Пленница кракена

Богиня, я хочу ее.
Дарить ей наслаждение, наблюдать, как она отдается удовольствию – зависимость, от которой не знаю, как избавиться.
Не уверен, что хочу от нее избавляться.
Каталина облизывает губы.
– Тэйн. Если не прекратишь так на меня смотреть, мы вообще не будем плавать. И хотя совсем не против кончить снова, все же очень хочу заслужить твой член.
Заслужить твой член.
Закрываю глаза, но это не приносит облегчения. Ее присутствие пронизывает все пространство от воздуха, которым дышу, до камня под щупальцами. Нелепица. Абсурд. Можно подумать, будто я влюблен в эту обескураживающую девушку, а это, безусловно, не так.
– Точно.
Если не поспешу что-то предпринять, то останусь стоять и глазеть на нее, и тогда на смену взглядам придут прикосновения, а значит, она окажется права. Нам будет не до плавания. Мне трудно вспомнить, что в этом плохого, что уже само по себе проблема.
Этой девушке нужны не только оргазмы. Возможно, я не смогу предложить ей полноценную свободу без моего сопровождения, но могу предложить ей это.
Не успев отговорить себя от этой затеи, опускаюсь в водоем и жестом велю следовать за мной.
– Иди сюда.
Каталина не мешкает. Она опускается в воду рядом со мной и тут же исчезает под поверхностью. Ныряю за ней и обхватываю за талию. Она смотрит на меня, явно пытаясь сохранять спокойствие, но у нее так же явно ничего не выходит. Не могу разговаривать с ней под водой, но крепко держу ее, пока она делает глубокий вдох и расслабляется.
Как раз в этот момент понимаю, что, возможно, не особо гожусь для обучения человека плаванию. Мой народ передвигается щупальцами. А у людей только две ноги. Но столько же и у демонов, драконов и прочих существ в этом царстве. Пытаюсь вспомнить, как все это выглядит. У меня уже давно не было повода плавать с кем-то, кроме моего народа.
Задаюсь вопросом, не ошибка ли это.
За последние пять лет совершено очень много ошибок. Возможно, мы живем в мире, но после смерти Бранты, этот мир хрупок. Мы словно куча хвороста, которая может в любой момент вспыхнуть пламенем. Жители разных земель уже не общаются, как прежде. Ни разу за все пять лет моего правления напряженность не была так высока.
Но сейчас все это не имеет значения.
Поворачиваю Каталину, пока она не оказывается спиной к моей груди. Она напрягается, но всего на мгновение. Ее задница прижимается ко мне, и это отвлекает, но заставляю себя сосредоточиться. Беру ее запястья и медленно двигаю руками, будто в плавании.
Недолго поразмыслив, отодвигаю ее от себя, давая как можно больше пространства. Она нерешительно двигает руками, повторяя мои движения, а потом начинает дрыгать ногами. Вскоре она уже описывает круги. Пора ее отпустить. Она уловила суть, и ей нужна возможность понять все остальное.
И все же отпустить ее оказывается неоправданно трудно. Как только это делаю, она опускается на несколько метров и замирает. Но, подняв голову и увидев меня над собой, выдыхает поток пузырьков и продолжает двигаться.
Через десять минут обнимаю ее рукой за талию и выныриваю вместе с ней на поверхность. Каталина лучезарно улыбается мне.
– Ты видел? Я плыла, как чертова рыба!
Ей еще предстоит долго учиться, прежде чем неловкие движения станут похожими на движения рыб, но ни за что не стану омрачать ее восторг. Она кажется такой… счастливой.
– Ты отлично справилась.
Каталина позволяет усадить ее на край водоема. Едва отпрянув, осознаю свою ошибку. Она полностью обнаженная, только вода сочится по ее коже, служа лучшим украшением. Пока наблюдаю, струйка воды стекает с мокрых волос на грудь и течет по соску. Он возбужден от прохладного воздуха, и я невольно облизываю губы. Я едва вкусил эту девушку и хочу гораздо большего.
Богиня, неужели правда сейчас завидую воде?
Каталина встряхивает руками, явно не замечая, какое направление обрели мои мысли.
– Ух ты, не ожидала, что будет так похоже на тренировку. Глупо, правда? Конечно, это тренировка, иначе плавание не считалось бы олимпийским видом спорта. Ты ведь не пытаешься тайком заставить меня заняться спортом? Было бы подло.
 
Она вытаскивает ноги из воды и хмуро на них смотрит.
Клянусь, не понимаю и половины сказанного, но мне знаком проблеск неуверенности на ее лице. Он служит необходимым стимулом для того, чтобы подавить собственное желание и сосредоточиться на разговоре.
– Я не хочу ничего в тебе менять.
– Ты будешь первым. – Не успеваю задуматься над ее словами, как она беспечно продолжает. – Думаю, я была настоящей умницей, а, Тэйн?
На этот раз не позволю себе отвлекаться на соблазн ее желания.
– Кто хочет тебя изменить?
Она хмурится, но отвечает:
– А кто не хочет? Меня не назвать идеальной дочерью, о которой мечтала мать, и она никогда не стесняется в подробностях рассказать о том, как я ее разочаровала, будучи единственным ребенком. Отец всегда был холоден, а когда устал от маминых выходок, ушел. Как бы ни пыталась добиться его внимания, не получаю ничего, кроме открыток на день рождения, да и то с опозданием на пару месяцев.
– Каталина…
– А еще были парни, подружки и любовники, но всегда ненадолго, потому что неизбежно все портила. Я невыносима, Тэйн.
Она улыбается, но глаза остаются печальными.
– Поэтому приняла это. Если я им не по зубам, то пусть подавятся. Когда получу от Азазеля деньги, мне больше не придется беспокоиться, что кому-то со мной невмоготу, ведь они будут счастливы продаться мне за деньги.
Мне хочется притянуть ее в объятия и развеять уязвимость, скрывающуюся за ее напускной храбростью. Но, учитывая, что она рассердилась и явно готова к бою, если попытаюсь, вероятно, врежет мне в челюсть. Вместо этого предлагаю единственное утешение, которое мне по силам. Правду.
– Я тоже одинок.
– Что? Я не говорила, что я…
– Так было не всегда. Раньше рядом всегда была Бранта.
Мне больно говорить о ней, но это уже не та сокрушительная боль, которая первое время сопровождала каждое воспоминание. Она стихла до ноющей боли, но лучше испытывать ее, чем не чувствовать ничего.
– Думаю, она бы тебе понравилась. Она всем нравилась. Была яркой, блистательной и всюду приносила с собой радость.
Каталина внимательно за мной наблюдает с каким-то странным выражением лица.
– Мне жаль, что ты ее потерял.
Мне тоже, но я сейчас не об этом.
– Я разучился быть среди других. Я не такой, какой была она. Слишком резкий, слишком холодный. Из-за этого окружающим становится некомфортно.
Не думал, что люблю людей, но скучаю по временам, когда сидел в уютном молчании, пока Бранта очаровывала присутствующих. Без этого света осталось одно только молчание, а от него всем неспокойно. Тревожно. Поэтому прекратил попытки.
– Признаться, создание своего пространства принесло облегчение, но порой мне не достает компании.
Каталина приподнимает бровь.
– Только не говори, что собираешься сказать, будто мы похожи.
– Нет, непохожи.
Не могу отрицать, что по характеру мы, похоже, полные противоположности, но внутреннее одиночество узнаю на инстинктивном уровне. Возможно, изначально именно оно и привлекло меня в ней, хотя не могу быть уверен.
– Тэйн, – неспешно замечает она. – Ты правитель, и даже если прав в том, что все с замиранием сердца ждут твоей отставки, но Эмбри явно любит тебя до беспамятства. Это видно каждый раз, когда он закатывает глаза. Будь ему все равно, он бы не злилился на тебя все время.
С тех пор, как умерла Бранта, я многое подвергал сомнению, но только не это. Эмбри слишком много для меня сделал, чтобы я сомневался в его любви.
– Ты небезразлична окружающим.
– Разве? – Она пожимает плечом, будто я не вижу, как кровоточат ее многолетние эмоциональные раны. – Опыт утверждает обратное.
– Каталина. – Жду, когда она взглянет на меня. – Ты небезразлична мне.
– Нет, неправда. Я тебе даже не нравлюсь. Слишком шумная, беспардонная и суматошная для твоей славной упорядоченной жизни. Ты ждешь не дождешься, когда сможешь от меня избавиться.