Бурят (СИ)

Иосиф Виссарионович в Комиссии по награждению выдвинул очень интересное предложение: как-то почетче сформулировать критерии оценки достижений, за которые государственные награды давать. Потому что достижений много, а вот присваивать за какое-то звание Героя или ограничиться орденом, было не очень понятно и результат работы комиссии зависел, по его словам, от того, насколько члены Комиссии вообще поняли, что же собственно, было сделано и какая от достижения может быть стране польза:
— Я все про этот полиэтилен думаю. То, что провода дешевле выходят — это понятно, и можно даже в деньгах выгоду посчитать. Но почему эта выгода, скажем, стоит больше, чем выгода от алюминиевого завода — который денег-то больше стране дает…
— Я думаю, — ответил ему Николай Павлович, — что выгоду государству в деньгах тут считать будет неправильно. То есть мы можем ее сейчас подсчитать, а лет, скажем, через десять выгода может увеличиться в разы или уменьшиться, или даже вовсе исчезнуть. Но если какое-то изобретение делает нашу страну сильнее в той части, где оно использовано может — это повод подумать о звании Героя. А если достижение, даже самое крупное, вроде постройки ДнепроГЭС, позволяет нам с иностранцами лишь на равных соревноваться… Тот же полиэтилен в проводах: провода, конечно, стали дешевле. Но важно не это, а то, что по части выделки проводов этих Россия больше от зарубежных стран вообще не зависит. Будут они нам гуттаперчу продавать — хорошо, не будут — так обойдемся.
— Вам бы, Николай Павлович, все же подучиться мысли свои яснее формулировать, — не удержался от подколки Струмилин, — я вот сейчас с трудом понял, что Героя вы предлагаете давать за достижения, обеспечивающие независимость СССР в какой-то области от иностранцев.
— Я не формулировал, я просто думал еще: Иосиф Виссарионович очень неожиданно идею выдвинул. Хотя и очень вовремя, а то действительно…
— А я предлагаю, — решил высказать свое мнение товарищ Артем, — чтобы товарищ Струмилин по каждому выдвижению на госнаграду организовывал отдельную комиссию из людей, в теме разбирающихся. И пусть уже эта комиссия посчитает, какая от достижения стране польза, причем и сейчас, и в будущем.
— А мы на комиссиях таких не разоримся? — резонно возразил Лазарь Моисеевич. — За прошлую неделю в Наградную комиссию два десятка представлений поступило, а тенденция такова, что число таких представлений лишь увеличивается.
— Это радует, — хмыкнул Станислав Густавович, — значит достижений с каждым днем все больше.
— Это печалит, — высказался Климент Ефремович, — мы тут каждую неделю заседаем, награды делим, а прочие дела стоят. Я думаю, что надо сделать как в армии: какие-то награды пусть полковники присуждают, какие-то — генералы, а на Наградную комиссию отправлять только высшие представления.
— А какие высшие, какие низшие — кто определять будет? У нас два ордена для трудящихся всего, — поинтересовался Николай Павлович.
— А вы, товарищ Бурят, тут у нас один из ЦИК, так постановите учредить новые награды. За обычное достижение, за достижение посерьезнее, за большое достижение и за выдающееся. В армии-то все понятно: медаль «За храбрость в бою», медаль святого Георгия, Георгиевский орден и Красное Знамя…
— Да, кстати, с военными наградами тоже непорядок: в армии-то у нас и магометане, и буряты с калмыками — а им Георгиевские кресты давать как-то не очень уместно. Я тут вот что подумал — и Николай Павлович показал присутствующим бумажку, на которой он что-то рисовал в процессе обсуждения. — Если мы сделаем не крест, а подобную фигуру о пяти лучах, то она уместна будет и для людей религий разных, и для атеистов. Награждение Георгиями прекратить, а новую медаль и орден новый к ним приравнять…
— Николай Павлович, Климент Ефремович верно сказал: государственную власть в Комиссии вы один представляете. Вот вы, как представитель этой власти, наградную систему новую и предложите. Проработайте ее в правительстве, на сессии ЦИК или даже на Съезде Советов утвердите — это все же не наше дело, Комиссия-то при ЦК партии.
 
— Так, давайте все же уточним: Комиссия при ЦК потому что награждение людей — это вопрос, скажем, идеологический, а идеологией у нас вроде партия и занимается. Тогда почему это не наше дело?
— Потому что мы занимаемся идеологией. И мы людей награждаем — а вот чем именно, решать все же не нам. Вы… Съезд Советов передал нам полномочия по части использования определенных воспитательных, идеологических инструментов — но инструменты эти Съезд нам и должен дать. Или я неверно понимаю суть идеологической работы?
— Да нет, верно понимаете… я займусь, поскольку вы правы, моя это работа, как руководителя правительства работа. А Комиссия — да, тут Климент Ефремович прав: они будет только высшие достижения отмечать. Это мне делать особо нечего, а вы все — люди очень занятые…
Кризис — кризисом, а кушать люди все равно хотят, хотя и не все могут себе это позволить. Но те кто может — позволяют, так что удалось «буржуям» продать «за настоящие деньги» разного зерна почти на триста миллионов долларов. Продавали исключительно за доллары просто потому, что всю выручку переправляли «Закупочной комиссии» под руководством Анастаса Микояна, занимающейся скупкой разорившихся заводов в США. Кржижановский не ошибся: торговаться Анастас Иванович любил и умел. И ничего ненужного не покупал — в отличие от того же авиаконструктора Туполева, купившего за безумные деньги в Америке у своего институтского приятеля лицензию на самолетик, уступающий даже поликарповскому «У-3».
В результате деятельности Анастаса Ивановича в СССР появились два часовых завода, завод по производству пончиковых автоматов, еще один завод по выпуску швейных машин. И завод по производству авиационных моторов — и это были «лишь началом большого пути».
А в результате деятельности товарища Туполева в СССР появилось сразу четыре конструкторских бюро, занимающихся разработкой самолетов. Кроме бюро Архангельского, пассажирский самолет которого уже выпускался на заводе в Смоленске, было организовано бюро Петлякова, бюро Мясищева и бюро Бориса Николаевича Юрьева — правда последнее самолетами как раз и не занималось. А на возмущенные вопли Петра Баранова товарищ Бурят ответил просто:
— Петр Ионович, у нас закон один для всех: промотал государевы денежки — возмести ущерб из зарплаты. Получаемой на исправительных работах. Сколько там этот авиатор казенных денег приятелю подарил? Двести тысяч рубликов? Так вот, пока он деньги эти своим трудом нее отработает, будет рубить лес. У лесоруба зарплата у нас приличная, целых шестьдесят пять рубликов в месяц при выполнении норм, а при перевыполнении еще и премия. Всего-то пятьдесят пять лет товарищу топором помахать придется, а будет хорошо рубить — так и в полсотни годиков уложится.
— Так если его в КБ оставить, он быстрее ущерб возместит…
— А нам жулики в конструкторах без надобности. У нас и честных конструкторов хватает. Причем честные конструктора к нам даже из заграницы приезжают.
— Это вы про итальянца?
— И про него тоже: к нам многие хотя бы поучиться приехать желают — но мы учить будем только тех, кто к нам насовсем перебраться решил.
— И чему же учиться-то? Моторы мы иностранные сделать стараемся, но все равно отстаем от немцев, от американцев…
— А вот Александр Александрович выстроил вообще лучший в мире самолет пассажирский. У него есть чему поучиться. Но… надо бы ему все же побольше инженеров отечественных обучить.
— Так институтов-то авиационных…
— Дорогой Петр Ионович, инженер все же не по книжкам больше учится, книжки лишь основу дают. А умения практикой достигаются, вот пусть во всех этих новых КБ выпускники институтов практики и набираются.
— И у Туполева набрались бы.
— Практики денежки казенные мотать? Стране моты не потребны, нам жмоты желательны. Товарищ Архангельский, например — жмот отчаянный, и алюминия на свой самолет потратил меньше, чем нетоварищ Юнкерс, а пассажиров в самолет у него помещается вдвое больше…