Клятва Ненависти (ЛП)

Я не дурак, я знаю, чем мы занимались. Я знаю, что незащищенный секс приводит к беременности, но когда я с Пенни, эта мысль напрочь вылетает у меня из головы. Неважно, насколько очевидна взаимосвязь между двумя этими вещами, эти две идеи не соединялись в моей голове до настоящего момента.
Уставившись на часы на стене, я наблюдаю за тем, как крутится стрелка. Каждый тик дразнит меня, напоминая о том, сколько времени я потратил впустую… сколько времени я теряю прямо сейчас. Сидя здесь, в этой комнате, с женщиной, которая разрушила мою жизнь и которая, возможно, растит внутри себя ребенка… нашего ребенка.
Краем глаза я наблюдаю, как она раздевается. Ее почти неслышное ворчание подсказывает мне, что она с трудом справляется сама. Зная, что она не попросит, я встаю и помогаю ей. Я стараюсь не смотреть на ее тело, я не хочу видеть ее избитой подобным образом. Мне становится физически плохо, особенно при мысли о том, что она может быть беременна. Если это так… Я выслежу этого ублюдка и прикончу его. Черт, я могу сделать это в любом случае.
Как только она облачается в больничный халат, я возвращаюсь обратно на стул и еще целую вечность жду появления доктора. Все это время мы едва смотрим друг на друга, оба избегаем зрительного контакта, насколько это возможно, каждый по своим причинам.
Когда дверь, наконец, открывается, и входит доктор, мое сердце бешено колотится о грудную клетку.
— Здравствуйте, — приветствует она нас обоих. Медсестра, которая была здесь раньше, входит в комнату следом за ней. — Я доктор Бэйли. Эми ввела меня в курс дела. Итак, вы упали с лестницы, да?
— Да, — Пенни кивает, но доктор хмурится на нее.
Она смотрит на нее так, словно говорит: «Я не верю ни единому вашему слову». Она постукивает ручкой по клипборду, который держит в руках, в ожидании момента, чтобы предоставить Пенни возможность заговорить.
Когда Пенни ничего не говорит, она, наконец, отступает.
— Хорошо… ваш тест на беременность отрицательный, поэтому мы сделаем рентген, чтобы убедиться, что вы ничего не сломали при падении.
Меня могло бы рассердить ее язвительное замечание, если бы не тот факт, что она сказала, что тест отрицательный. На меня накатывает волна облегчения. Мой пульс почти сразу же замедляется, оставляя в груди незнакомую и неожиданную тупую боль. Это почти как будто крошечная, разочарованная часть меня.
Смущенный и раздраженный, я запихиваю это чувство в самый темный угол своего сознания и сосредотачиваюсь на том, что продолжает говорить врач.
— Я собираюсь осмотреть вас. Для этого мне нужно, чтобы вы разделись. Вы не против, чтобы он был в комнате? — спрашивает врач, и я чуть не закатываю глаза. Пенни кивает, но врач продолжает настаивать. — Я могу заставить его уйти, если так вам будет комфортнее.
— Нет, — на этот раз говорит Пенни. — Я хочу, чтобы он остался.
Ее слова врезаются в меня и оседают глубоко в груди. Не потому, что я удивлен ее словами, а потому, как она их произнесла. В них есть неоспоримое отчаяние. Словно она не просто хочет, чтобы я остался, — она нуждается в том, чтобы я остался.
Я судорожно сглатываю, в горле внезапно становится тесно.
— Хорошо, он может остаться, — говорит медсестра, и они с доктором помогают Пенни снять больничный халат.
— Итак, скажите мне, что сейчас болит больше всего?
— Мой бок… мои ребра, наверное, — говорит Пенни, указывая на свой правый бок.
— Я собираюсь прощупать здесь. Дайте мне знать, если станет слишком больно, хорошо?
Тихие хныканья Пенни заполняют тишину в комнате, и когда я уже не могу больше терпеть, я наконец-то перевожу взгляд туда. Она сидит на кровати, медсестра поддерживает ее, пока доктор осматривает ее. Синяки покрывают все ее лицо, руку и плечо, но самый страшный синяк находится на ребре.
Еще один прилив гнева проносится через меня, и я решаю, что выслежу Томаса. Он должен усвоить урок.
— Эми отведет вас в радиологию, и когда я получу рентгеновские снимки, мы приступим к дальнейшим действиям, — доктор что-то записывает на своем бланке, затем передает его медсестре и выходит из палаты.
 
Эми отсоединяет капельницу от держателя и присоединяет к кровати, в то время как раздается еще один стук в дверь. Через несколько секунд она открывается, и появляется седовласый мужчина.
— Извините, что прерываю. Я Чарльз из финансового отдела, — представился он и вошел в палату. — Мисс Дженкинс?
— Да, — скривилась Пенни, прежде чем прочистить горло, — это я.
— Я собираюсь отвести ее в радиологию. Это не может подождать, Чарльз? — Эми вмешивается, и я не упускаю нотку раздражения в ее словах.
— Это займет всего минуту. Политика больницы, — объясняет он. — Мисс Дженкинс, когда вы заполняли бланк, вы указали, что у вас нет медицинской страховки. Как бы вам было удобно оплатить ваш сегодняшний визит и лечение?
— Я… я не знаю, — отвечает Пенни, запинаясь и смущаясь.
— Мы предоставляем различные варианты оплаты. Вы можете внести часть денег сегодня, а остальное выплачивать частями. Если вы не в состоянии оплатить что-либо, мы можем лечить только то, что угрожает жизни…
— Мы оплатим сегодня, — прервал я его бредни.
Вытащив бумажник, я достал кредитную карту, которой редко пользуюсь, и протянул ему. В основном мы работаем с наличными, но у меня есть хорошая подушка безопасности на банковском счету.
Он без вопросов берет карту и проводит карточкой по специальному устройству на ноутбуке, который он держит в руках.
— Визит и базовый осмотр — 250 долларов. Любые другие анализы и процедуры, например, рентген, оплачиваются отдельно.
— Отлично, — говорю я ему. Он возвращает мне мою карту и просит расписаться на маленьком цифровом планшете.
Он уходит как раз в тот момент, когда Эми выкатывает Пенни, но не раньше, чем они обе посмотрели на меня.
— Спасибо, — тихо говорит Пенни, а медсестра улыбается мне. Это далеко от тех смертельных взглядов, которые я получал до сих пор.
Дверь за ними закрывается, оставляя меня наедине с моими мыслями.
* * *
Пенни вернулась с рентгена почти через час, и мы все еще ждем результатов анализов. По крайней мере, они дали ей немного обезболивающих лекарств через капельницу. Она выглядит слегка потрясенной, но в то же время спокойной, ее дыхание ровное, и когда она тянется за водой, она не вздрагивает и не гримасничает от боли.
— Спасибо, еще раз, — шепчет Пенни, нарушая бесконечное, казалось бы, молчание между нами. — Я верну тебе деньги. Как хочешь… если все по-прежнему в порядке. Я имею в виду, если ты все еще хочешь этого.
Она говорит «этого», но я уверен, что на самом деле она подразумевала «меня».
Хочу ли я ее по-прежнему?
Правда в том, что я действительно не знаю…
Прежде чем я успеваю придумать ответ, доктор наконец входит в комнату, с папкой и клипбордом в руках.
— Извините за ожидание, ребята. Мы сегодня загружены, — оправдывается она. — Я только посмотрела ваши рентгеновские снимки.
Она подходит и встает рядом с кроватью Пенни.
— Все в порядке? — спрашивает Пенни.
— Ну… есть несколько моментов, которые нам нужно обсудить и просмотреть. Хорошая новость в том, что у вас перелом только одного ребра, в этот раз, — она делает небольшую паузу, доставая один из рентгеновских снимков. — Но я нашла ребра, которые были когда-то сломаны, но уже зажили.
Пенни молчит, не желая ничего говорить врачу. Вместо этого она просто слушает перечень всех своих травм. К счастью, большинство из них кажутся незначительными по сравнению с тем, что могло бы быть, если бы я не вмешался. Тем не менее, у нее так много синяков, что какое-то время она будет испытывать сильную боль.
— Я собираюсь отпустить вас домой, но вам нужно соблюдать постельный режим. Ваше ребро заживет само по себе, но вам нужно отдохнуть… и быть в безопасности, — говорит она, подчеркивая последнее слово.
— Я в безопасности, — шепчет Пенни, глядя вниз на свои руки.