Правила Барби (СИ)

Они спорили и моя голова гудела. Когда у правления находились Эванс и мой отец, было проще, в последние годы соуправления они во многом расходились, но после случая с разливом нефти и пострадавшими голубыми цаплями в прошлом, значительно пересмотрели стратегию управления. И когда компания потеряла их обоих, у гуманного подхода осталось слишком мало сторонников: я, Тим и два его заместителя. Тим был другом отца и одним из инвесторов Эванс-Фостер Энергетик.
Кем я был в этой компании, спросите вы? Я владел половиной контрольного пакета, другая половина была в руках Барбары, ну, почти в ее руках. Тридцать процентов приходилось на тех самых ублюдков, которые отвергали любую мою идею, остальное находилось в свободно обороте. Раньше этот механизм работал слажено, словно часы, но после смерти сначала моего отца, а затем Эванса, пошли сбои. И теперь я находился в «полное дерьмо» положении. Я не имел власти, я не мог противостоять совету.
Я начинал со стажера, и достаточно быстро поднялся до главы аналитического отдела. Стоит заметить, что случилось это только благодаря моему упорному труду, стремлению и сверхурочной работе в праздники, выходные, ночью. Отец и тем более Эванс здесь были ни при чем.
Знаю, о чем вы думаете, после смерти отца я как наследник его компании должен был стать во главе вместе с Эвансом. Но этого не произошло, а всему виной был дерьмовый закон компании: кандидат на пост генерального директора должен быть избран советом и быть не младше двадцати восьми лет. Чтобы занять должность генерального директора мне требовалось терпеть дерьмо совета еще год.
Так что фактически я был владельцем компании без права управления этой компанией. Это как оказаться на вечеринке с зайчиками «Плейбой», снять штаны и обнаружить, что твой член и яйца исчезли.
– Перевод даже двух процентов мощностей на зеленую энергию значительно снизит прибыль, а ты предлагаешь перевести сразу десять, – откидываясь на спинку кожаного кресла, заметил Джонсон – один из акционеров и генеральный директор моей компании. Ах да, еще он был любителем проводить свое свободное время в обществе из трех-четырех проституток сразу, но не думаю, что это имеет какое-то отношение к делу.
Ему не терпелось прибрать эту компанию себе, перед этим обвалив в цене ее акции, чтобы взять подешевле.
– Зеленая энергия не принесет столько же прибыли, но это привлечет новые инвестиции, произойдет положительное освещение в прессе, и это сбережет экологию, а значит, все экологические организации будут на нашей стороне. Демократы поощряют экологические инициативы, – резко возразил я, замечая, как Джонсон хмурится.
– Слишком много риска, – вторил ему лысеющий коротышка Харпер.
Я покачал головой, опуская обе руки на вытянутый овальный стол за которым сидели члены совета. Я взглянул на планшет передо мной, чувствуя, как загораюсь, ведь мои планы рассыпались в прах. Они уже собирались отказать, даже не выслушав меня.
– Вода, ветер, солнце – все это…
– Все это огромные траты. Налоги… – оборвал меня Джонсон, но я не собирался отступать.
– Оправданы, – сказал я, выпрямляясь и пряча руки в карманы брюк. Это, черт возьми, моя компания, и я заставлю их сделать верный выбор. – Без четкой стратегии, без новшеств стагнация неизбежна. Поэтому я разработал план, я предлагаю…
На этих слова за стеклянными стенами я заметил кое-что странное, вернее кое-кого странного. Она неслась по коридору так, будто в ее заднице был пропеллер, громкий стук ее каблуков заглушал все прочие шумы и отражался в моей голове звенящей болью. Все сидящие за столом обернулись, словно предчувствовали появление королевы или стихийного бедствия – правда в том, что она могла сочетать в себе и то и другое.
Я был так поражен увиденным, что застыл с открытым ртом, пытаясь понять, что, черт возьми, происходит. Зачем она здесь?
– Где этот сукин сын? – зарычала она, направляясь ко мне, ведь своими собственными глазами видела, где именно находится нужный ей сукин сын. Моя ассистентка Кристина – молодая особа, которая только недавно окончила Гарвард и мечтала сделать карьеру в энергетике, попыталась остановить ее, но против Эванс был бессилен даже сам Дьявол. Она сделает так, что его мозг закипит прежде, чем тот успеет заказать свою пиццу «четыре сыра и вечные страдания грешников».
 
Стеклянная дверь распахнулась, едва не слетая с петель, и ураган «Барбара» ворвался в зал для переговоров, повергая в шок всех толстопузых бегемотов сидящих за столом. Ах да, и вызывая синхронизированный стояк, ведь если не брать во внимание странный головной убор, похожий на шапку со стразами, который полностью скрывал ее волосы, Барбара выглядела так, словно через минуту собиралась блистать на красной ковровой дорожке. Нежно-розовый тренч с золотыми пуговицами был расстегнут сверху, благодаря чему всем в этом зале было видно ее глубокое декольте. Ее бедра обтянула юбка из шелка, тянущаяся до самых щиколоток и имеющая оттенок шампанского – розового шампанского, если такая херня вообще могла существовать.
– Если ты не поняла, я немного занят, – сказал я, глядя на покрасневшее от гнева лицо Эванс. Понятия не имею, что заставило ее прийти сюда, сейчас меня волновал лишь мой проект, а ее фееричное появление явно не шло мне на пользу.
Она сузила глаза, ее верхняя губа дернулась от раздражения, а дальше произошло то, что натолкнуло меня на мысли о немедленном изощренном убийстве светлой головы. Эванс стала рыться в сумке размером с Висконсин, на стол посыпались совершенно бестолковые пестрящие розовым и лиловым предметы, помады, расческа, зубная нить, ободок, какие-то ключи, и наконец шампунь для волос?
Зачем она носит в сумочке шампунь для волос?
– Думаю, у тебя найдется минута перед тем, как я прикончу тебя и эту сучку!
Прикончит меня? Хотел бы я на это посмотреть. Но о какой сучке она говорила?
Приблизившись к ней и сжав ее руку, я тихо и угрожающе прорычал:
– Это не то место, где тебе следует устраивать концерт, поэтому проваливай, иначе мне придется попросить охрану выставить тебя.
– Нам нужно обсудить…
– У меня важная презентация, ты ослепла или умышленно игнорируешь людей в этом зале?
Она оглянулась, замечая до ужаса богатых толстопузов, с открытыми ртами наблюдающих за нами. В глазах ее промелькнула растерянность, будто Барбара не замечала их ранее.
– Моя проблема важнее какой-то презентации!
– Не для меня, – безэмоционально бросил я, отчего ее лицо исказилось от ненависти. – Домой, живо.
Она хмыкнула и вырвала руку из моей хватки.
– Не смей, черт возьми, указывать мне! – выплюнула она, а затем, нацепив на лицо фальшивую улыбку, обернулась к совету. – Что бы он вам ни заливал, не верьте! Этот неандерталец пойдет на что угодно, только бы добиться своего, не побрезгует любыми методами для достижения цели, сами не заметите, как окажитесь без денег и… – она взглянула на меня, – с испачканной в лошадином дерьме задницей.
Я совершенно точно ее прикончу, столкну с крыши этого здания и буду наблюдать, как она летит вниз.
– Фостер, кто это такая, и о чем она говорит? – изумился Джонсон.
Барбара ухмыльнулась мне, ужасно довольная тем, что сорвала мои планы, о сути которых даже не подозревала.
Думаешь, только ты способна на подобное, ты явно забыла, с кем имеешь дело, Барби. 
– Никто. Я спас ее из тюрьмы в Мексике. Она перевозила травку в туфлях. До смерти достала конвоира своей болтовней, он был только рад избавиться от нее. Сейчас она спиливает на моей конюшне копыта лошадям, – спокойно рассказал я, пожимая плечами. Барбара вспыхнула, словно поле сухой травы от одной маленькой искры.
– Их не спиливают, а отрезают, как ногти, придурок!
– И спиливают тоже.
Эванс вернула взгляд на совет и сладко улыбнулась ублюдкам, которые не стесняясь пялились на ее фигуру и стройные ноги. И это в том числе приводило меня в бешенство. Они не могут смотреть на то, что принадлежит… они не могут смотреть на нее.