Бурят (СИ)
— А я не об этом спрашивал, хотя частично вы и ответили на вопрос. Сколько там среди студентов тех же казаков или узбеков?
— Пока немного. И причины я вам уже изложил: нет подготовленных школьников. Пока нет, так что в ближайшие лет пять… да и преподавателей, местными языками владеющими…
— Опять вы про свою коренизацию. Высшее образование на национальном языке нужно только в институтах педагогических, а в инженерных все выпускники всех институтов страны должны, обязаны понимать друг друга! То есть должны обучаться на русском языке!
— Вы…
— А я не договорил. И причина сего — вовсе не какой-то нам национализм, а неизбежная проблема национальных языков. Например, на бурятском можно обучить человека в рамках четырехлетней школы, с некоторыми мелкими трудностями, но все же можно. А вот дать хотя бы гимназическое образование на бурятском нельзя — просто потому что в языке нужных слов нет. Можно, конечно, такие слова придумать, а можно их взять из другого языка, например того же русского. И если мы пойдем по второму, более легкому… нет, менее идиотскому пути, то уже в седьмом классе ученик будет использовать русский язык с редкими вкраплениями слов языка родного. То есть мы или должны придумать для нацменьшинств просто новые языки, которые они все равно не знают, или использовать русский — который им будет выучить легче просто потому, что русских вокруг много.
— Я не думаю…
— А зря! Чтобы обучать школьников до уровня, требуемого для поступления в институты, мы должны будем перевести для пятнадцатимиллионного нерусского населения разные учебники на двадцать семь языков! И зачем? Чтобы после обучения эти люди не имели возможности нормально общаться с людьми других национальностей? Я, знаете ли, тут немного вашу работенку за вас исполнил, посчитал немного… деньги посчитал. Только на то, чтобы обеспечить обучением до уровня готовности к поступлению в институты украинских мужиков, нам потребуется дополнительно полтора миллиарда рублей. На обучение преподавателей, на подготовку учебников и прочего всего. Причем на это и времени понадобится никак не меньше десяти лет, а если использовать русский язык обучения, то за это время на Украине можно успеть подготовить до ста тысяч инженеров, врачей, учителей и так далее. Но десяти лет-то на раскачку у нас просто нет, так что нечего всякой ересью и заниматься.
— В вас говорит великорусский шовинизм!
— Во мне говорит всего лишь расчетливый коммерсант, а так же здравомыслящий политик. Я вам ведь рассказывал про Карлоса Лопеса? Вы почитали о нем? И России готовят ту же судьбу, причем уже готовят и средств на это кладут очень много. Мы просто обязаны за десять лет построить экономику, которая справится с любыми врагами.
— Вы имеете в виду армию?
— И армию тоже. Но чтобы армия могла успешно защищать страну, а нее должно быть вдоволь самого современного оружия, боеприпасов, техники разной, солдат должен быть всегда сыт и полон сил, а военные врачи должны быть готовы раненых вытаскивать аж с того света. И чтобы все это для армии обеспечить, в стране должна быть самая передовая экономика. Пока есть время и средства, мы будем брать лучшее за границей, но не менее важно и самим что-то, причем еще более передовое, создавать. А вернувшись к вашему изначальному вопросу замечу: к нам приезжают инженеры, ученые, врачи и прочие люди, которые большевизм особо не любят и местами даже ненавидят, но которые любят Россию. И Россия тоже должна их любить, давая таким людям возможность работать на благо Державы. Присматривая, конечно, за теми, кто в ненависти к большевизму может перейти грань и начать вредить — но для этого у нас МВД, где, кстати, многие тоже большевиков совсем не обожают.
— Миллион тех, кто ненавидит большевиков… а МВД с ними справится?
— Справляться с ними должны в первую очередь вы… мы, большевики. Делами показывая, что мы строим великую и счастливую страну, доказывая им работой своей, что мрази, прикрывающейся марксовыми бреднями, у нас больше нет и им ненавидеть большевиков просто незачем.
— Вы опять про Маркса…
— Да. Потому что я — кстати, в отличие от вас — детально изучил, откуда эти бредни произрастают и к чему приводят. Но давайте об этом как-нибудь в другой раз поговорим, сейчас у нас главная задача — это посевная.
— А потом будет сенокос, жатва, уход за скотиной…
— Будет. И сенокос будет, и жатва, и многое другое. А вот когда у нас вопросов по сельскому хозяйству не останется и страна не будет неотрывно наблюдать за тем, что творится в деревне, с ужасом думая о возможном неурожае и голоде — вот тогда можно и про идеологию поподробнее поговорить. Но не раньше: люди без идеологии жить могут, хотя и плохо — а без еды почему-то просто помирают. Мы же не к этому стремимся?
Посевная закончилась, но у госхозах мужикам отдыхать особо не пришлось. Практически всё тягло (и трактора, и скотина) стали перевозить торф с ближайших железнодорожный станций (и иногда — с местных торфопредприятий) в поля, оставшиеся под паром. А так как с телеги торф ссыпается кучами, то пришлось мужикам и лопатами помахать изрядно, разбрасывая эти кучи по полю. Правда, в некоторых хозяйствах для этой цели приспособили трактора, но кустарные ковши мало кто сумел на МТС изготовить, в том числе и по причине нехватки металла, так что лопата все еще оставалась основным орудием труда. Однако сама идея некоторых людей вдохновила, и в Сормово началось уже промышленное производство бульдозерных ковшей. Нормальных, с гидравлическими приводами, работающими от вала двигателя — но пока завод их делал весьма немного. Потому что основной продукцией Сормовского механического завода были паровозы и котлы для электростанций. А турбина для этих котлов и генераторы для турбин стали выпускаться на только что выстроенном заводе в Канавино. Все же когда в одном месте можно найти много квалифицированных рабочих, создание новых заводов происходит быстро и «безболезненно»: завод начал строиться летом двадцать четвертого, а весной двадцать пятого не нем была выпущена первая турбина. И инженеры особо не выпендривались, а просто «скопировали» шестнадцатимегаваттную турбину Сименса вместе с причитающемся ей генератором. Скопировали, изготовили, отвезли турбину с генератором на завод в Сормово и там, собрав все вместе, и запустили, обеспечив электричеством оба города и оба завода. Так себе обеспечив, но к осени на электростанции было запланировано еще два таких же генератора запустить…
То есть на новые турбогенераторы товарищ Кржижановский имел свои (и очень агрессивные) виды, однако, раз уж на заводах производство запустили на четыре месяца раньше плановых сроков, Николай Павлович распорядился эту «доплановую продукцию» заводчанам оставить: рабочие должны своими глазами увидеть, что доблестный труд вознаграждается не только деньгами. А лампочка в своей квартире — уже награда огромная. Вот только с лампочками было еще как-то не очень. Да и не только с лампочками…
Глава 25
С лампочками в СССР было худо. То есть не совсем уж худо: и немцы их с огромным удовольствием продавали, и сами понемногу делали. Делали пока исключительно на заводе «Светлана», Московское объединение фабрик электроламп существовало пока лишь в виде «группы товарищей, раздумывающих (за большие зарплаты) о том, как сделать хорошо». Но на «Светлане» лампочек делали аж по полторы сотни в сутки, и делали исключительно из немецкой вольфрамовой проволоки. Которую — проволоку — у немцев покупали по такой цене, что дешевле было готовые лампы закупать.
Николай Павлович лицензию на изготовление такой проволоки у Лодыгина выкупил и даже выстроил заводик по ее выпуску в Верхнеудинске, однако с сырьем для этой проволоки стало совсем уж нехорошо. Николай Павлович смог купить у китайцев двадцать тон шеелита, однако из-за гражданской войны в Китае доставить ее в Россию пока не удавалось. Да и что такое жалких двадцать тонн на огромную страну? Хотя… На «Светлане» за год на производство электроламп уходил целый килограмм проволоки. Но, с другой стороны, считать полсотни тысяч ламп в год достаточными объемами производства тоже не приходилось. А своих месторождений вольфрама в СССР не было. Точнее, о них ничего никому не было известно… почти никому. Все же старый Лодондагба не зря водил Николая Павловича по Забайкалью, и на берегу Джиды уже прошлой осенью начал строиться городок для будущих горняков. То есть несколько бурятских семей поставили там четыре просторных избы, дров прилично так нарубили…