкой подошел к Голове. Едва он прикоснулся к банке, Пантелеев принялся прыгать, скакать и взбивать раствор в пену.
– О, ублюдочек пожаловал, – бестактно объявил артефакт. – Папа князь, а мама красивая, да? Бедняга ты, Серега. Сожрут тебя, цветочек аленький. Правда, коль сожрут, то подавятся. Ранг у тебя пусть и шестой, но может подняться, коли сделаешь все по уму и ежели с родней батьки твоего свезет. И артефакторию ты мне брось. Не к тому у тебя душа лежит, и не слушай ты всяких старых пердунов. Боевиком станешь.
Ронцов аж отпрянул.
– Нет… Нет, вы ошибаетесь.
– Я, мил человек, ошибаться не умею. Не вложили в меня такого заклинания. Что вижу, то и говорю, – назидательно ответил Ленька. – А ты, птенчик, еще жару задашь. Коли выживешь. Все, ступай. И так засюсюкался с тобой. Коньякуууу!
Пораженный услышанным, Сергей рассеянно принял шевроны из рук красоток-старшекурсник и направился в строй. Румянец вернулся на его щеки, но парень выглядел настолько ошарашенным, что не смог вымолвить и слова, когда кто-то к нему обратился.
«Ты как, Серег?» – обратился я к нему ментально.
Ронцов вздрогнул и обернулся ко мне.
«Удивлен».
«Это еще мягко сказано. Но если Голова не ошиблась, то ты можешь стать крутым боевиком».
«Прости, Миш, но мне с трудом в это верится. Ну какой из меня боевик?»
«Всякое бывает. По Коле тоже не скажешь, что он лекарь, да и по Грише, что менталист».
«Угу».
Ронцов явно не был настроен на общение, и я перестал мучить парня. Пусть переварит и как следует свыкнется с пророчеством артефакта. Интересно, знали ли в Аудиториуме о скрытых талантах нашего затравленного бастарда? И случайно ли подселили именно к нам?
Опять параноишь, Миха. Вечно видишь во всем двойное дно.
– Соколов Михаил Николаевич! – Позвали меня. – Пожалуйте к артефакту, ваше сиятельство.
Тщательно скрывая нервозность, я уверенно направился к Голове. За моей спиной шушукались – кто-то был наслышан об особой природе моей силы, иные уже были в курсе объявленной Денисовым войны. Короче говоря, я внезапно стал знаменит, даже не стараясь этого добиться.
– А он милый, – промурлыкала какая-то девица своей подружке, когда я проходил мимо них. – Надо бы познакомиться поближе…
Ага. Рискни здоровьем, дорогуша. Ирэн тебя так отблагодарит, что неделю будешь пускать слюни в подушку.
Вблизи Ленька Пантелев оказался еще уродливее, чем я предполагал. Часть тканей отслаивалась, лицо неестественно перекосило, и было удивительно, что это создание вообще могло шевелить распухшими губами.
Едва я дотронулся до стекла банки, как раствор забурлил, закипел, а Голова скорчилась еще чудовищнее и завыла.
– Твою мать, дедуля! – крутанувшись вокруг свое оси, заорал Ленька. – Не мог раньше предупредить, что у него не Благодать?!
Фрейд лишь коротко хохотнул.
– Нужно было тебя наказать за дерзость.
Голова принялась бешено крутиться, таращилась на меня – да так, что у меня от этой адской светомузыки все поплыло перед глазами.
– Ааааааа! Уууууууу! – выл Пантелеев. – Руки! Руки убери, с-сволочь! Изверг! Нерон! Навуходоносор! Свали от меня, дух проклятый!
Строй позади меня зароптал.
– Говори что знаешь! – я обхватил банку обеими руками и наклонился так, чтобы моя голова была на одном уровне с визжащим Пантелеевым. – Говори, но тихо. Иначе руки в раствор опущу. Понял?
 
– Ыыыыыаааааааа! Пусти! Пусти, я все скажу, – проскулила Голова.
Я убрал руки.
– Ну. Вещай давай.
– Дух… Дух родовой, – жалобно всхлипнул Ленька. – Больно мне от вас. Я ж на Благодать зачарован, а не на древнюю силу… Больно… Больно…
– Извини, Лень. Я тебе вредить не хотел. Обо мне что-нибудь сказать можешь?
– Род у тебя сильный. Ты наследник, и одарен в избытке, – глухо прошептал Пантелеев. – Все дороги, какую ни выберешь, будут твоими. Но выбрать нужно одну или две – это предел. Распылишься – не получишь ничего.
– Понял. А посоветуешь что?
– Наставник тебе нужен, Соколов. Но такого в этой школе ты не найдешь. Не здесь он обитает. Ищи в семьях, что сохранили родовую силу. В Аудиториуме выучись на ту специализацию, какая по душе придется – из тебя и менталист, и боевик толковый выйдет. А как выпустишься, ищи наставника, пороги обивай… Тогда-то ты свою силу и раскроешь.
– Так здесь же есть кафедра родовой магии, – возразил я.
– Есть, да что в том честь? Азы дадут, не более. Тебе нужен свой наставник. Сильный, из рода и большой историей. Понял?
– Понял. Благодарю, Леонид Иваныч.
– Уууу! Прочь поди от меня! – забулькала голова. – Коньяку! Коньяку! За вредность!
Я развернулся, забрал шевроны и зашагал на свое место. Теперь на меня уже откровенно пялились.
– Родовая сила? – шушукались в строю. – Охренеть!
Подмигнув Афанасьеву, я занял место подле него.
– Хорошо шоу? – Спросил он.
– Ага. Мне понравилось.
– Сперанский! Сперанский Николай Геннадьевич! – вызвали лекаря.
Коля шустро выбежал из строя и направился к успевшей прийти в чувство Голове.
– Ты хоть с Благодатью, надеюсь? – проворчал Ленька.
– От меня сюрпризов не будет.
– Это хорошо. А то я аж весь горю. Этот Соколов меня чуть не вскипятил! – ябедничал артефакт. – Ну иди сюда, Коля-Колюшка.
Сперанский прикоснулся к банке, и Пантелеев крепко призадумался.
– Что-то не так? – после долгого молчания спросил лекарь.
– Да вот докумекать пытаюсь, как это так – стоит передо мной один, а должно быть трое.
– А, у меня еще брат и сестра есть. Не поступили.
– Жаль. Это большое упущение, – отозвался Ленька. – У вас, Коля, одна душа на троих. И сила тоже одна на троих. Коли вместе работаете, становитесь сильнее, а порознь слабеете. Химию изучал? Знаешь же, что бывают реакции, когда по отдельности элементы вполне себе непримечательные, а как смешаешь их – так кааааак бабахнет!
Голова выпучила безумные глаза и ухмыльнулась.
– Короче, Коля, в одиночку ты кой-чего могешь, но с братом и сестрой станешь куда сильнее. Нельзя вам разлучаться. Хочешь добиться успехов в Благодати – пусть они на следующий год поступят.
– А специализация?
– Да лекарь ты. Скучный душнила. Ничего в тебе интересного, когда ты один. Говорю же. Вот коли втроем придете – тогда скажу больше. Выясним, на что вы способны, когда объединитесь.
Сперанский отнял руки и чуть поклонился.
– Благодарю, Леонид Иванович.
– Ой, иди уже!
Я пристально вглядывался в лицо Коли и понимал – сказанное Головой его не удивило. Знал или догадывался? А может и сам понял – чай не один год вместе с Полей и Борей тренировались. Но эффект, конечно, был интересный. Осталось выяснить, насколько Сперанский просел в своем потенциале, оторвавшись от родни.
К тому моменту, когда вызвали Ирэн, я уже едва мог стоять на ногах и старался лишний раз не думать о мочевом пузыре, который был готов разорваться от утреннего кофе. Знай я, что это мероприятие так затянется, фигушки бы стал пить эту невкусную мочегонную бурду. Но когда вызвали Ирину, мучения отошли на второй план.
 
Подруга летящей походкой подошла к Голове и приложила маленькую ладошку к банке.