Стоянка поезда – двадцать минут
Итак, об
ластной
центр.
Три института,
техникумы,
училища.
Абитуриенты
съезжались
из районов,
со всех уголков
большой
по территории
Читинской
области.
Выпускники
школ самой
Читы, те, кто имел приличные
аттестаты
зрелости
с высокими
оценками,
конечно же,
выбирались
за пределы
Забайкалья,
на запад
в Улан-Удэ, Иркутск,
Томск,
Омск либо на восток
в Хабаровск
и Владивосток.
Самые
продвинутые
и амбициозные
юноши
и девушки
покоряли
Москву
и Ленинград…
Так или ина
че,
жених
в погонах
считался
выгодной
партией
в супружеском
смысле.
Лейтенант,
только
что окончивший
военное
училище,
гарантированно
получал
двести
десять
рублей.
Зарплата
периода
развитого
социализма
более
чем приличная.
Ровесники —
учителя,
врачи,
инженеры —
получали
на порядок
меньше.
Для врачей
той поры считалось
нормой
работать
на полторы
ставки.
Учителю,
чтобы
сносно
прожить,
а если он ещё и мужчина,
то содержать
семью, необходимо
было набрать
как можно
больше
часов.
Это стало
одной
из причин,
по которой
выпускники-
мужчины
пединститута
со временем,
а большинство
и сразу,
отстояв
вахту
3-месячных
военных
сборов
после
окончания
военной
кафедры
и получив
халявные
офицерские
звёздочки
лейтенанта
запаса,
растворялись,
чаще всего,
в органах
внутренних дел.
* * *Для ка
ких-
либо знакомств
Юльке
было, конечно,
рановато.
Она и сама это понимала.
Рановато,
правда,
не по возрасту,
а по внешнему
виду, то есть, по прикиду,
под которым,
естественно,
подразумевается
одежда…
Юль
ку
будто
заклинило
на фарцовщиках.
Она всё-таки упросила
старшую
сестру
опять съездить
на барахолку.
Прежних
знакомых
там не встретили.
Может,
сменили
точку,
может,
тому причиной
стал тот хмырь прыщавый,
вероятно,
всё-таки мент. Милиция
не сделала
в жизни
ничего
плохого
Юльке,
но людей
в милицейских
околышах
она органически
не переваривала.
Сама себе даже не могла
объяснить
столь негативное
восприятие
блюстителей
правопорядка.
Ку
пили
джинсовку
у других
ребят,
напоминавших,
правда,
чем-то и внешним
видом,
и выходками,
и даже разговорной
речью предыдущих
продавцов.
Юлька
поймала
себя на мысли,
что немножко
даже взгрустнулось,
что снова
не встретилась
с тем чернявым,
что в варёнках
и синих
подтяжках…
Со вре
менем
Юлька
задумалась
о причинах
этого
явления,
которое
считается
антиообщественным
и порочным,
даже преступным,
наказуемым
и в итоге
заканчивающимся
судебным
приговором
и тюремным
сроком.
Это не считая
того, сколько
молодых
людей
лишилось
комсомольских
и, самое
ужасное,
студенческих
билетов.
Сколько
поломанных
судеб
и искалеченных
биографий
случилось
у не совсем
удачливых
джентльменов
удачи.
А, может
быть, вместо
репрессивных
мер государству
следовало бы
изменить
точку
зрения
на выпуск
продукции
в лёгкой
промышленности
и задуматься
над новым
стилем
и фасонами,
чтобы
запустить
в производство
современную
одежду?
Государственные же
мужи твёрдо
полагали,
что стиль одежды
советского
человека
давно
определён
и утверждён
общественным
мнением
и дело только
за тем, чтобы
этой самой
одежды
хватало
для продажи,
чтобы
каждый
советский
человек,
как потребитель,
смог пойти
в универмаг
и приобрести,
причём
по доступной
цене плащ, костюм,
рубашку,
трусы,
майку,
носки.
Существующая
система
госторговли,
как тот караван,
на который
лают собаки,
продолжала
упорно
двигаться
дальше,
то есть вперёд —
по курсу
развитого
социализма,
перемалывая,
словно
танковыми
траками
любые
поползновения
относительно
изменения
генерального
курса
на обновление
стиля
жизни,
одной
из главных
составляющих
которой
является
одежда —
повседневный
атрибут
любого
человека…
В со
ветской
системе
не принято
было отличаться.
Существовал
некий
усреднённый,
но стабильный
стереотип.
Все живут
или должны
жить одинаково.
Все хотят
носить
или должны
носить
одинаковую
одежду,
иметь одинаковые
по кубатуре
квартиры
с одинаковой
обстановкой,
потреблять
одинаковую
пищу и, наконец,
одинаково,
тихо, скромно
в темноте
выполнять
супружеские
обязанности.
Так одинаково
и трудились
на производстве,
если не брать во внимание
и не считать
ударников
Коммунистического
труда,
чьи портреты
помещались
на Досках
Почёта
и на стендах
в одинаковых,
как близнецы,
аллеях
Трудовой
славы.
Одна де
таль.
Фарцовщиком,
прежде
всего,
становились
молодые
люди из обеспеченных
семей,
как бы сейчас
сказали,
продвинутые,
знающие
в большинстве
своём
иностранные
языки.
Из семей
научных
работников,
деятелей
искусства
и дипломатов.
Эти отпрыски
быстрее
своих
ровесников,
особенно
тех, кто из провинции,
окунулись
в мир западной
жизни,
западной
культуры.
В каком-
то смысле,
в зазеркалье…
Увидели
и… загорелись…
Увидели
и… задохнулись
от увиденного.
Эра фарцовщиков
продлилась
около
двух десятилетий.
Буквально
от прыжка
СССР в космос
до прыжка
страны
в пропасть…
Если го
ворить
по-русски,
фарцовщик —
спекулянт
вещами,
перекупленными
у приезжих
иностранцев.
Если отталкиваться
от заимствованных
первоисточников,
то вариантов
несколько.
От французского
force —
сила, немецкого
forch —
молодцеватый,
польского
forsоwac —
вынуждать,
добывать
силой,
от английского
for sell — для продажи.
Не только
вещи, но и валюту
и драгоценности
с целью перепродажи
по значительно
более
высокой
цене. По основной
версии
всё-таки фарцовщик
имеет
значение
от заданного
по-английски
вопроса:
«Нет ли у вас чего-нибудь
на продажу?
» Именно
выражение
for sell и легло
в основу
названия
этой глубоко
чуждой
советскому
строю
новой
профессии.
По другой
версии —
это «одесский
вариант»
происхождения
этого
слова.
Значение
жаргонного
слова
«форец» —
спекулянт.
Ребята,
которые
хотели
всего-
навсего
красиво
жить. Что же, красиво
жить не запретишь.
На это нет статей
в Уголовном
Кодексе.
Но есть статьи относительно
средств
и методов,
за счёт которых
или с помощью
которых
можно
красиво
жить…