Стоянка поезда – двадцать минут
— Лад
но,
мать. Чего по мелочам
расстраиваться?
Закрутились
они там. Понятное
дело. Город
теперь
все равно,
что один большой
колхоз.
Проблем
выше крыши.
Держи
вот, — Василий
бережно
разгладил
мятые
купюры
и положил
их на краешек
кухонного
стола.
— И на том спа
сибо!
— бабка
понесла
деньги
в комнату.
Убрала
в потёртый
кожаный
кошелёк.
Его подарила
младшая
дочка
Юля. Возвращалась
с мужем
из Приморья.
Ездили
по делам.
Заехали
к родителям.
Отец приболел.
По словам
врача,
который
проводил
обследование,
вероятно,
сдвинулся
осколок
в груди.
А насчёт
кошелька
старшая
дочь Лида позже
пошутила,
мол, было бы, что в нём держать.
— Ну, отец, ты ска
жешь, —
усмехнулась
бабка,
вернувшись
на кухню. —
Тоже мне. Сравнил
колхоз
с городом.
— А что? Та
кие же
в городе
люди. Из одного
теста, —
подметил
Василий,
глядя
на стряпню. —
Тоже, поди, забот
полон рот.
— Де
ревенские
заботы
не сравнить
с городскими.
Воду с дровами
принеси,
печи истопи,
скотину
накорми.
А прежде
надо сена накосить,
тех же дров заготовить.
Огород
вспахать,
засеять,
убрать.
— Ну, ты, баб
ка,
разошлась.
Ладно.
Кстати,
о заботах.
Может,
печку
растопить?
— спросил
Василий. —
После
дождя
сырость.
Газ-то кончился.
На чём будешь
жарить?
— На элек
троплитке.
Ты лучше
банькой
займись…
А насчёт
городских
условий
я права.
Вода там из крана
льётся.
Хочешь —
холодная,
хочешь —
горячая.
Батареи
греют.
Туалет
тёплый…
— Как го
ворит
молодёжь,
мечтать
не вредно.
Стайку
надо вычистить.
Утром
до автобуса
не успел.
— От
дохнул бы
сначала.
— На пер
роне
насиделся.
— Пер
вые
пирожки
спекутся,
крикну
чаевать.
— Лад
но.
Ва
силий
ушёл на улицу.
Раскатывая
тесто,
Анна вновь обращалась
мыслями
к младшей
дочери.
«И чего мне Юль
ка
сегодня
на ум упала?
Уж не случилось ли
там чего? А чего случится?
Живут
хорошо.
Всё у них есть. На моря каждый
год катаются.
Одно худо — деток
бог не дал…»Ва
силий
направился
в коровью
стайку,
вычистить
настил
от накопившегося
за ночь навоза.
Задержался
взглядом
на куче чурок.
Давно бы
надо расколоть,
да бабка
сдерживает.
Мол, успеется,
потом
приберутся
дрова.
Не больно
завтра
зима-то.— Что, дядя Вася, уже вер
нулся?
Скатал
в город?
— За штакетную
ограду
держался
опухший
лицом
сосед
Петруха.
Роста
маленького,
телом
худосочный
мужичок.
Относился
к типу людей
возраста
непонятного.
То ли человеку
под тридцать,
то ли уже все сорок.
По обросшим
щетиной
впалым
скулам
давно
скучает
бритва.
— Ска
тал.
По на
туре
своей
Петруха
покладистый
и смирный.
Про таких
говорят —
безобидный,
но за словом
в карман
не полезет.
Когда
надо было «включать
опохмеляторы»,
он шёл к соседу
дяде Васе. Тот, если имелось,
не отказывал.
Знал, что с выпитым
стопариком
у Петрухи
не появится
агрессивность,
которая
зачастую
теперь
наблюдалась
у мужиков.
Раньше,
выпив,
человек
становился
добрее.
Сейчас
наоборот.
Каждая
стопка
прибавляла
градус
непонятной
злости.
Почему
так? Из чего её теперь
гонят?
Водку-
то?— Нор
малёк?
Весь овощной
товар
разобрали?
— Весь.
— Зна
чит,
удачно
поторговал?
— издалека,
как всегда,
начинал
Петруха.
— Чего хо
тел-
то?— Сам зна
ешь.
— Нет, не знаю, — прит
ворился
Василий.
— Ве
руха
спирт привезла.
— Уже поп
робовал?
— Поп
робуешь
у неё. Не даёт в долг, — Петруха
выжидательно
помолчал
и добавил, —
а мне бы только
голову
поправить…
— Чего это вд
руг?
Вроде,
Верка
никому
не отказывает.
— Вы
ходит,
что мне отказывает.
— По
чему?
— Оби
делась.
Я её позавчера
матюкнул
не по делу.— Как же та
кого
маху-то дал? На тебя это, вроде,
непохоже.
Не подумавши
брякнул?
— Не по
думавши, —
согласился
Петруха. —
Спроси
меня, дурака.
С похмелья
был. Не знаю теперь,
с какой
стороны
к ней подрулить.
Вредная
эта Верка!
А всё потому,
что мужика
нет. В смысле,
постоянного.
Вот я и ляпнул
не по теме. Короче,
придурок
я самый
натуральный.
— Да, дей
ствительно,
не по теме ляпнул.
— Пы
тался
сегодня
подкатиться…
— И что Вер
ка?
— Ска
зала,
чтобы
вон пошёл!
Со
сед
смурно
поколупал
пальцем
ржавую
шляпку
гвоздика
в почерневшей
от времени
штакетинке
и несмело
спросил: —
Выручишь,
дядя Вася?— Нет, даже не про
си, —
решительно
отрезал
тот, будучи
готов
к такому
вопросу.
— А мо
жет,
это, дядя Вася? — мелькнула
у соседа
спасительная
мысль.
Он в надежде
предложил
вариант: —
Может,
сам попросишь
у Верухи?
Тебе она не откажет,
а? А я потом
с тобой
рассчитаюсь.
— Да чем ты рас
считаешься?
— Да вон у тебя дро
ва
лежат
неколотые…
Ты же знаешь,
что я безотказный.
Давеча,
когда
ты шибко
разболелся…
— Лад
но,
тимуровец,
проходи.
— Ага, — со
сед
посветлел
лицом
и юркнул
в раскрытые
ворота. —
Но в дом не пойду,
теть Аня усечёт.
Может,
лучше
в баню?— Иди. Сей
час
принесу.
Со
сед
прошмыгнул
по тропинке
к баньке.
Ва
силий
обошёл
поленницу
и вынул
в нужном
месте
заметное
полено.
Достал
початую
бутылку
водки.
По пути к баньке
сорвал
на парнике
огурец
и с грядки
несколько
пёрышек
зелёного
лука.— Я всег
да
знал, что ты, дядя Вася, настоящий
друг!— Да, лад
но
тебе, — усмехнулся
Василий,
отвинчивая
пробку.