Кудесник

Джиллиан так и замерла на ходу.
— Так вы женаты?
— Был женат, — уточнил Иэн, так и не остановившись. — Всему этому пришел конец год назад, но я полагаю, что от старых привычек отделаться не так-то легко.
— Прошу прощения, — проговорила Джилл, догнав его.
“Прошу прощения”. Это словосочетание он уже слышал сотни раз и привык его ненавидеть. В период брака прелестная и раздражительная Саманта предваряло ими почти каждую из произносимых ею фраз, особенно, когда она приносила извинения или хотела денег. А он слишком долго терпел и то, и другое. Теперь, конечно, она не снисходит до этого. Она дает поручение своему адвокату, а тот связывается с его адвокатом.
Умом он понимал, что Джиллиан просто хотела проявить деликатность и что она знать не знала, какие отвратительные воспоминания пробуждают у него эти слова. Тем не менее, он заговорил с нею более резко, чем намеревался.
— Прощения просить не за что. Я рос в одиночестве, воспитываясь у дедушки. Одиночество вполне соответствует моей натуре. Кроме того, оно дает мне больше времени для…
Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что ее уже нет рядом. Обернувшись, он увидел, что она стоит где-то сзади.
— Мы пришли, — незатейливо произнесла она, указывая на скромный дом городского типа, выходящий фасадом на пляж.
Именно такой дом он представлял себе наиболее для нее подходящим. Задняя часть дома освещалась стационарной лампой прожекторного типа, высвечивавшей веселенькие желто-голубые тесовые панели, аккуратнейшие белые настенные обводы и ящики у окон, битком засаженные яркими цветами. Небольшой навес над задним входом был весь увит ползучими растениями, а развешенные вокруг колокольчики разноголосо позванивали на ночном ветру. Дом выглядел безумным, хаотичным и гостеприимным до такой степени, каким не было ни одно из его жилищ. Он обратил свой взор к океанской мгле, ощущая, будто его в свое время лишили чего-то, чему он даже не знал названия.
— Что ж, ладно, тогда спокойной ночи, миз Полански. Созвонюсь с вами завт…
— Вы можете зайти.
Синклер обернулся до того быстро, что чуть не поскользнулся на песке.
— Как?
— Я имею в виду, на чашку кофе. — Она переминалась с ноги на ногу, стараясь не потерять равновесия. — Вы были так любезны, проводив меня домой. Мне просто хотелось… а, черт, это была глупая идея. Забудьте.
Не дожидаясь ответа, она стала взбираться по откосу в направлении дома. Расправив плечи, задрав голову к небесам, она тотчас же стала похожа на другую женщину, сказочную принцессу со сползающим набок золотым обручем, безрезультатно забрасывавшую хищного зверя камнями. Внутренний голос предупреждал его не соглашаться на ее предложение, ибо ее веселый крошечный домик, возможно, таил в себе больше опасностей, чем любой свирепый орк. Но прежде чем он это осознал, он уже оказался рядом с нею, переходя на короткий шаг, чтобы не обгонять ее.
— Кофе, — это великолепно, но я бы предпочел чашку чая. Марки “Эрл Грей”, если есть.
— Думаю, что пакетик у меня найдется.
Она опять улыбнулась, и эта робкая улыбка чуть не заставила его сердце остановиться. И опять его стал предупреждать внутренний голос, подсказывая ему, что он отклоняется от тщательно проложенного по карте курса и направляется прямо в неведомые воды. А он стряхнул с себя все сомнения, напомнив себе, что он респектабельный ученый, живущий праведной, размеренной и вполне упорядоченной жизнью. А не грубый парень, живущий гормональными позывами собственного тела.
А миз Полански, продолжал подсказывать внутренний голос, — не черепаха из коробочки.
— А скажите-ка, миз Полански, — спросил Синклер, разглядывая висящий в гостиной над диваном плакат “Спасите китов!”, — существуют ли компании, в которых вы не участвуете?
— Одна-две есть, — согласилась Джиллиан с легкой улыбкой на губах. Чайный поднос она поставила на кофейный столик и бросила взгляд вокруг, задержавшись на фотографиях дикой природы и грамотах в рамочках, врученных “Сиерра-клубом” за конкретные заслуги. Комната была увешана свидетельствами выигранных битв, в которых она участвовала от имени тех, кто не способен самостоятельно защитить себя. Она гордилась всем этим вкупе и порознь, но понимала, что человеку, для которого это было полнейшей неожиданностью, такого могло оказаться чересчур много. Она сняла с подноса чашку в форме морской коровы и подала ее доктору. — Кое-кто из моих друзей полагает, что в своей деятельности по сохранению среды обитания я хватаю через край.
 
— Если бы гораздо больше людей хватали через край, на нашей планете было бы лучше жить. — Он поднес чашку к губам, чтобы отпить глоток, но вдруг замер, обратив внимание на ее необычную форму. Синклер перевел взгляд на нее, вздернув брови в знак удовольствия. — Так что ваши друзья, по-видимому, правы.
Джилл рассмеялась, и это был добрый, светлый смех, который был так же неожиданен, как и проявленное гостем чувство юмора. Она пригласила Синклера повинуясь внезапному порыву, инстинктивно реагируя на нотки отчаяния, услышанные в его голосе, когда он говорил о своем разводе. Но теперь, когда он находился здесь, она поймала себя на том, что ей нравится быть в его обществе. Она не ждала, что ему интересно будет вести с ней беседу. Она не могла не оценить продуманный характер его вопросов и глубину его замечаний. Но она была достаточно честна перед самой собой и вынуждена была признаться, что это не единственное, что ей в нем нравится.
По всем меркам доктор Синклер был невероятно красивым мужчиной. Что бы она лично о нем ни думала, он был великолепным образчиком человеческой породы, и она не усматривала ничего дурного в том, чтобы исподволь его разглядывать. Она устроилась на диване и взяла в руки чашку в форме панды, после чего стала долго и неспешно потягивать чай, наблюдая за тем, как он расхаживает по столь эклектично оформленной гостиной. Господи, да этот парень даже двигается сексуально.
— Зараза чертова!
Джилл дернулась до того резко, что чуть не пролила чай. Она вдруг испугалась, что гость поймал ее за подглядыванием. Но тотчас же она сообразила, что вспышка направлена не против нее, а против толстенного, черного, пушистого персидского кота, вертевшегося у него под ногами.
— А, все понятно. Вы уже познакомились с Мерлином, беженцем из мира людского!
Иэн окинул взглядом пушистое создание.
— На беженца он что-то не очень похож. По правде говоря, на вид он чертовски доволен собой. Я бы мог себе шею сломать.
Горящими глазами Мерлин, в свою очередь, глядел на доктора и лениво помахивал хвостом, давая этим понять, что ему все это совершенно безразлично.
Джилл взирала на это противостояние с глубочайшей радостью. Она еще никогда не видела доктора Синклера в состоянии растерянности: даже кровожадный орк не смог лишить его обычной выдержки и хладнокровия, зато это удалось упрямому котику. “Наконец-то Вершитель Судеб встретился с достойным противником!” — подумала она, улыбаясь во весь рот. Ее одолевало искушение оставить их наедине друг с другом на всю ночь, но, как сказали бы ее дедушка и бабушка, это было бы не по-христиански. Кроме того, ведь она была обязана доктору своим спасением.
Она встала, подошла к заупрямившейся паре и подхватила под мышки пушистого агрессора.
— Мерлин, ты настоящий дьявол, — пожурила она кота, почесывая у него под подбородком. — Извините, доктор. Я обязана была предупредить вас, что хозяином тут чувствует себя Мерлин.
— Не думаю, чтобы я ему понравился, — уныло заметил Иэн.
— Он просто вас еще не знает как следует, — ответила Джилл, странным образом не желая дать Синклеру понять, что его награждают щелчком по носу. — Почешите его под подбородком, как я, и он ваш друг навсегда.
Иэн недоверчиво нахмурился. Тем не менее, он протянул руку и осторожно поводил пальцем у него под подбородком. Жест был неумелым, но Мерлин, похоже, не обращал на это внимания. Он зажмурил свои огромные золотистые глаза и мстительно замурлыкал.