Бурят (СИ)

Собственно, со «свечными заводиками» именно такая ситуация и произошла: в планах намечалось два таких выстроить, в Покровске и в Пензе, а еще в Москве на одном из заводов выпуск свечей наладить — но «кто-то» решил, что «тратить дефицитную слюду на эту ерунду слишком жирно», и все эти планы были просто вычеркнуты из производственных программ. И Глеба Максимилиановича это особенно взбесило в том числе и потому, что причина исключения новых заводов из планов была высосана из пальца: на заводах предлагалось использовать для свечей изоляторы не слюдяные, а фарфоровые, которые японцы придумали еще в восьмом году (и технологию производства которых хабаровские инженеры сумели воспроизвести). Вероятно, не самым лучшим образом, все же в брак на хабаровском заводе отправлялось почти полпроцента изделий — но там же была придумана и технология «выходного контроля», не выпускавшая этот брак за пределы сборочного цеха. Так что «по планам» новые заводы должны были обеспечить свечами всю советскую автомобильную и тракторную индустрию — но завод в Порхове закупал свечи в Германии и пока было непонятно, как проблему эту быстро решить. То есть понятно, ведь проекты новых заводов уже давно были детально разработаны, а вот когда…
Глеб Максимилианович считался человеком довольно мирным и незлобивым, но сейчас он, положив на стол товарищу Буряту проекты «свечных заводиков», с радостью в душе зашел затем и к товарищу Малинину, где поделился своими соображениями о том, кто и почему отменил эти строительства — несмотря на то, что обычно меры наказания, применяемые соратниками Бурята, он считал чрезмерно жестокими и несправедливыми. Хотя, возможно, именно из-за этого он и зашел в МВД: люди иногда начинают понимать, что за ошибки нужно расплачиваться, а мера расплаты должна соответствовать степени нанесенного стране ущерба. Полностью соответствовать, поскольку иного способа не разрушить новую, Советскую Россию, найти пока не получалось.
А новая Россия была страной не совсем понятной и весьма удивительной. «СССР по-Бурятски» получился совсем не таким, каким его «придумали» люди, подписывающие Союзный договор — хотя ни одна буква этого Договора вроде нарушена и не была. Во-первых, хотя Договор подписывали представители пяти республик, в Союзе республик получилось уже девятнадцать. Ну, отдельная Бурятская Советская республика была в общем-то понятна, а вот Русинская республика или Осетинская, против создания которых выступило чуть ли не большинство депутатов Верховного Совета, были образованиями более чем странными. Но тут сыграл принцип «демократического централизма»: все же «чуть» не считается — и Республики были образованы. Причем большинство республик получились… маленькими, и по площади, и по населению маленькими. Относительно маленькими: все же Кайсакская Республика была в несколько раз больше Белорусской или Украинской, но население-то в ней едва составляло два с половиной миллиона человек. А в Калмыцкой или Осетинской Республиках народу вообще было меньше двухсот тысяч…
Но каждая Республика была равна в правах: на своей территории они имели право обучать детей в школах на своих национальных языках (до четвертого класса включительно — за счет министерства просвещения СССР, а дальше — только за счет республиканского бюджета), организовывать свои национальные предприятия и учреждения, развивать национальную культуру. Правда, за счет опять-таки республиканских бюджетов — но Союз в целом вообще не имел права на эти бюджеты посягать! А документы гражданам республик можно было и на национальных языках готовить, причем тут уже за «союзный» счет. Вот только, так как государственным языком Союза был принят русский, в документах этих и на русском все должно быть написано. Хотя…
Собственно, общесоюзных документов было всего четыре: свидетельство о рождении, паспорт, свидетельство о браке и свидетельство о смерти. Еще можно было считать «всесоюзными» удостоверения милиционеров и военных, но республики вообще не получили прав на создание собственных силовых структур так что эти документы можно было и не считать. Попытку товарища Микояна протолкнуть «паспорт республики на национальном языке» привел лишь к тому, что Анастас Иванович пулей вылетел из Политбюро, с трудом удержавшись на позиции «кандидата в члены ЦК», да и то исключительно потому, что товарищ Бурят решил все же поддержать мнение товарища Сталина, поскольку почти все в Политбюро были согласны с мнением Лазаря Моисеевича о том, что «за такое вообще из партии гнать надо поганой метлой».
 
Ленинский тезис «о праве на самоопределение» был окончательно похоронен вместе с самим Ильичем, причем, похоже, «в том же самом месте». Официально о месте захоронения Ильича не сообщалось, но «все знали», что тела врагов революции сжигают «по бурятскому обычаю», а прах спускают в унитазы специально для этой цели выстроенных туалетов на Казанском вокзале. Почему именно на Казанском, молва умалчивала (хотя нормальные туалеты появились уже на всех московских вокзалах, и Казанский был вообще третьим в очереди), Впрочем, это было вообще делом десятым — а первым в структуре СССР было то, что руководители всех республик назначались правительством Союза. Именно назначались: избирались лишь республиканские Верховные Советы, которые имели право распределять скудные республиканские бюджеты на дела «культурной автономии».
И вот некоторые «контрреволюционные товарищи» пытались этим правом воспользоваться в ущерб всему Союзу — так что МВД приходилось работать не покладая рук. А самым загруженным в министерстве был Отдел по борьбе с хищениями всесоюзной собственности: на местах очень часто средства, выделяемые на «культурные программы» старались перенаправить в проекты скорее националистического толка. В основном средства, выделяемые на школы, перенаправляли на финансирование национальных газет, на подкармливание «национальных литераторов» или, что было хуже всего, на организацию разного рода «служб охраны национальной культуры». Особенно широкое развитие таких служб получило в Армении, где эти по сути вооруженные банды после «нахождения» каких-то якобы «артефактов древней армянской культуры» принимались сгонять с территории «находки» местных жителей не армянской национальности.
Николай Павлович на такие действия отреагировал очень жестко: указом Президиума Верховного Совета СССР территория Армянской республики сразу сократилась на четверть, а для уничтожения этих «отрядов охраны культуры» были направлены войска.
— А вам не кажется, что вы лишь сильнее разжигаете межнациональную ненависть на Кавказе? — с возмущением спросил у Николая Павловича Иосиф Виссарионович, узнав об отправке армии, причем с приказом «националистов в плен не брать». — Армяне лишь сильнее возненавидят тамошних татар, а уж как вырастет их ненависть к русским солдатам…
— Национализм в любой форме должен искореняться, причем искореняться итак, чтобы даже внуки нынешних националистов мочились от страха при воспоминании о националистических лозунгах своих дедов. Это первое, а второе — армяне вообще не имеют никаких прав на так называемые «исторические артефакты» на территории СССР. Я прекрасно помню… вы сами можете посмотреть документы, слава богу пока все архивы армяне не успели уничтожить. До того, как князь Цицианов не начал переселение армян из Персии, на территории Эриванского ханства армян было менее тридцати тысяч, а Павел Дмитриевич переселил туда двести тысяч армян. А в последнее десятилетие прошлого века в Россию перебралось армян больше миллиона — и теперь они кричат, что это их исторические земли? Да две трети армян нынешней Армянской республики родились за пределами России, а все эти якобы «древние армянские святыни» — это захваченные армянами аланские церкви. Так что армяне там — наглые оккупанты, и мы не можем им позволить притеснять коренное население. Не нравится жить в России — пусть валят туда, откуда пришли. Не желают валить — пусть блюдут законы государства Российского!
— Я знаком со многими армянами, и мне кажется, что ваши утверждения неверны.